Печать правосудия - Артём Кочеровский
Трехзвездочная приемная сменилась на пятизвездочный кабинет Дмитрия Александровича Беляева. Тут меня ждали шикарные ковры, дорогое дерево, несколько абстрактных картин, отлично вписывающихся в темно-синий фон. Войдя внутрь, я почувствовал резкий прилив силы из вне.
– О, Никита, проходи!
Костюм на широкоплечем Беляеве сидел не хуже, чем на выправленных охранниках. Надутая грудь, ровная спина, мощный торс. Изящество в стиле и поведении.
Прошлёпав по ковру, я упал в кресло. Водички и кофе попил, неплохо бы чего-нибудь пожевать. Едва ли у Беляева найдутся чипсы, разве что припрятанный вегетарианский салатик или постная куриная грудка с гречей.
– Здрасте.
Он вскинул брови.
Сегодня все так на меня поглядывали. И не удивительно. Я замечал странность в своём поведении, только когда сильно к нему присматривался. В остальном действовал по ситуации. Нужно признать, что эти действия вели меня во всё более глубокую задницу, но я оставался спокойным.
– Вы по поводу Даши?
– Кхм-кхм, – он поднялся и подошёл к окну.
Стать, уверенные движения и длительные паузы. Мужик ещё не переключился с делового общения на меня. Чего ему надо?
– Да, – сказал он и снова замолчал.
– И?
– Вот о чем я хотел поговорить с тобой, Никита, – он вернулся к столу. – Дело в том…
– А можно как-то побыстрее, у меня ещё дел невпроворот.
– Извини?
– Быстрее, – я помахал пальцем. – Ваш Охранник сказал, что мы прокатимся ненадолго, а я торчу здесь уже больше часа.
– Ну хорошо…, - он потянулся за карандашом в органайзере. – Итак…
– Не тяните!
Кажется, я сказал слишком громко. Беляев дернулся, потянул за кончик карандаша и обронил на пол органайзер. Ручки и карандаши покатились к стене, щелкнул железом степлер; дверь распахнулась, в кабинет вошёл Гремлин.
– Что-то случилось?!
– Да… то есть… нет. Я уронил… Оставь нас, Гремлин.
– Я лучше тут побуду.
– Ну хорошо, – быстро согласился Беляев.
Я посмотрел на Гремлина, улыбнулся. Чел стоял возле двери и ждал, что что-то случится? Чего он боялся? Что я наброшусь на Беляева? Видать, со мной на самом деле всё не в порядке, раз происходит такое?
– Короче, – голос Беляева вдруг стал твёрдым, тягучая размазня слов испарилась. Он переключился. – Ты с Дашей общался в последнее время?
– Мы расстались три недели назад. Полагаю, вы об этом узнали примерно…, - я посмотрел в потолок. – Три недели назад.
– Эй! – подал голос Гремлин.
– Тихо, – Беляев махнул на него рукой. – Она плохо себя чувствует.
– Ещё бы.
– А?
– Я не слышал, чтобы кто-то закатывал вечеринки после расставания.
– Так, помолчи!
– Вы спрашиваете, я – отвечаю.
– Тихо!
Он отшвырнул ногой степлер, сунул руки в карманы, пошел по кабинету.
– Всем бывает плохо после расставаний, но не все сходят с ума. Понимаешь?
– Отвечать можно?
– Хр-р-р-р! – Гремлин оказался рядом и сжал плечо.
Больно. Я ему улыбнулся. Он что-то увидел в моих глазах, наверное, воспоминания о том, как наложал с импульсами, и чуть ослабил хватку. То-то же.
– Она постоянно плачет, ходит хмурая, агрессивная и…
А что-то необычное замечали? Хе-хе! Это я оставил при себе. Гремлин был на пределе, лучше не перегибать.
– Она срывает мне встречи. Носит старое тряпье, будто в трауре. Я боюсь пригласить в дом партнёров, потому что… Ещё она разбила машину!
Четвертую, кажется. В семнадцать лет.
– В общем… ты должен всё уладить.
– Для этого у вас есть Гремлин, – сказал я и взвизгнул от пронзающей боли. – Ауч!
– Может я свожу его вниз и покажу подвал? – спросил Гремлин.
– Ты должен всё уладить.
– Как?!
– Поговори с ней. Попроси прощения. Расстаньтесь как-нибудь по-другому, я не знаю… Так больше не может продолжаться!
Чего?! Расстаньтесь, как-нибудь по-другому!? Идиот. Полагаю, его способности были заточены только на преумножение денег. Теперь понятно, почему от него ушли три жены. Он совершенно ничего не понимал в отношениях. Дочь была лишь очередной проблемой, которую нужно было решить. Гремлин, деньги и связи проблему не решали, и тогда менеджер нашёл другое решение – меня.
– Как вы себе это представляете?
– Ему не нужно это представлять, – сказал Гремлин, ощупывая внутренности у меня под плечом.
– Прошло уже три недели. Побесится ещё парочку, и всё пройдет, – сказал я.
– Нету меня двух недель.
– Но ведь, если я с ней помирюсь, то всё может начаться сначала. Злость, отрицание, согласие… Вы понимаете?
– Скоро она уедет в колледж и там найдет кого-нибудь…
Получше? Козлина. Смотрит на всё лишь как на активы или пассивы. Люди для него – это либо возможности, либо обузы. Либо реальные инвестиции, либо мыльные пузыри. Хорошо. Тогда давай делать дела.
– Тогда платите!
– Закрой свой рот, мелкий!..
– Тихо, – Беляев показал в него пальцем и приказал отойти к стене. – Другой разговор.
То-то же.
– Сколько ты хочешь?
– Мне нужны брейки.
– Прости? – он склонил голову.
– Гремлин знает.
Мужики переглянулись, после чего Гремлин кивнул.
– Брейки нужны прямо сейчас.
Беляев махнул головой, Гремлин достал телефон и отошел к двери.
Беляев упал в кресло и расслабил плечи. Ещё бы. Кайф, да? Я предложил ему привычный способ решения проблемы. Что такое для него достать брейки? Пустяк. А для меня они – хотя бы временно спокойная жизнь. Я не хотел торговать Дашей, но… Разберемся по ходу дела. Он хотел сделку, он её получил.
Беляев протянул руку.
– Имей в виду. Мы заключили сделку. Я выполню свои обязательства, а если ты не выполнишь свои, то Гремлин будет рад сводить тебя вниз и показать подвал.
– На связи, – я дал Беляеву краба и пошёл к двери.
На выходе я заметил вазу. Литой кусок стекла со стенками толщиной сантиметров по пять. Ваза имела бело-голубой окрас и напоминала гигантскую вытянутую каплю. Внутри ничего не было. Во всяком случае – ничего материально. Было другое. Именно от этой вазы и исходила энергия в комнате. То, от чего меня дернуло при входе. Я протянул к ней руку и с расстояния в полтора метра почувствовал силу. Эта штукенция была в разы мощнее арта Фиты. Даже на таком большом расстоянии я почувствовал связь. В ладони скопилась сила, я одернул руку и протянул её ожидавшему меня на выходе Гремлину.
– Всего хорошего.
– И тебе не хво-р-р…
Костяшки Гремлина захрустели, он выгнулся и едва не припал на колено. Казалось, ещё немного и я разотру его клешню в порошок… Как тебе такое, дружок?!
Вспотевший Гремлин кое-как выпрямился и поднялся на трясущихся ногах. Я сдавил ещё сильнее, но тот сжал в ответ. В его глазах горел огонь, а ещё там промелькнуло что-то дикое, животное, что-то
