Вадим Денисов - Генетический взрыв

Удары наносились сразу по всему побережью. Предварительная разведка была уже проведена, этим чёрные гугонцы занимаются ночью, выискивают засветки. Человек не может жить без огня. Ему постоянно нужно готовить пищу, мыться и стирать, а для этого подогревать воду, освещать жилище и рабочие места. Он пользуется переносными керосиновыми лампами, фонарями, фарами автомобилей. И тем себя демаскирует.

Конечно, чёрные многому за это время научились и наобум не лезут. Они вычисляют на территории наиболее слабых. По секторам. Самые умные из числа выживших людей давно сбились в крепкие общины. И всё-таки хитромудрых, считающих, что справятся с бедой, сидя в мелкой ячейке, силами одной семьёй, хватает. Уговорить их изменить позицию — сложная задача, и это моя работа. Имея порой всего пару гладкоствольных ружей или два револьвера, самонадеянные упрямцы, как мой дурачок-бионикл, в случае неожиданной атаки гибнут пачками… И ведь попробуй, убеди их! Порой приходится применять силу, особенно если в семье есть дети.

— Что могло случиться, почему выросла активность?

— Голову ломаем! — посетовал Сашка. — Я так думаю, Гарик, что они подкрепились снабжением, матбаза возросла. Помнишь, сколько они раньше на зарядку летали? Полдня не было видно. А сейчас крутятся гораздо бодрее. Новая станция появилась у них, мощная, сразу на несколько сосков.

Тут фантазировать можно бесконечно — мы всё едино ничего толком не знаем. Как, на каком принципе устроены их аппараты? Что за оружие? Ну, взять хотя бы лучемёты чёрных. Они у многих имеются в качестве трофеев, у меня даже есть один с парой оставшихся зарядов. При прямом выстреле до полукилометра луч вполне эффективен, его можно довести на цель прямо в процессе выстрела. Только вот энергия тратится очень быстро. Зарядить же такую штуку невозможно, не умеем.

Я его держу больше как диковинку. И на будущее, когда у нас появятся люди, способные его грамотно разобрать и поковыряться в кишках. А в принципе мне их пистолеты не нравятся. Невозможно вести отсекающий огонь, нельзя работать на подавление.

— О соседях что-нибудь знаешь?

— Почти ничего, не получается пока, — сокрушённо ответил он. — Из Мамайки люди ко мне перебрались, семь человек. Дальше на Виноградной жили, про них не знаю. Центр пуст, разве что чёрные бандитов пригасили каких залётных…

— Бытха?

— Туда не добрались, чтобы проверить. Пойми, нет у меня возможности людей далеко на разведку отправлять, почти каждый день лезут! И ответили им вроде бы по-полной, а всё равно беспокоят.

— Да я не в претензии, понимаю.

— А! В Хосте всё нормально, Гаврус ситуацию удержал! — вспомнил Даценко, хлопнув себя по лбу. — Даже радиосвязь имеем.

— Вот, хоть чем-то порадовал, — наконец-то выдохнул я. Сложно не распсиховаться при таких аховых новостях. — Может, и Кудепстой обрадуешь?

— По ним тишина, — развёл ладони староста. — Ты же знаешь, что хостинские с ними конфликтовали по мелочам.

— Идиоты.

Описывая ситуацию подробно, Даценко неторопливо перебирал названия улиц и районов, имена старших в общинах, клички отшельников-одиночек, оценивал перспективы их выживания. И часто ругался. Долго ли, коротко, настала моя очередь рассказывать о том, что я увидел по пути сюда. О бионикле поведал кратко, без ярких красок.

— Что же, посмотрю на него, — принял информацию собеседник. — Говоришь, Эльвире Захаровне туго пришлось?

— Детектив, — коротко сказал я.

— Уж туда-то съездим, сам посмотрю. Жаль будет, если плохое случилось, хорошая она женщина.

За время разговора погода пару раз поменялась. Ливневые накаты прекратились, настоящая гроза прошла чуть севернее, над горой, тучи опять распределились равномерно, выровнялись и стали пожиже — всё небо неумолимо затянуло пасмурным серым. Но мелкий дождь всё ещё налетает шелестящими волнами. А светильники не заливает, правильно их присобачили, с учётом. Лужа в центре двора — огроменная! Двор всё так же пуст, лишь Уйгур продолжает колдовать над казаном. Ну, не плов же снова заряжает… Сходить, посмотреть, что ли? Но я не поднялся с места, странная апатия овладела мной.

Качественная краска начисто отмытых стен поблёскивала струйками стекающей воды, и мне казалось, что здание плачет. Ну и погода. Депрессивный вид открывается через панорамные окна. Унылый.

Значит, случилось новое нашествие инопланетян. Как много всего интересного произошло после нашего отъезда! В Крыму, между прочим, готовится что-то подобное, скоро грянет, чёрные и туда подкрепление пошлют, теперь уже ясно. Местные рассказывали мне, что число наблюдений НЛО увеличивается с каждым днём. Предупредить бы надо ребят, что всё очень серьёзно.

— Саш, насколько мощная у тебя рация? До Феодосии дотянется?

Коротко объяснил ему суть дела.

— Ну и вопросы ты задаёшь! Антенна длинная, и не одна. Нет, тут я не в материале, как говорит разлюбезная моя Ксения Павловна. Надо у Юрки спросить, он начрадиоузла. Прямо сейчас хочешь попробовать? — Сашка отодвинул пустые стаканы в сторону, чтобы нечаянно не уронить, и привстал.

— Не горит, пусть дождь закончится и гроза подальше уйдёт. Сейчас помехи будут, скорее всего.

— Специалист! — оценил он мои радиопознания, усаживаясь обратно. — Тогда ещё по одной. Ничего, ничего, по половинке. — Ты ещё куришь?

— Бросил.

— А я не могу. С такой работой…

Мы выпили, закусывать было уже нечем.

Надо идти к казану, да поживей. Потому что ситуация способствует расслаблению старосты, появился железный повод. Если Даценко нарежется, то будет натуральный цирк с бегемотами. На определённом этапе он начинает петь народные русские и казачьи песни, потом берётся за художественное декламирование, предпочитая Бродского и свои стихи, а напившись до изумления, идёт к природе-матушке. Цель короткого похода всегда одинакова: найти берёзоньку, обнять и плакать. Но дело в том, что в Сочи найти берёзку не так уж просто, здесь другая флора. Поэта Даценко в такой кондиции вполне устраивает молодой кипарис. Дальше вообще начинается сущее безобразие — этот кабан, наобнимавшись с деревом, старается вырвать его с корнем, дабы всенепременно поместить его в собственную светлицу. Хорошо, что корневые системы деревьев в субтропическом поясе очень развитые, не то что в лесотундре и тундре, где они стелятся поверх мерзлоты, и все попытки оказываются безуспешными.

— Тогда пошли за компанию, я подымлю, — предложил он.

— Да тяни здесь!

— Нет, нельзя мне, — заупрямился староста, моей ложкой выскребывая из казана жалкие остатки выхолощенного, но вкусного плова. — Надо выходить на улицу. Если начну курить тут, то вообще себя распущу.