Алекс Шакилов - Остроги. Пси-Войны
Ашот покосился на однокашника и криво улыбнулся. Его мясистый нос стал пунцовым на кончике — а ведь это верный признак того, что толстяк на пределе, ещё миг — и взорвётся, мало не покажется! Данила дёрнулся было к товарищу, но, остановить его не успел.
Выхватив из-за пазухи пистолет, толстяк левой рукой толкнул Маришу в спину, личиком прижав к лобовому стеклу — освободил, значит, сектор атаки — и приставил ствол к виску Равиля. При этом Ашот заорал, брызжа слюной:
— Был вопрос! Где ответ?! Сука, завалю нах!
Обхватив голову, Мариша скукожилась у него на коленях. Данила тоже слегка офигел, зато вольники, что сидели рядом с ним, отреагировали мгновенно: два ствола уткнулись в бок и в затылок Ашота. Молчун Карен щёлкнул зубами, будто хотел вцепиться ими в шею пухлощёкого доставщика. В пустых до этого глазах Никифора появилось осмысленное выражение. Короче говоря, Даниле эта ситуация очень не понравилась.
Казалось, все перестали дышать. Тишина повисла в салоне. Лицо Ашота окаменело. Дан знал, что напарник в любой момент может нажать на спуск. Когда он становится таким, как сейчас, лучше ему не перечить.
— Ашот, опусти ствол! — Данила всерьёз испугался за товарища, ведь Карен и Никифор меньше всего походили на шутников — если что, завалят толстяка, будто так и надо.
— Я сейчас ему мозги вышибу!!!
— Отпусти ствол, брат!
И даже Мариша пискнула:
— Ашотик, миленький, не дури.
Лучше бы она этого не делала — её возглас стал той самой каплей, что переломила хребет слону. Дан не увидел — почувствовал, как палец Ашота чуть сильнее надавил на спуск и…
— В Москву едем. — Равиль заговорил так неожиданно, что Дан вздрогнул. — В Москве Данилу Сташева ждёт отец, Павел Сташев, который создал оружие против слизней. Это оружие способно раз и навсегда изменить баланс сил, а то и вовсе очистить планету от паразитов. Павел Сташев хочет, чтобы его сын был рядом, когда это произойдёт. Вот такое у меня и моих коллег задание.
Ашоту понадобилось несколько секунд, чтобы переваривать полученную информацию, после чего он опустил оружие:
— Так бы и сразу, а то доведут сначала, а потом…
Джип резко вильнул, едва не зацепив поваленный на бок «камаз», — и Ашот вместе с Маришей накренился к Равилю, рука которого тотчас метнулась к пистолету толстяка. Рывок — и оружие перекочевало к Равилю. Ашот зашипел от боли, потирая вывихнутую кисть. Дан аж рот открыл — так быстро это всё случилось!
— Это для твоего же блага, мальчик. — Ему показалось, или в голосе вольника просквозило раздражение? — Сташев, сдай оружие.
— Я же ничего такого… — попытался было возразить Данила.
— Сдай. Я хочу привезти тебя к отцу в целости и сохранности.
Упоминание отца подействовало — Дан нехотя протянул свой пистолет Карену. После чего он уставился в сидушку перед собой. Разве бывает так, чтобы твоя цель совпала с твоим заданием? С первым же твоим заданием, с заданием, на которое тебя буквально вытолкали из острога, досрочно вручив диплом?! Это же просто чудо! Так не бывает! Или всё-таки?…
Некоторое время после этого они ехали молча. А потом Равиль явно заинтересовался большой стаей птиц, что повисла в небе в нескольких километрах над примыкающей к шоссе дорогой.
— Не пойму я что-то… — выдал он, будто споря с самим собой. — Нечётко, не пойму. Надо осмотреться.
О чём это вольник? Его поведение смутило Дана, но он был занят мыслями об отце. Мало ли почему вольник вздумал остановить «Хаммер» возле водонапорной башни, одиноко торчавшей метрах в тридцати от шоссе. Опираясь на трость, Равиль вышел из джипа и, продираясь сквозь кустарник, направился к сооружению из красного кирпича. Хромата его сейчас была особо заметна.
«А с тростью по кустам расхаживать не очень-то удобно», — злорадно прикинул Дан. И тут же покраснел. Не любил он себя в такие моменты, очень не любил. Зачем плохо думать о человеке, который везёт тебя к отцу?
— Чего это он, брат?
— Сказал же: осмотреться хочет. С высоты дальше видно.
Но Ашот по-своему истолковал намерения вольника:
— Ага, конечно. Так я и поверил в ту чушь, что он тут бормотал. Отлить он просто захотел, вот и всё.
— Тихо-то как… — вздохнула Мариша. — А мы чего в машине сидим? Давайте хоть разомнёмся немного. До Москвы путь неблизкий. Неизвестно, когда в следующий раз остановимся. Можно, да? — обратилась она к Карену и, не дожидаясь ответа, которого по определению быть не могло, открыла дверцу.
