Созданный монстр (СИ) - "Liziel"

— Учится, — блеснул информативностью программист.

— Главное, чтобы он не научился у твоего оператора дурному, — хмыкнул док.

— Это, например?

Уловка удалась. Джаспер отвлекся от кода, покосился на Рэтхэма и стал чуть серьезнее.

— Я пробил данные Вайона, — как бы между делом сообщил док. — Он посещал психологов. Они, конечно, не разглашают дела своих клиентов, но мне по старым связям и для проекта ответили.

— И что я должен знать? — медленно и раздельно спросил парень. Когда дело дошло до его детища, весь задор с него быстро обсыпался.

— У Вайона после гибели родных были мысли о суициде, — ответил Рэтхем. — Поэтому он обратился к психологу.

— То есть… — Джаспер замер с похолодевшим взглядом. — Правильно ли я понял, что мы пихаем на роль Первого оператора неслучившегося самоубийцу?

— Как-то так, — кивнул док.

— И я учу с него Пректона? — уточнил парень, и без паузы воскликнул. — Сайрез! Ты издеваешься?

— Я предупредил.

— Не мог предупредить раньше?!

А вот теперь Рэтхэм понял по голосу Джаспера, что тот в бешенстве.

— Я получил ответ только сегодня, — спокойно отрезал док.

— И что мне, скажешь, делать? — возмущенно всплеснул руками парень. — Он же может даже в проекте загнуться. Это нам туда надо! А этому-то что? Оригинально придумано… В вечную тушку со слабым характером.

— Не слабым, — поправил его Сайрез. — Парень хорошо держится. Да и сделать мы ничего не можем. Сверху поступило распоряжение отправлять именно его.

— Но если он угробит мне Пректона… — прошипел Джаспер.

Стальное терпение Рэтхэма лопнуло, и он рявкнул, впечатывая стилус об стол:

— Тебе его угробят, если ты сдашь его властям!

Джаспер застыл, негодуя вжавшись в кресло. В таком состоянии спорить с Сайрезом точно было бесполезно. Маска доброго, терпеливого медика сменялась настоящим лицом полковника со всеми его командирскими замашками. Злить его дальше Джаспер побаивался. Он, конечно, от него не избавится и зла не сделает. Парень здраво оценивал свою ценность для дока. Но Сайрез легко припугнет и прижмет к стенке так, что впору будет отмахиваться ответным компроматом. А это первый шаг к холодной войне. Нет уж, такого исхода накануне отлета программист себе не хотел.

— Тогда что мне делать? — сдулся и аккуратно спросил Джаспер.

— Иди работай, — приказал док. — Настраивай Пректона. И проверь, чему он успел нахвататься.

Парень встал, сдержав за зубами язвительное «слушаюсь, командир». С пониманием и чувством меры у Джаспера все было отлично. Чуйка вовремя тормозила.

Уже на пороге парень обернулся и даже участливо поинтересовался:

— А что делать с Вайоном?

Доктор ответил, не сразу. Задумчиво перебирая окна с данными на своем мониторе.

— Я поселю его у себя дома. Место есть. А он согласится переехать из своего пустого особняка. Буду приглядывать за ним по мере эксперимента.

— Проекта, — поправил его Джаспер, выходя из кабинета.

— Да… — согласился Рэтхэм, отмечая себе непозволительную оговорку.

Несколько дней спустя.

Очнулся Вайон в лазарете. Белые стены, белый потолок, узкая кушетка со множеством подключённых проводов, белый свет сверху, белая униформа доктора, сидящего рядом. И первая мысль: «Я провалил слияние». Но стоило хоть немного напрячь волю, чтобы что-то сказать, как голову разорвала боль, а в глазах снова потемнело.

— Предупреждая ваш вопрос, юноша, — послышался знакомый голос доктора, — нет, вы не провалили контакт. Просто мы, согласно полученным данным, слегка модифицируем систему и обработку данных. Тогда станет намного легче работать и привыкать к новому телу. И простите… — Сайрез кашлянул в кулак. — Моя вина, что я не предупредил вас о возможных последствиях.

Вайон слабо шевельнул рукой, отмахиваясь. Сознание постепенно склеивалось в кучу, и голова болела уже не так сильно. Но началась тошнота.

— Сколько я…

— Три дня.

