Флот - Дрейк Дэвид Аллен
— Он, видимо, сражался как бешеный! — заключил халианский офицер, подобравшийся к инопланетному кораблю на восходе солнца. — Он явно получил тяжелые повреждения, но… обратите внимание на запах! Я просто поверить не могу, что детеныш был способен прийти в такой гнев!
— И, — с восхищением подхватил один из его товарищей, — он не отправился искать помощи, но остался здесь сторожить инопланетянина, чтобы помешать ему спастись!
— Совершенно верно. Нам даже не придется загонять его в ловушку. Он сам себя загнал в нее. Конечно, внутри корабля может находиться активное оружие, но сконструирован он сходно с тем большим, который мы захватили без всяких затруднений, поскольку он не был вооружен, и бесспорно, никакое опасное оружие не было употреблено против этого…
Как его имя? Нет, сними последнее. Имей он взрослое имя, так не был бы здесь, верно? Его обозначения?
С летоплана высоко над ними, откуда велось общее руководство операцией, донесся верещащий ответ:
— Правильно. Он еще не обозначен собственным именем, а только полом, кланом и кастой.
— Какой клан?
— Чшвиит! — произнес командующий с необходимыми модуляциями.
— Неужели! — Офицер пожалел, что не может почиститься для выражения надлежащей гордости, но он был в броне — на всякий случай.
— Это ведь мой клан, знаете ли, — сказал он.
— Знаю, — сухо ответил командующий. — Мои поздравления вашим родичам. Этот юнец заслужил взрослое имя, это бесспорно. Пошли группу захвата забрать его.
— А если инопланетянин выйдет?
— Захвати и его, естественно! Те, которых мы забрали с невооруженного корабля, были в таком плохом состоянии, что не выдержали даже поверхностного физического обследования. Нам необходим экземпляр в хорошем состоянии, чтобы мы могли проанализировать их слабости.
И словно предвосхищая возражение, командующий добавил резко:
— Да, я знаю, что ты не одобряешь подобного! Но волей-неволей ты должен согласиться, что наша добыча эволюционировала в тех же условиях, что и мы, так что ее слабости стали нам известны естественным путем. Однако теперь мы столкнулись с неестественным противником, а потому достигнуть того, чего достигли наши предки методом проб и ошибок, мы должны достигнуть методом проб без ошибок. Согласен?
— Согласен, командующий, — сказал офицер и отдал необходимые распоряжения.
Умение выслеживать добычу и подкрадываться к ней достигло у халиан высочайшей степени. То немногое, что им удалось почерпнуть из обломков «Хризантемы», помогло группе захвата подобраться к капсуле Юрико, не включив ни одного сигнала тревоги, на расстояние в несколько метров. А когда скафандр разбудил ее, и, открыв глаза, она посмотрела на экраны, сканирующие местность вокруг.
Ничего. Только та же голая земля, те же кусты, которые не были кустами, и деревья, которые не были деревьями Покалеченный инопланетянин исчез.
Так что же включило сигнал тревоги?
После долгого ожидания она оптимистично заключила, что это было какое-то дикое животное. Во всяком случае, ничего вокруг не внушало хоть каких-то опасений. Но совсем рассвело, а ей предстояло многое сделать, если она хочет выжить. После необходимого утреннего туалета, она убедилась, что преобразователь пищевых продуктов может-таки приготовить из некоторых местных растений нечто съедобное. Она составила список наиболее пригодных и отправилась на поиски съестных припасов.
Но тут…
Едва она обогнула плоский валун, как ее окружили — только на этот раз не дикари, нагие, если не считать пояса и двух фляжек, но направившие на нее то, что явно было внушительным оружием. В ужасе она подняла руки, рефлекторно выразив этим жестом готовность сдаться.
И рефлекс предал ее, как прежде Чшвиита. У халиан этот жест означал вызов на смертельный поединок.
