Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
Для Лины было счастьем уйти на работы куда-нибудь в дальний цех фабрики, но сокамерницы были не единственные, кто её не любил. Всюду ей высказывали своё отвращение за пособничество террористам, особенно после того как Лита ляпнула будто Китти состояла в «Свободе и воле». Это была полная чушь, но жизнь девушки заметно усложнилась после этого. Однажды эта общая ненависть привела к тому, что Китти избили женщины-вдовы солдат, погибших в Анбарских княжествах. Спустя день её побили вновь, и так продолжалось около недели. И не было ей покоя нигде, ни на работах, ни в камере, всюду ей говорили оскорбления, били и унижали, единственное, что ей оставалось плакать по ночам в подушку и то тихо, чтоб Лита с Кудряшкой не слышали.
В один из дней она сидела в наряде по столовой и с раздумьем смотрела на зазубренное остриё ножа. В тот день к ней впервые пришли мысли о самоубийстве, но приложив холодную сталь к запястью, она поняла, что ей никогда не хватит на это духу.
Вот и в эту ночь, Китти лежала на своих нарах, уткнувшись лицом в грязную подушку, мокрую от слёз. Она вспоминала свою прошлую жизнь, ту в которой было всё и работа и дом и солдаты, что улыбались ей и свобода, по которой она скучала больше всего. Так же она вспоминала Марта, капитана Зита и судью, всё отпечаталось в её памяти, всё оставило свой след. А рядом о чем то болтала Лита и громко смеялась. Китти боялась, что её плачь услышат и пыталась сдержать слёзы, но они вновь и вновь вырывались из глаз. И вот услышав очередное всхлипывание, Кудряшка сказала.
– Что подстилка, опять ревёшь?
– Нет. – Всхлипывая, ответила Китти.
– Ой, да ладно, а то мы глухие, каждую ночь ноешь, словно малолетка. Что опять поколотили тебя?
– Нет.
– Да не ври, знаю я, что колотят тебя девки из соседнего барака. И поделом тебе, они мужей своих похоронили, что медивы убили, а ты спала с этими подпольщиками.
– Я не спала с ними, это Лита всё придумала.
– Ничего я не придумывала, мне про тебя всё рассказали, ты думаешь одна такая здесь. Всё про тебя знаем. И ноги раздвигала, и помогала, и укрывала. А сейчас строишь из себя невинную девочку. Бьют, значит заслужила.
– Зачем вы меня мучаете?
– Кто? Мы? Да если бы мы хотели, вообще бы натравили на тебя девок таких, что в госпитале бы год лежала, и кашку через соломинку пила. Сколько тебе сидеть ещё?
– Пять лет.
– Пять лет это не много, но если не научишься здесь жить, то повесишься на радостях.
– Я не могу, я не умею здесь жить! Я не виновна.
– Ха! С террористами спала и невиновна. – рассмеялась Кудряшка. – Я хоть и спала с мужиками за деньги, но с террористами! Это уже слишком. Давно бы уже смирилась со своей ролью, да и сопела бы потихоньку пять лет.
– Неженка ты штабная, вот будешь полезна нам, тогда может, и поможем тебе выжить в этом мире, а до тех пор, пока ты будешь упираться, тогда и будим тебя унижать. Смирись, ни кто тебе ни будет здесь честь отдавать, лейтенант. Это там ты была лейтенантом, здесь ты подстилка. – грубо сказала Лита.
Китти не ответила, а лишь сильнее уткнулась в подушку, стараясь не слышать смех и оскорбление своих мучителей. Но вскоре её и всех заключённых, отвлёк раздирающий шум сирены. По коридорам забегали охранники, мерзко скрипели их начищенные сапоги. Вскоре мимо камеры начали пробегать уже вооружённые люди в касках, явно не относящиеся к лагерной охране. Лита прислонилась лицом к решётке и кричала то одному, то другому солдату, в надежде получить ответ, но им было всё равно на кричащих заключённых, и они пробегали не обернувшись. Девушка стала кричать громче и ругаться матом, что их беготня мешает спать, тогда один солдат с ходу влепил меж решёток прикладом и попал ей точно между глаз. Лита звонко грохнулась о бетонный пол, сильно ударившись затылком, Кудряшка подскочила к ней, но увидев растекающуюся лужу крови с криком отпрыгнула в сторону.
– Помоги ей! – крикнула Кудряшка Китти.
– Пусть подыхает. – со злостью кинула она в ответ.
Спустя пару минут решётки отворились и в камеру вошли охранники, их знакомые лица блестели от пота, а за спинами непривычно болтались автоматы.
– Все на выход, построение во дворе через тридцать минут. Что с этой? – спросил старший офицер охраны.
– Её ударили прикладом, товарищ офицер, – дрожащим голосом ответила Кудряшка.
– Труп?
– Ещё дышит.
– Эй, солдат. – обратился офицер к своему помощнику. – Нам сказано всех живых на двор выгнать. Если хочешь, можешь её нести, мне она нафиг не упёрлась тащить.
– А мне она и подавно не нужна.
– Тогда кончай её.
Солдат спокойно вынул из кобуры пистолет и выстрелил едва живой Лите в голову. После чего с яростью заорал на остальных девушек, что бы выходили из камеры, если не хотят лечь рядом.
Они и не думали сопротивляться. И уже спустя минуту шли под вооружённым конвоем по огромному, залитому электронным светом коридору. В головах их, как и в головах сотен остальных заключённых был страх и неизвестность. К чему бы могли устроить такой переполох. Может кто-то попытался сбежать?
Спустя полчаса, в тюремном дворе построились свыше четырёх сотен заключённых, только котивы, ни одного медива. Было много охраны, солдаты в полном обмундировании, словно пчёлы кружили вокруг толпы испуганных обитателей тюрьмы. Во внешнем дворе гудели три десятка грузовиков, всюду были солдаты горохраны. Наконец перед заключёнными появилась худая фигура Марита Брова, поправляя рукой редкие, седые волосы, он оглядывал всех пристальным взглядом.
– Ну что товарищи преступники, предатели и идиоты! Смотрю вы не рады меня видеть в столь поздний час. Признаюсь, видеть вас мне охота не более вашего, ваши рожи мне надоели уже много лет назад. Но, собрал я вас не для милой беседы, под свет луны. Вы должны выслушать одного, человека, который желает поделиться с
