Трудоустройство - Вадим Александрович Оришин
Иван посмотрел на сигарету в руке, пытаясь представить, чтобы чувствовал, если бы при одной мысли о курении сразу вспоминал все существующие сорта табака, способы производства сигарет за всю историю человечества, а заодно сотню песен и фильмов, где фигурирует сигарета.
— Да здесь кукушкой поедешь, если не сразу, то на следующий день, — изрёк он итог своих размышлений.
«Да. У странников есть механизм. Новые когнитивные связи образуются только тогда, когда они действительно нужны. Странник может знать, как устроен звездолёт, всю конструкцию до последнего болта, но, оказавшись в мире меча и магии, не будет вспоминать эту информацию в деталях,» — объяснил Зевс. — «Мышление странников изменено, они благодаря опыту сами по себе умнее среднего человека, но на биологическом уровне мозг несёт лишь часть нагрузки от их разума. До того, как мы это поняли, первые подопытные страдали из-за когнитивной коллизии. Мы пытались растянуть процесс во времени, чтобы подопытный успевал привыкнуть и перестроить мышление естественным путём, но это лишь отсрочило результат. Затем у нас появился образец того, как защитный механизм работает, когда он готов. Но иметь на руках готовый механизм ещё не значит понимать, как его создавать и как его повторить. Сейчас я вношу изменения в твой фантом, чтобы он соответствовал фантому странника. Но я делаю это так, как могу, а не так, как это должно быть при естественном процессе.»
Иван сделал ещё одну долгую затяжку.
— Примерно ясно. Однако я вижу воспоминания не из прежней жизни, а из этой.
«Твой разум подтягивает информацию так, как будто ты находишься в режиме мозгового штурма. Так, как если бы ты был в критической ситуации и от анализа окружающего пространства зависело твоё выживание. Через несколько месяцев эти видения должны исчезнуть полностью, а пока в ситуациях полного спокойствия возможны некоторые неудобства.»
Мужчина хмыкнул.
— Нда. Посттравматическое расстройство. Хорошо себя чувствую только при угрозе жизни. Иронично, — Иван затушил докуренную сигарету. — Ты упоминал, что странники постоянно лезут в неприятности, так как это в их природе. Может быть, всё дело в этом механизме? Им тоже некомфортно в спокойствии?
«Отчасти это верно, но, насколько мы могли изучить вопрос, всё несколько сложнее. Когда ты осознал свои способности, то стал свободнее. Многие вещи, сковывающие сознание обычного человека, для тебя исчезли. Ты воспринимаешь своё существование, как длинный путь в сотню и более лет, как возможность сделать многое, на что прочим не хватит и несколько жизней. Сейчас ты постепенно осознаёшь, что на этой жизни твоё существование не оборвётся, даже не прервётся перерождением. И в таком ракурсе попытки Бабищевых испортить тебе жизнь воспринимались не более чем смешной вознёй.»
Иван задумался, частично он признавал правоту Зевса.
— Так. И что из этого следует?
Он уже понял, что это только начало логической цепочки.
«Вспомни себя на эсминце Чосона. Любой обычный человек сдался бы. Ты — нет. Ты иначе воспринимаешь угрозы. Иначе оцениваешь опасность. А у странников эти чувства обострены ещё сильнее. Это первый момент. Второй — опыт и мышление. Странники зачастую видят последствия решений окружающих людей ещё тогда, когда люди решение принимают. Странникам намного проще оценивать сложные ситуации, с вовлечением сотен людей и их интересов. Странников в меньшей степени сковывает мораль. Не потому, что они аморальны, а потому что быстрее оценивают последствия. И точно знают, что последствия будут.»
Зевс снова замолчал.
«Представь, что тебе нужно уничтожить в городе опасный вирус, являющийся вышедшим из-под контроля биологическим оружием. У тебя нет времени, карантин поставить не успеют. Единственное доступное решение…»
— Ядерная бомба, — догадался Иван.
«Верно. Усугубляется всё тем, что твои близкие находятся в городе и с большой вероятностью уже заражены. Человека будут терзать сомнения. Вдруг всё же можно поставить карантин. Как-то убедить людей не разбегаться, не покидать город. Придумать что-нибудь ещё. Странник будет абсолютно уверен, что ничего сделать нельзя. Потому что у него уже будет опыт, такой же, или подобный. Он уже проходил такие ситуации со сложным выбором. Он знает, что промедление обернётся многократно более страшной катастрофой. И потому не будет сомневаться. Но в то же время, если будет призрачный шанс спасти своих близких — он этим шансом воспользуется, и с большой вероятностью удачно. А если будет шанс спасти город, тоже призрачный, то он поставит бомбу на таймер. На случай если у него не получится. А потом попытается сделать невозможное. И из всего этого выходят некоторые черты характера, свойственные всем странникам.»
Иван попытался представить себя в такой ситуации и понял, что пока к подобному не готов.
«Все странники болезненно воспринимают роль подчинённых и ведомых. Потому что обычные люди кажутся им слишком медлительными в принятии серьёзных решений. Слишком уязвимыми для моральных терзаний, слабыми. А ещё странники раздражаются, когда люди при принятии решений делают очевидные, для странников, глупости. Просто, потому что люди, это люди. С этим ничего не сделаешь. И странники подсознательно понимают, что лучше принимать решения самим, чтобы всё сделать правильно. Как результат, получаются опасные, сильные, умные и подчас харизматичные создания, стремящиеся к власти, решительные, смелые. Хотят они этого или нет, конфликты всегда их находят.»
Мужчина улыбнулся.
— Мне такая перспектива нравится. Определённо нравится.
Глава 8
Когда раздался звонок в дверь, Иван ожидал увидеть Петра. Однако Зевс предупредил, что гостем является неизвестный, к тому же вооружённый. Молодой мужчина, прикинув так и этак, решил, что это новый куратор из ИСБ. Больше никто вооружённый и в одиночку к нему пожаловать не должен был.
Открыв дверь, Иван увидел мужчину лет тридцати пяти — сорока. В глаза сразу бросилась пижонская борода, в остальном же он мало чем отличался от обычного прохожего с улицы.
— Иван, — с располагающей улыбкой обратился к временному хозяину квартиры гость. — Фёдор Гриднев, будем знакомы.
Строить святую наивность и задавать неуместные вопросы Иван не стал, кивнув:
— Приветствую. Я не силён в дворянских фамилиях… — он отошёл, давая гостю место.
Гриднев вошёл, повесил котелок на вешалку, сбросил туфли.
— О, не волнуйся об этом, я всего лишь граф. На фоне бесконечных князей настолько теряюсь, что можешь не тревожиться
