Сильные не убивают - Яна Каляева
Хомо выходит на остановке у вещевого рынка, и я на миг теряю его из виду в толчее. Кругом с десяток парней в таких же кожаных куртках… Какая-то старуха-снага наезжает на меня сумкой на колесах:
— Чего встала, ска! Совсем молодежь тупая, ять…
Так, кажется, я потеряла объект! Какая из моих новых способностей поможет? Слух? Кругом топочут и балаболят десятки разумных, все сливается в единый гул. Тени? Бесполезны… Обоняние? Сквозь запахи пота, жарящегося в ларьке мяса, дешевой отдушки от рыночных шмоток и дорожной пыли различаю слабый, но уникальный аромат фруктов из дорогого магазина. Персики, вот что это. Беру направление и бегу за объектом в переулок.
Асфальта здесь нет, глубокие колеи заполнены грязной водой. На обочинах пасутся козы. Собаки заходятся лаем. Самое то место для встреч с криминальными личностями и обмена секретной информацией! Вдруг мне удастся выполнить миссию одним днем?
Хомо входит в калитку — заворачиваюсь в тень и проскальзываю за ним. Навстречу выбегает десяток визжащих ребятишек-снага. Они вопят наперебой:
— Чего ты нам принес, нах?
Хомо раздает персики в протянутые зеленоватые ладошки. На крыльцо выходят женщина и девушка. Девушка повисает у Хомо на шее, женщина забирает пакет.
Битый час сижу под окном и слушаю почти семейные разговоры. Обсуждают скорую свадьбу, перспективу получения двухкомнатной служебной квартиры, цены на рынке и в сетевых магазинах, здоровье и моральный облик многочисленных родственников. К моему разочарованию, самое криминальное из всего, что упоминается — школьная драка, в которой братик невесты откусил однокласснику ухо. И не похоже, что эта семья стала источником обогащения лейтенанта — судя по обстановке и разговорам, они сами едва сводят концы с концами.
Пока Хомо моется из ведра на заднем дворе, женщины убирают со стола. Старшая говорит:
— Ты Хомо-то своего держись, нах, парень далеко пойдет, не то что шпана из гаражей, врот… Главное — очередь на двушку не упустите.
— Мама, ну какая двушка, врот! — возмущается девушка взволнованным голосом. — Я люблю его, ять! Больше жизни люблю, нах!
Вздыхаю. Дик и темен, похоже, народ мой… нах.
Наконец жених и невеста где-то уединяются, и беседа их быстро теряет связность. Вряд ли между ахами, охами и пыхтением они станут обсуждать методы транспортировки контрабанды или коррупционные схемы… Так, хватит с меня шпионских игр на сегодня… Вроде еще успеваю на последний автобус.
* * *
Утром все занимаются своими делами, не особо обращая на меня внимание, словно я стала частью повседневной обстановки. Я тоже вроде привыкла уже и к курчавому затылку Ленни, и к хмурой сосредоточенной Токс, и к бесконечным пирожкам мадам Кляушвиц. Но то, что меня отсюда не гонят, не означает, что я действительно могу продолжать нахлебничать. Потому сегодняшний интернет-серфинг посвящен не познанию мира, а более насущным вопросам.
Результаты поиска не воодушевляют. Самая дешевая комната стоит 300 денег в месяц. Зарплата кого-то вроде продавщицы или администратора гостиницы — 500 — 600 денег, причем у многих вакансий приписка «оформление по закону», «только для легалов» и даже «материканам, домбайцам и снага не беспокоить». Батон хлеба стоит деньгу, пакет молока — 4 деньги, килограмм свинины — 15 денег; а жратвы это тело требует много, не просто же так я стала любимицей мадам Кляушвиц… Даже если моя шпионская миссия завершится успехом и Борхес не кинет с документами, прожить честным трудом будет непросто. Мое филологическое образование здесь никому не было бы нужно, даже если бы относилось к местной версии русского языка. Теперь оно помогло быстро привыкнуть к этой дурацкой латинской письменности, но даже чтобы преподавать в школе, мне надо еще многое освоить. Вообще этот мир несколько отстает от нашего — техника на уровне начала десятых, а из-за разрухи и бедности кое-где вообще вайбы девяностых прошлого века; но у меня нет знаний, способных враз обогатить, да и многие детали отличаются.
Конечно, я могу и проще решить финансовый вопрос: зайти через тень в любой магазин и прикарманить или товары, или дневную выручку. Но ведь спросят убытки с тех самых продавцов, чьи зарплаты я только что мониторила… А воровать у богатеньких, от которых не убудет, намного сложнее — там же наверняка и замки, и сигнализация, и охрана, и камеры. Даже оптимальная тень все-таки не дает полной невидимости.
Ладно, будем решать проблемы шаг за шагом. Снова караулю Хомо у отделения полиции. Сегодня он не заходит в магазин, а сразу садится на другой автобус. Этот маршрут, однако, идет не в сторону его дома, а вдоль побережья — в загородный поселок.
Едем долго. В автобусе так мало народу, что я прячусь то в тени, то просто между сидениями, чтобы Хомо меня не заметил и не запомнил в лицо. Впрочем, вид у него, как и вчера, довольно беспечный, он смотрит в окно и слушает музыку. Выходит на крохотной остановке посреди ничего. Отлично! Пустырь — наверняка место какой-то секретной встречи. Действительно, в городе все у всех на виду, а снага же еще и слышат сквозь стены…
Хомо не спеша поднимается на хребет, идущий вдоль побережья. Отсюда открывается роскошный вид на море. Волны бьются о черные скалы, усаженные жирными белыми птицами. Мне, правда, не до любования красотами природы: растительность скудная, прятаться почти негде. Приходится максимально увеличить дистанцию и полагаться в основном на слух.
Через час Хомо садится за землю, достает из рюкзачка термокружку и бутерброды. Завидую люто — у меня из еды только пачка мятной жвачки в кармане. Через тень добегаю до одной из причудливо изогнутых скал и прячусь за ней.
Хомо встает и начинает что-то говорить в пространство; иногда ветер доносит обрывки фраз вроде «Ну что за злодеи!», «Да-да, мы обязательно поможем!». Он бурно жестикулирует, часто останавливается и начинает сначала. Кажется, отсутствие собеседника или слушателей его вообще не смущает. Пытаюсь высмотреть в его поведении признаки нервозности, которые бывают, когда кого-то ждешь. Но Хомо не хватается за телефон, не оглядывается по сторонам, да и свежим потом не пахнет от него. Паренек выглядит расслабленным и даже каким-то вдохновленным. Я мониторю окрестности, но не слышно ничего, кроме шума прибоя, криков чаек, редкого гудения электромоторов с трассы да бормотания Хомо. Стихи он, что ли, сочиняет на остросоциальную тематику? Поэт Цветик, блин…
Начинает темнеть. Хомо подхватывает рюкзачок и бодрым шагом идет назад, к
