Закатное солнце почти не слепило (СИ) - Артем Губкин
Спартак Петрович повернулся к вожатым, как только они переступили порог кабинета.
— Ну как? — Спросил директор.
— Движение было, — сказала Светлана.
— Но скорее вниз, чем вверх, — добавила Маргарита.
— Но не точно вниз? — Для руководителя лагеря новость не была приятной. — Давайте посмотрим.
Вожатые вынули из кожаных футляров, которые были ладно пристроены у них через плечо, бинокли и положили на стол. Спартак Петрович сел в кресло, подсоединил к приборам по шнуру и выдвинул клавиатуру. Большая настенная панель со схемой лагеря мигнула и на ней появилось изображение дредноута. Вначале он был лишь далеким силуэтом на фоне бликующего моря, потом последовало медленное увеличение — корабль разросся до размеров экрана, а потом вышел за них. Стало возможно различать отдельные механизмы, такелаж, точки клёпок на броневой обшивке. Сомнений в том, что это боевой корабль не было. Но в каких морях он мог вести сражения?
Директор крутил пульт в руках, изображение переключалось с камеры одного бинокля на камеру другого. Когда девочки передавали приборы друг другу, картинка смазывалась, дёргалась, снова искала корабль, а потом пару минут изумленно по нему шарила. Внимательное лицо Спартака Петровича морщилось от вынужденных неудобств, но он продолжал изучать запись:
— Понимаю, что пришлось отдать оба бинокля детям, — сказал директор и сделал звук видеозаписи громче. Хорошая акустика, которой был оборудован кабинет, наполнила пространство легким шумом листьев и прибоя, и удивленными выкриками отряда. Директор просмотрел обе записи и только в одном месте он резко нажал паузу.
— Чей это голос? — Спросил директор, отмотав на нужные секунды и дав послушать вожатым восклицание за кадром:
Девушка была удивлена не меньше остальных, но в возгласе из коротких непонятных звуков слышались нотки возмущения, может быть даже крепкое словцо. Да, именно таким тоном, любой нормальный человек сообщил бы миру о молотке, ударившем по пальцу.
Пульт перешел к Светлане, она отмотала на несколько секунд назад: «О! Моире де те!». Кажется, девочка выругалась на иностранном языке.
— Хоть бы это был испанский, — улыбка у директора лагеря сидела немного криво. — Определите, кто это.
Отряд бы не узнал своих вожатых, их лица стали гипсовыми: скульптурная группа «сосредоточенность и ответственность». Запись шла, пока сквозь шум тот же голос не произнес: «Держи, Хиз». Картинка замелькала прежде, чем вновь найти корабль.
— Вы знаете, кто это? — спросил Спартак Петрович.
— Да, — сказала вожатая Светлана.
— Это Ира Верховская, — сказала вожатая Маргарита, — она отдала бинокль своей подруге Тане Хизер.
— Наблюдайте за ними, — директор выключил картинку с дредноутом, — и хорошо бы им побыстрее получить браслеты-навигаторы. И вы совершенно правы насчет корабля — сдвиг у нас был определенно вниз.
Глава 6
Душевых на этаже было две — обе располагались в тупике коридора, там, где у окна стояло кресло утром погребенное под девичьими сумками. В ожидании своей очереди на мягком сидении и подлокотниках устроились сразу шесть девушек — начало очереди. Похоже, в отряде не нашлось той, которая бы ни жаждала принять душ после невыносимого подъема от моря. Девушки выходили в халатах, с узлами полотенец на головах и тут же в душевые заскакивали следующие. Без всякой договоренности очередь была двойной — душ принадлежал той половине отряда, на стороне которой он находился. С северного душа вышла очередная пара чистых барышень, Хиз и Ира поспешно заскочили внутрь, их подлокотник тут же заняли следующие девочки.
Сзади хлопнула дверь и Хиз все-таки схватила Иру за руку, которую та крепко сжала. Несколько секунд девочки стояли ослеплённые, унимая головокружение и приводя дыхание в норму, потом они разняли руки и принялись щупать стены — сначала очень осторожно, а потом всё смелей, пока наконец не стали постукивать по большим прозрачным плиткам, из которых были выложены внешние стены душевой — угол здания. Чистые и слегка влажные квадраты толстого стекла не задерживали свет, но имея глубокой рельеф из переплетенных ромбов, преломляли и дробили то, что было по другую сторону до состояния пересыпающихся острыми гранями миражей. За стенами ветер раскачивал кроны высоких тополей — внутри душевой они превращались в мечущиеся зеленые облака и бешено прыгающие тени. Это было похоже на кошмар художника-импрессиониста, выражающийся в дискомфорте турбулентности света и цвета. Или же на прекраснейшее видение слепящей абстрактной радости лета.
Однако в этом ошеломительном душе надо было, прежде всего, мыться, а не наслаждаться световым хаосом. Хиз и Ира вспомнили о других девушках, которые дожидались за дверью. Несмотря на то, что душевые кабинки были отгорожены друг от друга обыкновенной стеной — непрозрачной, пришлось сделать некоторое психологическое усилие, чтобы раздеться. Помещение, которое воспринималось как буйное открытое пространство, не было уютным для обнажения. Возможно, после наступления темноты, оно и становилось сносным в этом отношении, но не сейчас. Хиз, считая себя менее впечатлительной, выбрала кабинку, вплотную примыкающую к прозрачной стене — головокружение здесь атаковало непрестанно.
Эксперименты с кранами показали, что воды, и горячей, и холодной, в корпусе имелось вдоволь. Таня вспомнила свой прошлогодний отдых с родителями: в прибрежной гостинице, где всё было на высшем уровне, включая развешанные по коридорам большие писанные толстым слоем масла картины, чтобы заполучить действительно горячую воду, родителям приходилось каждый вечер напоминать дежурному, чтобы тот будил кочегара пораньше. «Советская романтика», — говорили родители и странно улыбались переглядываясь.
Румяные от горячей воды, окутанные в облака влажного пара, девчонки облачились в халаты, Ира намотала на голову полотенце с мокрыми волосами, а более короткая причёска Хиз торчала во все стороны русым дикобразом.
Ко входной двери с внутренней стороны была прикреплена бумажка с надписью по трафарету (красный фломастер потёк): «Не забудьте включить вытяжку. Спасибо». Таня пощелкала выключателями — два из них включали свет, а третий, он был отдельно — запустил мотор вентиляции. Пар стал быстро всасываться в дыру под потолком, забранную крупной решеткой. За ней что-то громко затарахтело, так, словно в глубине отвалилась большая деталь. Девочки от неожиданности съежились, Хиз, которая едва успела убрать руку, хлопнула по выключателю. Мотор замолк с жалобным «хррр», но деталь продолжила свою лязгающую скачку по железным внутренностям канала, похоже, она приближалась к выходу.
Таня и Ира заворожено смотрели на отверстие, наконец, из него вылетела яркая золотистая железка: описав дугу она звякнула о пол
