Небесная Искра 5. Хазарский каганат - Оливер Ло
— Хо-о! Как необычно, значит тело настолько крепкое, что даже твоя сила не может с ним совладать?! — Обадия встал, оставаясь целым и невредимым.
Озем сделал два шага назад и поднял бровь.
— Связь душ? Не думал, что встречу ее снова. Техника для настоящих трусов, так вот почему я не смогу выбраться, да? Из-за того, что ты связал наши души и перенаправляешь все мои атаки обратно на меня.
Обадия дрогнул. Он не ожидал, что тенгрианская техника будет известна одному из русов.
— Я не глуп, как ты мог подумать. И прекрасно знаю, что у каждой техники есть лимит, а значит, нужно лишь ударить посильнее.
Берканец ловким прыжком сократил расстояние между ним и противником, после чего ударил ребром ладони в шею Обадии. Хазар даже и помыслить не мог, что Озем окажется столь безумным, в его голове не укладывалось, что его сложнейшую технику можно разрушить лишь грубой силой. Сначала сильнейший почувствовал на широкой шее всю тяжесть своего удара, но лишь на мгновение. Пара вдохов, и глаза Обадии были готовы вырваться из черепа. Сначала промялась его плоть, а потом хрустнули шейные позвонки. Понимая, что он вот-вот умрет, хазар пытался совершить некое подобие атаки. Маленький комочек демонической энергии сорвался с его руки и остался черной отметиной на груди Озема. Берканец лишь ухмыльнулся этому бессильному удару.
Еще вдох спустя голова Обадии безжизненно повисла на коже изломанной шеи. Завеса растворилась, но в ней уже не было Озема, а лишь медленно рухнул на землю труп первого военачальника.
Все это произошло за пару вдохов, Ханукка только успел вновь настигнуть Веда, чтобы нанести ему удар, но был тут же отброшен в сторону свирепым ударом берканца.
— Ты все еще слаб для таких противников. Оставь их мне. Тебе нужно время, чтобы подняться выше, и я тебе его дам. Однажды, ты станешь сильнее чем я, парень. Однажды!
Вед с ужасом взглянул на отца. Его шея полностью посинела от ужасного удара, по телу распространилось множество синяков и ссадин, а судя по неестественно вогнутой груди сломано несколько костей.
Все же та атака, чем-то напоминающая Веду его песчаный мир, возымела эффект. Впервые он увидел на своем отце хоть какие-то повреждения и это пугало.
Ханукка поднялся с земли, отхаркивая кровь. Его тело также подходило к своему пределу. Увидев мертвое тело своего товарища, он закричал.
— ЗАВУЛОН! ОБАДИЯ ПРИНЯЛ НА СЕБЯ ЖЕРТВУ!
Просвистел ветер.
Лишь один стук сердца перевернул всю битву с ног на голову.
Рефлексы Озема, отточенные до нечеловеческой остроты улавливали даже мельчайший враждебно настроенный вздох, но сейчас перед ним был Вед и это сыграло решающую роль.
Он схватил юнца за грудки и с силой отшвырнул в сторону. В то же мгновение метка, оставленная Обадией начала жечь, причиняя нечеловеческую боль.
Предмет в виде пирамиды появился невесть откуда и вонзился острием в грудь Озема. Туда, где располагалась остаточная энергия первого военачальника хазар в виде черной отметки.
Пирамида, которая выглядела, как предмет сложенный из кусков плоти, засияла, и к ней устремились сотни потоков энергии. Они исходили от всех тех хазар, которых убил ранее Озем. Даже мертвый Обадия передавал свою посмертную духовную силу в этот странный артефакт.
Берканец не понимал, что происходит. Его тело начало деревенеть, он не мог даже двинуться. Его злобный взор был направлен на деревья, откуда медленно вышел Завулон. Тот хлопал в ладони и улыбался, глядя на Ханукку.
— Что ж, план сработал, пусть и изначально был не совсем таким.
— Что вы сделали?! — прорычал Озем, пытаясь вырваться, но ощущение, будто сотни металлических цепей приковали его тело к земле никуда не делось.
Даже его внутренняя энергия застыла, но он не мог разобраться, как работал этот предмет, что воткнули в его грудь.
Над головой сильнейшего существа образовался вихрь багрового тумана. Словно открытый портал, он медленно кружился. Озем взглянул вверх и увидел в глади демонической энергии свое отражение. Там стоял он, в полнейшей темноте среди горы трупов.
— Это Гробница Покоя. Сильнейший запечатывающий артефакт из тех, что создавали наши предки. Теперь, когда он стал един с тобой, что бы ты не делал — это бесполезно. Девятиглаз говорил, что даже если мы приведем орду, то не остановим Озема, потому что его не убить. Тогда и было решено, запечатать тебя в этой гробнице. Вот только чтобы это сделать, нужна духовная сила, соизмеримая твоей. Поэтому Обадия пожертвовал собой, а вместе с ним около двух тысяч наших воинов, вместе с Езекией!
— Думаете, какая-то херня подобно этой меня остановит? МЕНЯ! СИЛЬНЕЙШЕГО В ЭТОМ МИРЕ?
Внезапно энергия Озема снова начала циркулировать, заставляя мир вокруг содрогаться. Словно при настоящем землетрясении, все дрожало, трещины, настигающие земную кору обрушивали деревья, ведь корням не за что было зацепиться. Такое проявление силы, тем более под воздействием запечатывающего артефакта ужасало.
Завулон и Ханукка в страхе переглянулись?
— Почему не сработало? Может стоит просто отрубить ему голову, и дело с концом.
— Не выйдет. Нашей силы не хватит, чтобы прикончить его даже когда он ослаблен. Не понимаю, неужели он сильнее, чем мы думали? Мы просчитались! Духовной силы, что мы пожертвовали недостаточно, нужно… Нужно еще немного. — второй военачальник повернулся к Завулону и резко схватив его за шею вонзил свой меч в его сердце.
В глазах второго не было и намека на удивление. Он лишь гордо кивнул, а с его губ сорвался предсмертный шепот.
— Во славу Тенгри, во славу Каганата!
Энергия Завулона присоединилась к остальным потокам, делая землетрясение лишь немного слабее.
Вед, глядя на то, что хазары отвлеклись, подбежал к отцу. Попытка коснуться пирамиды лишь обожгла его руки, оставляя на них черные отметины.
— Как мне тебе помочь? Скажи, как освободить тебя?
Озем улыбнулся.
— Нет, парень. Тут уж никак. Сколь бы я не кичился, эта хреновина действительно запечатала меня. Моих сил не хватит надолго, поэтому послушай внимательно. Я дам тебе свой последний урок.
Сердце Веда дрогнуло. Он не верил собственным глазам. Его отец был непобедимым, сильнейшим существом, но теперь он говорил, что бессилен. Как в такое вообще можно поверить? Его снова обуял гнев.
— Как ты смеешь умирать здесь! Тебя должен убить я! Слышишь! Я отомщу тебе за мать,