Через мгновение она скрылась в густом кустарнике.
— Приспичило девке-то, не усидела на месте. Да, брат? — Толстяк подмигнул Даниле. Сам он при этом очень уж заметно ёрзал по сидушке. — Я это… пожалуй, тоже разомнусь, а то это… когда ещё, а путь неблизкий…
И он пулей выскочил из джипа.
Дан решил, что мысль здравая, ибо до острога Москва ехать отнюдь не полчаса.
— Никифор, мне бы выйти.
Переглянувшись, вольники покинули салон, хотя Карену, чтобы выпустить Дана, это делать было не обязательно. Выйдя из машины, немой как-то весь напрягся, подобрался. Даже Никифор против своего обыкновения, замолчал и перестал суетиться.
А вокруг действительно было тихо-тихо. Удивительно спокойно было. Свежий ветерок, трава, прущая из щелей в асфальте, яркое-преяркое солнце, уже почти не греющее, осеннее. А постоишь немного, подставив лицо лучам, а потом ощущения такие, будто полчаса на сварку таращился. Небось, из-за этого Равиль очков своих не снимает никогда.
— Да уж… — покачал головой Данила.
Иначе он представлял себе Территории. В Училище его, как и остальных студентов, заставляли изучать рукописные донесения доставщиков, переплетённые в толстенные фолианты. Каждый, кто вернулся с задания, должен составить подробный отчёт о том, что видел на Территориях, а бумаги на эти писульки не жалели. И потому Данила был абсолютно уверен: только он выберется за Стену, ему сразу же понадобятся патроны, очень много патронов, ведь зомбаки постоянно атакуют, надо отбиваться, а патроны имеют свойство заканчиваться быстрее, чем бы того хотелось.
Но Данилу, его однокашников и вольников, которые оказались не совсем нанимателями, а скорее сопровождающими, пока что атаковали только люди. Причём люди нормальные, вовсе не ведомые паразитами-слизнями — те ведь настолько глупы, что стрелять не умеют…
Равиль уже наполовину одолел лестницу, ведущую на верхушку башни.
Озираясь по сторонам, Карен и Никифор достали пистолеты, сняли с предохранителей. Глядя на вольников, Данила почувствовал себе без оружия чуть ли не голым. Он и в остроге предпочитал ходить со стволом, а уж тут…
— Чего это вы, парни, засуетились? — Дану не понравилось то, что Никифор открыл багажник «Хаммера» и достал из него автомат, Карен же при этом вертелся, как юла, выставив перед грудью пистолет и таращась по сторонам.
Ни Ашот, ни Мариша не спешили выбраться из кустов. Видать, сильно прижало. Оно и немудрено после перестрелки, самолёта и прочего. А вот Дан решил повременить с естественной надобностью. Ибо тут явно что-то намечалось. Что-то нехорошее.
Равиль уже вскарабкался на металлическую площадку на вершине водонапорной башни и теперь обозревал окрестности в бинокль. А что там обозревать? Пейзаж и так понятен. Унылость, серость, обломки старого мира — вот он, мир нынешний. Ничего нового. «Вся наша жизнь — бесконечная ностальгия», — как любил говорить дядя Натан, опрокинув стаканчик-другой самогона. А говорил он такое частенько… Стену, наверное, с башни ещё хорошо видно. Ну, Стена, она Стена и есть, что там рассматривать?
— А ты чего из машины вылез, Сташев? — Дан и не заметил, как Мариша оказалась рядом.
— Да так, ноги размять…
— А-а. Товарищ твой, как я посмотрю, до сих пор разминает. — Мариша хотела казаться уверенной, но у неё не очень-то получалось. В дурацком оранжевом плаще она выглядела на Территориях неуместно, неестественно. Хорошо хоть не в сапогах с высокими каблуками, в каких она обожала приходить в Училище. Правда, её туфли тоже не очень-то годились для пересечённой местности. Тут вообще-то приличествует расхаживать в камуфляже и ботинках с высокими берцами.
— Может, переоденешься?
Мариша неприятно улыбнулась:
— А ты вместо ширмы постоишь, да? Так хочется на меня голую посмотреть?
— Больно надо. — Данила почувствовал, как краснеют его уши, и отвернулся.
В самом-то деле, чего он лезет, а? Пусть как знает, так и делает, какое ему дело? Хочет из себя пугало корчить — пусть. Плевать.
— А вообще — спасибо. — Услышал он вдруг. — Разве есть что-то? Ну, одёжка какая? Я ж от прихвостней отца едва улизнула в чём была…
Дану хотелось ответить резко, послать девушку кое-куда подальше, но он сдержался. Ведь спасибо сказала. Наверное, это признак того, что отношения у них налаживаются. Если им предстоит долгий путь, то не стоит конфликтовать.
