Охота на кощея - Алекс Рудин
— Так ты попроси мазь у Потапыча. Сразу полегчает!
— Не надо, — махнул рукой Хлюпень. — Я лягушек прикладываю. Как приложу — так мне и легче. А ты чего хотел-то, Немой? Просто поболтать, или дело есть?
— Да. Слушай, Хлюпень! Пришли сюда пару водяников, пободрее, а! Нам в Старгород срочно надо, а с лошадьми беда. Мы тут плот построили, но своим ходом неделю добираться будем. Может, водяники нас того... подтолкнут?
— Неделю! — передразнил меня Хлюпень. — Да на таком плоту вы до ледостава бултыхаться будете!
Он насмешливо выпучил глаза. Ну, жаба и жаба!
— Так и вмёрзнете в лёд посреди Ильмень-озера. Отколупывай вас потом! Ладно, сейчас пришлю. Только, Немой! Упряжь им покрепче сделай. Они у меня парни молодые, резвые. Рванут сгоряча — и потеряют вас. Потом не досвищешься!
Минут через пять посреди реки с шумом вынырнули водяники. Да не двое, а четверо!
— Здравствуй, князь! — наперебой заквакали они.
— Не до хрена ли вас? — засомневался я. — Перевернёте плот на хрен.
— Не переживай, князь! Мы меняться будем. На перекладных домчим без отдыха! А в Ильмень-озере тамошние водяники помогут!
Сверху, с берега послышался отчаянный крик. Это орал Айсак.
— Лупоглазы! Спасайся, Немой! Они людей заживо жрут!
— Никого мы не жрём! — возмутились водяники.
— Чего ты орёшь? — укоризненно сказал я Айсаку. — Это мои подданные.
Он вылупился на меня.
— Серах рассказывала, что такие чудовища сожрали половину их отряда! Их стрелы не берут!
Водяники засмущались.
— Так это того... война. А так-то мы никого не трогаем.
— Иди сюда! — махнул я Айсаку. — Познакомишься!
Айсак открыл рот.
— Так ты у них главный? Князь?
— Ну да, — скромно кивнул я.
Айсак кубарем скатился вниз по берегу.
— Немой, а можно я с вами поеду?! Я никогда на такой штуке не плавал! А на лошадях мне остописдило уже!
— Надоело, — поправил я его.
— Да? А я слышал, как князь Всеволод говорил Джанибеку...
— Князь Всеволод ещё и не такое сказать может, — строго нахмурился я.
Ладно! В самом деле, возьму мальчишку с собой. А то Всеволод его расспросами про эту Серах достанет. Ещё сбежит пацан, чего доброго!
— Грузимся, Чупав! — сказал я.
Мы покидали на плот мешки и уселись сами.
Водяники вытолкали нас на середину реки. Один впрягся в верёвочную сбрую впереди плота. Второй толкал сзади.
Вода вокруг брёвен забурлила, и плот понёсся вниз по течению.
— Давай, налегай! — весело кричали свободные водяники, плавая и ныряя вокруг плота.
Князь Всеволод и Джанибек махнули нам с берега рукой и запрыгнули в сёдла.
Глава 8: Охота на шамана
Речка Змеюка полностью оправдывала своё название. Сначала она лениво извивалась между лесных берегов, блестя на солнце чешуёй ветреной ряби. Потом потекла быстрее, зажурчала, забилась между огромных камней. Словно клочья старой змеиной шкуры по её поверхности плыли клочья грязной пены, ветки и бурые размокшие листья.
Водяники выбивались из сил, проталкивая плот между чёрными, вылизанными водой валунами. Наконец впереди показался мелкий перекат. Стремительно бегущая вода едва покрывала камни, которыми было усеяно дно реки.
Пришлось нам слезать с плота и помогать водяникам его толкать, бредя по колено в ледяной воде. Брёвна со скрипом тёрлись о камни, оставляя на них обрывки свежей размокшей коры. Белая древесина блестела на солнце и была скользкой, словно её намылили.
Мы уже почти вытолкали плот на глубину, когда Чупав охнул, присел и схватился за ногу.
— Что случилось? — крикнул я Чупаву, пытаясь перекрыть шум воды.
— Ногу подвернул, — сквозь стиснутые зубы ответил кузнец.
Мы с водяниками в последний раз налегли на брёвна. Плот с противным скрипом съехал по песку и закачался на чистой воде.
Я протянул Айсаку верёвку.
— Смотри, не упусти! А то придётся водяникам по всей реке плот ловить.
А сам помог Чупаву добраться до плота.
Кузнец растянулся на лапнике и сердито замолчал. Он злился на себя за свою невнимательность.
Я примирительно хлопнул Чупава по плечу.
— Всякое бывает! Брось ты дуться.
— Больше перекатов не будет! — весело крикнул нам один из водяников. — Теперь с ветерком помчим!
— Ну, вот видишь! — сказал я Чупаву. — Пока до Старгорода доберёмся — твоя нога уже заживёт.
Чупав ещё какое-то время хмурился, но потом не выдержал и улыбнулся.
— Другое дело! — одобрил я перемену в его настроении.
— Хорошая река! — полчаса спустя сказал Чупав, оглядывая крутые берега, заросшие высокими сосновыми борами.
— Здесь бы в болотах железо поискать! Да и поставить на берегу плавильную печь и кузницу. К молоту водяное колесо приспособить, чтобы не руками надрываться.
— А в чём проблема? — спросил я кузнеца. — Собирай своих, и переселяйтесь. Деревню построите. Будет целая деревня одной нечисти! А может, и люди к вам подтянутся.
— А у вас много нечисти, Немой? — спросил Айсак, опустив руку в воду.
Он то барабанил пальцами по поверхности, то загребал ладонью, то норовил поймать торопливо скользящую водомерку. Видно было, что близость реки доставляет парню удовольствие.
— Нечисти у нас видимо-невидимо, — ответил я. — Всех видов и мастей. Лешие, болотники, перекидыши. Банники с домовыми. Кого только нет! Доберёмся до Старгорода — познакомишься. А у вас в степи нечисть водится?
— У нас духи, — пожав худыми плечами, сказал Айсак. — Есть песчаные духи. Они бросают в глаза песок. Путник слепнет и не может найти дорогу к стойбищу. Есть духи ветра — когда они злятся, то могут сорвать с места юрту вместе с людьми и унести её в подземное царство. А ещё есть духи мёртвых. Они бродят по ночам и страшно воют.
Айсак поёжился.
— Ты же шаман, — подбодрил я его. — Значит, с духами разговариваешь.
— Пока нет. Я только учусь ещё. Как выучусь — буду проходить испытание Тенгри. Если пройду — стану шаманом.
— А что за испытание? — заинтересовался я.
— Перед испытанием молодой шаман должен неделю ничего не есть и не пить. Так проверяется стойкость духа. Потом старшие шаманы зажигают большой костёр, а молодой шаман пляшет вокруг него и бьёт в бубен, пока его тело не упадёт замертво от усталости. Тогда душа шамана поднимается на небо, где её ждёт Тенгри. Он и решает — отпустить шамана обратно, или убить его.
— Если неделю не жрать и не пить — можно и без Тенгри копыта откинуть, — рассудил я.
— Скажи, Немой, — неожиданно спросил Мыш, — а почему ты важные разговоры непременно сводишь к шутке?
— А хер его знает, — честно ответил я. — Может, потому, что
