Возмездие - Валерий Михайлович Гуминский
— Уже шесть вечера, — сдвинув рукав камуфляжной куртки, посмотрел на запястье Владимир. — А кажется, как будто все десять.
— Дождь будет идти всю ночь, — Фока втянул в себя воздух. — Нехорошие тучи.
— Разогнать? — тихо спросил Никита друга.
— Позже, — откликнулся Владимир, немного подумав. — Пусть непогода разгуляется, чтобы никто не заподозрил магическое вмешательство. А справишься?
— Не надорвусь, — усмехнулся волхв.
— Тогда двигаемся, обходим лагерь старателей и занимаем позиции у поселка, — решил князь. — Нам нужно понять, сколько там мужчин, чем вооружены. Операцию по захвату проведём завтра.
Никита не возражал. Всё, в принципе, правильно. Нужно, в первую очередь, рассадить по тропам людей, чтобы никто не смог убежать или подобраться с тыла, а потом заходить в поселок и начинать зачистку. Но желательно без стрельбы, чтобы не напугать женщин и детей. Тех самых тропок всевидящее око «птички» нашло аж три. Одна уходила строго на север, вторая вела, скорее всего, к лагерю старателей, а третья начиналась от опушки, и вихляя по бурелому, терялась в какой-то немыслимой таёжной глуши. Вот на этих тропках и решили расставить дозоры. По два человека. С князем оставалось трое бойцов за исключением оператора Макса, которого нужно было беречь, и телохранители Никиты. Но именно они имели опыт захвата противника в подобных ситуациях, поэтому вся тяжесть намеченной операции легла на них. Никита вместе с Максом просидели за планшетом до самых сумерек, тщательно рассматривая расположение заимок, пути подхода и отхода. А Владимир уже отослал бойцов в засаду и нахохлившись, спрятался под раскидистой лиственницей от накрапывающего дождика.
Темнота сгустилась внезапно, усиливающийся дождь забивал все посторонние звуки, поэтому приходилось напрягать слух, чтобы какой-нибудь случайный житель поселения не набрёл на лагерь. К одиннадцати вечера загрохотало. Засверкали молнии, освещая вершины гор, подступающих к Каменке с северо-востока, а раскаты грома подобно валунам, скатывающимся вниз со склона, становились всё чаще и чаще.
«Батюшка Перун серчает, — усмехнулся Никита, разминая пальцы рук. Судя по бросаемым на него взглядам Владимира, тот испытывал нетерпение. — Только вот непонятно, добрый ли он знак даёт, или требует отступиться? Идея переловить беглых становится излишне рискованной из-за мирных жителей».
Откуда здесь появились женщины и дети — понятно. Некоторые из подруг каторжников, проявляя ненужное самопожертвование, спрятались вместе с дружками в этой глуши. Но зачем было рожать детей в подобных условиях, обрекая их на дикое существование? Кто лечит заболевших? Есть ли нужные лекарства или обходятся доморощенным Целителем? Учатся ли дети? Или для них мир, съёжившийся в пределах вот этого таёжного пятачка с допотопными избушками, уже вросшими в землю, и есть реальность? Что они видели, кроме леса, реки и весьма специфического мужского контингента? Нет, это гнездовище нужно уничтожить хотя бы ради этих детей. Как их переправлять на «большую землю» — вопрос второго плана.
Никита размялся, сбросил тонкий дождевой плащ и верхнюю одежду, оставив всё под шатром раскидистой и пышной ели, и вышел под усилившийся дождь с голым торсом. Разгоняя энергетические каналы, он застыл на открытом пятачке и развёл руки по сторонам. Тщательно формируя вихревые потоки, волхв добился их устойчивости. Теперь левый поток поднимался с земли замысловатым веретеном, а правый, наоборот, спускался сверху. Насыщаясь Силой, потоки стали понемногу проявляться, и теперь их можно было видеть невооружённым глазом. Оставшиеся в лагере бойцы с напряжённым вниманием смотрели на одно из чудес, подвластных одарённым. Они видели, как воздействует боевая магия на материальные тела, какой страх вызывает у тех, кто попадает под атакующие магоформы, как может защитить умело выставленный «шильд» — но сейчас на их глазах совершалось иное: слияние Силы с надвигающейся природной стихией.
Светящиеся энергетические потоки, сплетаясь в бледно-сиреневые и серебристые косицы, окутывали стоящего под дождем человека, и каким-то образом создавали устойчивую связь с чернильным небом, откуда на его голову обрушился настоящий водопад. Это так казалось, что разбушевавшаяся непогода решила показать, кто здесь хозяин. На волхва не упало ни капли; более того, воздух вокруг него всколыхнулся, загудел насыщенно и басовито, а по жгутам вверх понеслась самая настоящая Сила, которую ощутили все, кто находился в лагере. Светящиеся потоки, поднимаясь всё выше и выше, постепенно теряли яркость, пока полностью не исчезали где-то на недосягаемых высотах. Если бы кто-то из жителей затерянной в лесу деревушки вздумал выйти на улицу, он бы заметил только слабые всполохи среди туч и даже не задумался о природе их появления. Отблески молний, не иначе.
Фока незаметно для чужих глаз схватился за амулет в виде тщательно отшлифованного речного голыша, не замечая сочащиеся сквозь пальцы алые отблески налитых энергией рун, которыми был изрезан камень. Он что-то шептал про себя, пытаясь оградиться от происходящего крестообразными движениями, и не мог оторваться от развернувшейся перед ним магической мистерии. Спроси его в этот момент, что он видит и ощущает, Сохатый не задумываясь бы, ответил: один из древних богов спустился на землю, чтобы показать путь воинам и ободрить их перед боем.
Владимир, знакомый с принципами Стихийных плетений, в немалой степени испытывал наслаждение от работы профессионала, подчинившего себе атрибуты Огня и Воды, Воздуха и Земли. Все четыре компонента, объединённые для завершающей фазы магического воздействия, действовали слаженно, постепенно разрушая дождевой фронт над определённой территорией. Никита сейчас был похож на неиссякаемый резервуар Силы, и князь Строганов-Турский мог поклясться своей новой ногой, что его друг питался мощью Прави, получая от неё столько энергии, сколько потребно для завершения дела, и в то же время отдавая её обратно, уже насыщенную нужными плетениями.
Только Москит, Лязгун и Нагаец оставались спокойными. Когда видишь истинное искусство подчинения почти каждый день, новизна ощущений приедается. Но в глазах у всех троих светилась гордость за хозяина, вышедшего один на один с природной стихией.
Над поселением дважды громыхнуло, яркая вспышка с неба прочертила чуть ли идеальную фиолетово-серебристую линию, похожую на копьё, и врезалась в землю возле ног Никиты. Мгновенно вспыхнул огонь, раздалось шипение мокрого мха и травы, облако пара окутало волхва. Многие вскочили на ноги, испугавшись за разошедшегося Назарова.
— Перунов огонь! — воскликнул Фока, не заметив, как сам выбежал из укрытия.
— Стоять! — рявкнул Никита, судя по голосу, не испытав ни малейшего неудобства от попадания молнии рядом с ним. — Никто не