Однако, поскольку они были великолепно обучены, а противник выглядел непривычно, они сумели подавить инстинктивный ответ на такой вызов и не бросились на нее, а только опутали крепкой липкой сетью, и предоставили ей тщетно вырываться, пока не сел аккумулятор ее скафандра. А тогда они ввели в него усыпляющие пары (разработанные на изучении пленных с «Хризантемы») и увезли ее в свой главный центр для анализа инопланетянских слабостей. Ведь для них само собой разумелось, что всякий инопланетянин слаб. Ведь сильными были лишь халиане. Только халианам дозволялось быть сильными.
Когда Чшвиит пришел в себя, то услышал восхваления своего подвига. Ему сообщили его новое — взрослое! — имя и сказали, что с этих пор он получает привилегию на спаривание — вернее, получит, как только его тело в развитии догонит его рассудок и будет способно издавать надлежащий властный запах. И существуют средства ускорить Перемену в этой области, и он может воспользоваться ими, если пожелает. А самое важное — он узнал, что целых девять капитанов боевых кораблей изъявили желание взять его к себе, когда вновь отправятся в полет. Его мечта рыскать среди звезд должна была осуществиться!
Но даже пока он отклонял волну за волной лестных похвал, даже пока он смущенно изъявлял благодарность, в глубине его сознания какой-то голосок твердил: «Но это же произошло совсем не так! Нет! Все было совсем по-другому».
Однако позднее, когда прошли годы, он научился заглушать стыдящий голосок, стал вдохновителем своей расы, легендарным примером для нового поколения. Его слава разнеслась по всем халианским мирам, и не только прямые члены его клана, но и дальние родичи чистились при каждом упоминании его имени, потому что отблески этой славы падали и на них.
Ну а имя Юрико Петровны…
Поскольку среди обломков «Хризантемы» была заложена еще одна бомба, замаскированная столь же хитро, как и спрятанная в ракете связи, и также не обнаруженная Одром, корабли Флота, проследившие полет последней РС Юрико, нашли в точке ее запуска только разреженное облако пыли, правда, несколько необычное по составу, но не настолько, чтобы его можно было безоговорочно считать останками космолета.
И возникли сомнения.
Сначала дли нее находили оправдания — особенно те, кто дал «добро», когда решалось, отправить ее на поиски брата или нет. Да только потом халиане все чаще стали не просто захватывать корабли, но и совершать налеты на дальние человеческие колонии и брать все больше пленных. (Что делали халиане с людьми? Ели их? Обращали в рабство? Переделывали в живые компьютеры? Отдавали их на потеху своим детенышам? Предположениям не было числа, но не существовало никаких данных, подтверждающих хотя бы одно из них.)
И раз за разом враги обнаруживали слабость, отсутствие логики или необходимых знаний, просчеты в тактике тех, кого посылали против них.
И вот точно грибной мицелий начало распространяться и укореняться ложное убеждение. А именно: «У этой загадки есть только одно объяснение. Оно сводится к Юрико Петровне. Она допустила, что халиане захватили ее в их пространстве Видимо, она сдалась без сопротивления. У нее не хватило духа включить свой детонатор, когда ей стало ясно, что ее положение безнадежно. Отсюда следует, что все свои сведения о нас они получили от нее».
В офицерских столовых, в барах, в спальных каютах космолетов собеседники угрюмо кивали Ведь к этому времени было уже ясно, что идет война — непрерывное сражение, разбросанное по множеству кубических парсеков, и обе стороны при каждой встрече стараются нанести друг другу удар потяжелее.
И всякий раз, когда халиане пускали в ход хитрость, к какой люди готовы не были, всегда было на кого свалить вину. Не на командующего отрядом, потерпевшим поражение, не на штабных, выверявших на компьютере план операции, но на ту, кого, конечно, уже давно, не было в живых.
Козел отпущения. Человек отпущения.
И лишь редко у кого-то на мгновение возникала мысль: «А действительно ли все обстояло так? Действительно ли все произошло таким образом?»
Некоторое время несколько человек упрямо спорили о ее последнем сообщении, утверждая, что, видимо, она обнаружила «Хризантему» вблизи родной планеты халиан. Однако, когда наконец местонахождение планеты-мишени было установлено точно, имя Юрико Петровны уже успело стать таким одиозным, что малейший намек на такую возможность был изъят из стратегических оценок Флота. Характер войны изменился, и с этого момента…
