С архимагом во главе 2 - Макс Крынов
— Погоди, — я попытался сосредоточиться. — Давай я сейчас схожу, посплю, и уже завтра, на свежую голову, поговорим с тобой? И тело осмотрим завтра.
— А чего ждать? — удивился архимаг. — Тело наверняка готово! Химеролог, наверное, уже обыскался тебя. А если Тим подумает, что ты не хочешь забирать заказ и сбагрит тело куда-нибудь, а то и вовсе выкинет? Сколько ты уже заплатил за тело?
— Э-э… Вроде, сто тридцать стартов, — признался я. В отупевшей от усталости голове даже не возникло вопроса, зачем архимаг спрашивает у меня цифру, если у него есть доступ к заклинанию, которое все всегда учитывает. Да и странности в логике, по которой заказу вдруг грозит быть уничтоженным, я не заметил.
— Именно! Разве ты хочешь терять сто тридцать стартов?
— Нет. Точно нет. Сумма большая…
— Во-от! Понимаешь, молодец! Да и целитель наверняка гадает, куда ты пропал. Давай сейчас навестим тело, а потом и целителя? Расскажем дядьке, что все в силе, просто откладывается на некоторый срок.
После того, как Пау Лимбос отказался пересаживать Апелиуса в новое тело, пришлось нам искать другого человека на эту роль. А так, как у меня не слишком много магов в знакомых, выбор пал на целителя. После пары осторожных — в самом деле осторожных — намеков, мужик сходу раскусил нас и даже сам связал мои знания с сидящей в моем теле душой архимага. И даже пошел навстречу: пообещал разделить нас по-нормальному и не ущемлять новорожденного практика в правах, заставляя рассказывать секреты работы человеческого тела за еду.
— Может, ты и прав, но я бы лучше побыстрее сходил в душ, поспал…
— Пожалуйста, потрать час, разведай, как там дела, предупреди людей, что ничего не отменяется, все в силе. Давай не обламывать операцию на середине, а? Не буду тебя нагружать разговорами — понимаю твое состояние. Но ты ведь работал больше сорока восьми часов! Разве пол часа бодрствования сыграют роль? Даже не пол часа — пятнадцать минут. Тебе всего-то и нужно — сделать небольшой крюк по дороге в комнату.
— Ладно, — отмахнулся я. — Пятнадцать минут, не минутой больше. И я пойду спать.
По дороге к Тиму Шахтеру я слушал разглагольствования Апелиуса, который все болтал и болтал, вопреки обещанию. Слушал этот бодрый, монотонный гул, но не мог сосредоточиться на словах. Я несколько раз пытался это сделать, но выяснялось, что Апелиус рассказывает какие-то неинтересные истории из детства:
— … как меня в первый раз мать на речку водила, учила плавать. Кого-то забрасывали подальше от берега, но не моя мама! Она за подмышки меня сзади взяла, занесла поглубже, но рук не убрала. Я задергался было, но она успокаивала меня, говорила: не сопротивляйся. Это, конечно, не сразу сработало, но таки сработало. А мать все твердила: все хорошо. Успокойся…
— …учил кататься на лошади дядя Джилай. Я тогда уже лошади не боялся, был спокоен, но дядька, как усадил меня на лошадку, все повторял, мол, идет она спокойно, мягко, и ничего бояться не нужно. Как я перехватил поводья, так дядька сразу отошел, но лошадь по-прежнему шла спокойно, даже в отрыве от хозяина табуна. Вот тогда я впервые на лошади в одиночку покатался…
— …подвернул ногу, сбегая с крутой сопки. Слез было море: пока я там рыдал и смотрел на покрасневшую лодыжку, ребята привели сельского знахаря. Старик меня, конечно, до дома дотащил, и повязку наложил, но в первую очередь он спокойно сказал мне, мол, слушай и верь: с тобой все в порядке. Просто слушай меня, мол, нога за неделю заживет, а ходить сможешь и завтра, разве что перебинтовать придется. Говорит, научу бинтовать, главное — слушай меня и запоминай. А еще, говорит, лекарям всегда верь…
После нескольких отрывков, не несущих никакой полезной информации, я уже не отвлекался на болтовню старика — она шла незаметным фоном.
Как дошел до химеролога, не помню. Будто пару секунд назад шагал по коридору, и вот уже стою возле ванны, осматривая доработанное тело. Рядом распинается Тим:
— … скучно было, и я как раз подумывал довести готовое тело до ума — внедрить в пальцы выдвижные когти, переделать слегка зубы, чтобы врагов мог рвать. Ну и по-мелочи: шею изменить, чтобы была гибче и крепче. Ты ведь из него каким-то образом хочешь боевую куклу сделать, судя по крепости костей и по мышцам? Я прав, да?
— Нет, не нужно этого делать, — ответил я. А потом озвучил вопрос Апелиуса, который исполнял роль суфлера. — Кстати, ты ведь не с нуля тело создал, а имел при себе. Откуда у тебя оно?
— Хороший вопрос! — оживился Тим. — Один из коллег занимается транспортировкой тел: выкупает рабов и свежие трупы, обрабатывает, чтобы не портились, и везет сюда. Так вот: в Лурсконе недавно была какая-то заварушка: местные поехали крышей и решили с чего-то, что все богачи — твари, мол, волчьи. Умора, конечно, но богачам не смешно было: с поддержкой стражи простой люд перебил богачей, элиту и переселился в их дома. Не факт, что надолго: корона, как узнает, устроит показательные казни, но важно не это. Главное, тел было — завались! Этот пацан, кстати, — Тим махнул рукой на ванну, — за стражу воевал — оруженосцем был, но его в самом начале пришибли, болезного. Потом тело обработал мой знакомый, внедрил артефакт стазиса и переместил сюда. Ты этого не видишь, не чувствуешь, но кроме отсутствия души в этом теле все замечательно! Никаких трупных процессов, никакого гниения — образцовая болванка. Можешь положить ладонь на грудь: оживление прошло идеально — сердце бьет, как молотобоец.
Трогать грудь будущего тела Апелиуса я отказался.
— Так. Теперь к целителю и тогда уже можно будет поспать, — резюмировал я для архимага.
— Ну что, принимаешь работу? — влез Тим.
— Да, тело вышло неплохое. Принимаю.
Проблема в том, что создавать гримуары я еще не научился. Теперь нужно просить Тима оставить готовую работу на некоторое время, пока я не накоплю чернышей
