Князь Гиперборейский - Валерий Михайлович Гуминский
Откинув полы тонкого шерстяного пальто, этот человек небрежно засунул руки в карманы и обернулся на хруст подмороженной гальки.
— Ба! Сам Алексей Изотович пожаловал! — воскликнул Шереметев. — Действительно, сюрприз. Как же ты его, Леня, вытащил из Петербурга? Какие посулы дал?
Волынский предпочел не отвечать на этот вопрос, только усмехнулся.
Балахнин дождался приятелей-князей возле стола, и пока Ахмет откупоривал бутылку с вином, поздоровался за руку, как полагается, с хозяином, а потом и с Шереметевым.
— Леня, мне сказали, что к озеру на машине нельзя, пришлось на своих двоих топать, — деланно пожаловался Балахнин, но на его лице не было ни капли недовольства.
— А это чтобы гости мои вкусили прелесть настоящего леса, подышали чистым воздухом, — Волынский показал жестом, чтобы князья присаживались за стол. Сам он занял место в торце и кивнул Ахмету, уже стоявшему наготове с перекинутой через руку салфеткой. — И для здоровья полезно. Вон, на лицах румянец появился. Значит, не зря силы потратили.
Лохматый горец для начала разлил всем по бокалам вина, дождался какого-то сигнала от хозяина и отошел к мангалу, начал заново шуровать его, подкидывая свежих дровишек.
Под терпкое чуть суховатое вино шашлык пошел очень хорошо. Первое время князья только отдавали должное повару. Баранина была сочной, таяла во рту — и хотелось пробовать еще.
Балахнин, не дожидаясь, налил себе в хрустальную рюмку водки. Здесь все были равны друг другу, сами определятся, что пить дальше. У каждого свои предпочтения в выборе спиртного. Хозяин дачи, к примеру, как и Шереметев, больше любили коньяк, но и от водки нос не воротили.
— Слышал я, Василий Юрьевич, у тебя с Назаровым какой-то конфликт вышел, — поинтересовался Балахнин. — Не расскажешь?
— Откуда ты эти сказки услышал, Алексей Изотович? — как бы добродушно спросил Шереметев, а глаза заледенели. — Седина уже в волосах, но сплетням веришь.
— Да шум-то знатный прошел в Новой Ладоге, — мягко улыбнулся в ответ Балахнин, тоже демонстрируя тигриную хитрость в своем взгляде. — Есть у меня там знакомые из правоохранителей. Рассказали, что дом некоего Ефима Гольца на воздух взлетел. Одна щебенка осталась вместо него. А Гольц — ведь твой управляющий, насколько мне известно. Именно его искал Назаров последние дни. И еще… ты столкнулся с бароном сразу же после взрыва.
— Порой мне кажется, что от тебя серой попахивает, Изотыч, — по-простецки бросил Шереметев и опрокинул в себя рюмку коньяка, которую ему по-дружески наполнил Волынский.
— Я не заключал договор с дьяволом, — качнул головой Балахнин. — Обычная аналитика, связи во всех сословиях и умение сопоставлять факты. Итак, я надеюсь, между Шереметевыми и Назаровыми не назревает война?
— Упаси боже, Изотыч! — натурально удивился Василий Юрьевич. — Да зачем мне это? У нас разные интересы, не пересекающиеся между собой. Никитка, если откровенно, нам с Леней не соперник. Слабоват, и еще лет двадцать силу набирать будет. Я не про ту, которой он злодеев в пыль превращает, а о более значимых вещах…
Он пощелкал пальцами, но Балахнин кивнул, показывая, что все понял.
— Я хочу тебя успокоить, Алексей Изотович. Конфликта с Назаровым у меня нет. Мальчишка на основании каких-то своих подозрений сделал вывод, что Гольц связан с Ордо Маллеус. Вот и решил с ним встретиться. Но не успел…
— То есть взрыв устроил не он? — на всякий случай уточнил Балахнин.
— Нет-нет, я не в претензии. Просто высказал свое недовольство тем, что Назаров не подошел ко мне с просьбой организовать встречу. Согласись, князь, так дела не делаются.
— Не делаются… Парню чуть больше двадцати, в одиночку решает многочисленные проблемы, да еще успевает государевы приказы выполнять. Где-то проявил несдержанность от избытка своей значимости, переоценил свои возможности.
Балахнин выпил холодной водки и закусил шашлыком. Шереметев прищурился.
— Изотыч, а ты не адвокатом ли Назарова устроился? С чего вдруг защищаешь его?
— Не хочу, чтобы между вами началась война, — просто и откровенно сказал князь Балахнин, отправив в рот свежую петрушку. — Ты кичишься своей силой и союзниками, один из которых — наш уважаемый Леонид Иванович, а Назаров способен уничтожить восемьдесят процентов ваших человеческих ресурсов, правда, не добившись при этом каких-либо преимуществ. Паритет, основанный на взаимном истреблении. Сами подумайте, вам это надо? Кто выиграет в клановом противостоянии? Ответ, думаю, очевиден.
— А ты не задумывался, Алексей Изотович, что Меньшиковы используют мальчишку в качестве наконечника, которым нас прибьют к стене? — Волынский зашевелился, отчего стул опасно заскрипел. — Мы его обсуждаем, силимся понять, что ему нужно — и только руками разводим. Конкурентов не давит, земли себе не хватает, пользуясь моментом… ну, кроме Верхотурья, и то с твоей подачи, а только наращивает боевую силу. Вот про это мы точно знаем.
— Потому что боится нас — я говорю о сильных кланах, а не конкретно о петербургской аристократии.
— Да поняли мы, Изотыч, — поморщился Шереметев. — Но ведь мутный парень, согласись? Потенциал Иерарха, а в армии не служит. Куда было бы проще, бей он супостата своей Силой. Вместо этого решил клан создать. Вот именно это обстоятельство нас и тревожит. Ты еще с этим Верхотурьем усилил влияние Назарова в Сибири.
— Слышал, небось, что младший княжич Строганов хочет вступить в союз с Никитой? — поддал жару Волынский. — А батька не препятствует.
— Долг жизни и просто человеческая благодарность, — пожал плечами Балахнин. — Никита с помощью биомагии вернул княжичу Владимиру возможность жить полноценно. Отрастил ему ногу — и получил союзника.
— Нам бы получить такую технологию, — мечтательно произнес Волынский, невольно раскрывая свои тайные мечты.
— Так создайте альянс трех кланов и развивайте новые направления, — пожал плечами Алексей Изотович.
Шереметев осушил рюмку и погрозил пальцем собеседнику.
— Искушаешь, Изотыч! А ты какие выгоды хочешь поиметь от всего этого разговора?
— Я за парламентаризм, — скромно ответил Балахнин, резко переключаясь на политическую тему. Он понял, что техномагическими идеями замшелых князей не заинтересовать. Денег у них и без этих новшеств хватает.
— А-аа! — махнул рукой Волынский. — Зачем тебе это, князь? Несерьезные какие-то идеи. Не приживаются они здесь. Столбовое дворянство не даст тебе рассаживать на нашей земле семена вольнодумства. Я
