Вспыльчивый барон Кенинг. Книга 3 - Антон Тутынин

Совершая жертвоприношения в течение пары лет в этом месте и оставляя при этом трупы гнить прямо на месте, маги заряжали массив, имея раз в пару лет огромный запас энергии для своих ритуалов. Один такой ритуал мог легко похоронить под водой прибрежный город или обрушить часть горы на армию врагов! Под потолком даже сейчас можно было заметить полупрозрачные всполохи пойманных в ловушку лабиринта неприкаянных душ.

Да, маги крови давно были искоренены инквизицией, как и заклинатели смерти, однако массив удалось сохранить одному старому дворянскому роду. Чем сейчас и пользовались заговорщики, подготавливая ритуал.

Под ногами семи архимагов, одетых в глухие балахоны, теперь сухо потрескивали белые кости людей и зверей, скопившиеся за сотни лет использования массива, а в самом центре пещеры их уже ждал стол, заставленный пузырьками с кровью аристократов. Среди подготовленных к ритуалу гнёта по крови были не только сильнейшие из природных чародеев, но даже императорский род. Вся старая аристократия, ведущая свою родословную от создания империи, оказалась сегодня под ударом новой аристократии, желавшей очередного передела мира!

Первый среди равных впервые за восьмисот лет наконец-то должен был смениться!

— Всё готово? — прогудела одна из фигур.

— Всё готово, — ответила другая фигура голосом герцога Нойманна.

— В таком случае давайте приступим…

Вальтер сидел всё там же, в своём кабинете, продолжая вести многочисленные расчёты. Что-то бубнил себе под нос, ругался, перекладывая один за другим листы с записями.

Вдруг под столом его сгустилась тьма, став похожая на желе. Колыхнулась будто от ветра и втянулась в его ноги, никак не потревожив древнего ифрита. А спустя минут пять барон Кёнинг вдруг скривился лицом, судорожно вдохнул, после чего громогласно чихнул, едва не опрокинув свой стол вспышкой реактивной струи. Остатки проклятья в виде чёрного пепла вылетели из его носа, растворившись в скудном ночном освещении без остатка. Сам же древний ифрит как ни в чём не бывало продолжил свои расчёты.

— Доброй ночи, уважаемый граф. Благодарю вас, и всю вашу семью за помощь следствию! — попрощавшись с хозяином кабинета, советник Фрост Размет собрал свои вещи, упаковал записывающую жемчужину в футляр, после чего покинул наконец главное здание особняка в сопровождении лакея.

— Зар-раза! Бесит! — сломав в руках свою ручку с золотистым пером, Граф Альфред Кёнинг с силой впечатал её в столешницу, продолжая гневно топорщить усы. Только сейчас он позволил своим эмоциям взять верх, тотчас начав успокаиваться.

Вот уже шестой день их мучила контрразведка, заручившись поддержкой канцелярии и лично императора! У них на руках были такие бумаги в сопровождении оперативной группы, что Альфред теперь лишний раз просто дёргаться боялся, предпочитая честно сотрудничать со следствием.

Каким-то неведомым образом его непутёвый сын, изгнанный из рода уже несколько месяцев как, засветился в деле о взрыве острова инквизиторов. Уж каким именно образом, Альфред и сам не знал, да и о самой причастности ему едва-едва намекнули, сославшись на секретность материалов расследования. Но сам факт! Этот алкаш! Развратник! Обалдуй и трус! Взорвал самый охраняемый в стране остров…? Шутка была бы смешной, не таскай всю их семью по допросам уже который день.

Он хоть и послал официальный протест, но надежд было мало. Ведь император был в курсе происходящего изначально, как и всё дворянское общество. А значит этот вопрос был согласован заранее.

Советник Фрост и его бойцы жили в гостевом особняке, работая с утра и до самой ночи. Они старались узнать о Вальтере буквально всё от момента рождения, попутно лишь сильнее увязая в делах рода. Опрашивали слуг, дворовых крестьян, родственников и даже старейшину рода, чему его отец был очень недоволен. Каким-то неведомым образом этим людям удавалось задавать самые каверзные вопросы из всех возможных! Отчего ответы на такие вопросы порождали только ещё больше новых вопросов и предположений. И ведь не выставишь их за порог! Могут и в измене императору обвинить!

— Альфред, долго это будет ещё продолжаться?! — в гневе влетел в кабинет главы рода его младший брат. — Какого демона моих детей уже второй день мучают дознаватели императора?!

— Ты, брат, не шуми, — поднял на него усталый взгляд хозяин кабинета, — Мало ли кто твои крики услышит — вопросы начнут задавать новые. С чего вдруг Роберт Кёнинг так против присутствия представителей власти, не замышляет ли чего?

— Пф! Да я в жизни ничего не замышлял! Я даже за девками без всякого плана в юности ухлёстывал! И любил и ненавидел всегда от чистого сердца, — плюхнувшись в кресло, Роберт устало потёр вспотевший лоб. — Что происходит, Альфред? Не уж-то наши мелкие дела с соседями могли привлечь внимание самого императора? И при чём тут контрразведка? Я их спрашиваю, а мне какую-то чушь в уши льют про Вальтера и его якобы важную историю. Всех кругом терзают за что мы его изгнали и при каких обстоятельствах. Как будто они сами не знают!

— Знают… конечно знают. В дворянской палате не дураки сидят, да и канцелярия императора — не синекура какая. А значит что?

— Что? — переспросил Роберт, уставившись в глаза старшего брата. Он не был дураком, но и никогда не пытался лезть впереди всех, предпочитая жить спокойно, в своё удовольствие. Можно сказать, был совершенно аполитичен.

— Вальтер — это только повод. А вот в чём их настоящая цель, я пока так и не понял. Ясно одно — нас в чём-то подозревают, либо хотят в чём-то обвинить, подставив!

— Хм… Может быть дело в горном хребте? За ним же Империя Зен.

— И что? Империя Зен существовала по ту сторону гор задолго до основания Сальдиса, а пришли к нам только сейчас. В чём причина? Что они ищут? В чём подозревают? — откинувшись на высокую спинку обитого бархатом трона-кресла, Альфред Кёнинг прикрыл глаза, тяжко вздохнув. Ему было неприятно общаться с государственными ищейками, не понимая сути дела, отчего все силы к исходу дня просто куда-то испарялись. Он ведь принципиально не вёл никаких дел с контрабандой или наркотиками! Чугун, железо, медь, пшеница да дерево — вот их основные статьи дохода. Всё графство более-менее жило по законам империи. Так почему?

Вдруг его сердце словно