Парень охнул и попытался хлопнуть себя ладонью по лбу. Получилось плохо, ослабленная рука едва поднялась и рухнула обратно. О том, чтобы встать и куда-то пойти не шло даже и речи.

— У нас вся команда проекта каждый час интересуется вашим состоянием, — добавил доктор. — Даже Пректон спрашивал у Джаспера, когда вы снова вернетесь в строй.

— Пректон мне снился, — выдавил из себя Вайон.

Воспоминания то касались разума, то норовили ускользнуть, как после долгой спячки. Какие-то обрывки кадров казались полным бредом, и сознание старательно убирало их из зоны важности.

— В каком смысле? — дрогнул в настороженности голос Сайреза.

Вайон ответил, не особо соображая, лишь бы сейчас отмахнуться от тех дурацких картин.

— Что он засел в моей голове, а меня усыпило надолго.

Доктор откинулся в своем кресле, и парень не видел, как тот нервно затеребил усы. Вайон закрыл глаза, чтобы яркая белизна не раздражала. Сейчас бы, наоборот, в сумрак и без тошнотворно стерильных запахов.

— Вы это… прекращайте бредить и поправляйтесь, — заговорил вскоре доктор. — Нам обещали на этой неделе подобрать и прислать в команду научников для экспедиции. Вам надо приходить в себя. Будем вместе встречать ребят, знакомиться.

Много сложных и незначимых слов сыпалось в голову Вайону, и большую часть он пропустил мимо. Какие там научники? Что за встречаться? Куда встречаться… Парень спросил первое, что пришло в голову:

— А вы?

— Что я? — отозвался Рэтхэм.

Действительно. А что он? Вайон мучительно вспомнил, что он только что хотел спросить.

— Когда вы будете готовиться к проекту?

Вопрос слетел почти автоматически, без подвоха и каких-то сложных размышлений и подтекста. Просто Вайон вспомнил имплант Джаспера. Вспомнил стремление доктора к вечности в машине. Когда-то ведь наступит их очередь. Они-то делают все под себя.

— Когда будут готовы наши машины, тогда и мы начнем проходить контакт, — ответил Сайрез добродушно. — Пока все только в разработках. А вам, юноша, необходимо будет сейчас встать и поесть.

Вставать Вайону не хотелось, но вот с наличием голода он согласился. Сам подняться он был пока не в состоянии, правда, доктор предостерег его от таких попыток и ограничился поднятием половины медицинской кушетки. Вскоре в палату пришла медсестра с едой на подносе.

И хотя медиков обычно стыдится не принято, Вайону все равно было неловко. За слабость, за дрожащие руки. Особенно за то, что из-за всего этого медсестре пришлось его самостоятельно накормить. Никогда раньше парень не попадал в клинику настолько беспомощным, и ситуация вызывала у него абсолютный дискомфорт.

«Скорее бы оклематься», — думал Вайон перед повторным погружением в сон, когда силы снова закончились.

***

Сайрез еще некоторое время вглядывался из-за непроницаемого стекла палаты в лицо уснувшего мальчишки. Растрёпанные пшеничные волосы казались темнее, чем есть из-за бледности, левая рука судорожно сжимала край простыни. С такой разницей лет Вайон годился ему уже во внуки. Но доктор не знал, каково это иметь собственных. Он даже и детей на свой век нажить не успел. Сперва было некогда из-за научных работ. Потом стало не до женщин в армии. Затем несколько вооруженных конфликтов на родине и работа над биологическим оружием забрали последние годы молодости. А дальше все женщины начинали в нем видеть только научные степени, погоны и окно в элиту.

О том, что сам он был излишне требователен к женщинам, Рэтхэм не сознавался даже себе. Вместо этого он предпочитал считать, что его выбор в сторону исследований и пользы обществу гораздо ценнее, чем время, отданное в семью.

В итоге получилось, что осознать всю, так называемую, «ценность» семьи и собственных детей Рэтхэму было не суждено. Молодые люди вызывали у него только воспоминания о собственных наивных годах. Юношеский максимализм и бездарное прожигание времени у подростков попросту раздражало. А всеми навязываемый пиетет к детям Сайрез попросту не понимал. Особенно, если в этих подрастающих индивидуумах, кому суждено заменить их поколение, нет ничего ценного.