Кейт Лаумер - Планета катастроф

— А то, что моряк этот добрался до Америки в спасательной шлюпке, — может такое быть?

— А почему нет? Я же переплыл Атлантику на катере.

— Ты подстрелил двух «птичек» в Гринлифе, а как ты думаешь, остались ли еще подобные им?

— Не знаю. Больше я их не видел.

— Похоже, этот Сэтис действовал по наводке, уж очень быстро он нашел тебя.

— Вполне возможно.

— А девушка была приманкой? Я ответил не сразу.

— Могла быть. Хотя вряд ли сознавала это.

— Как ты думаешь, почему он честно сказал, что твоя монета из чистого золота, а потом поменял ее на эту?

— Видимо, это хорошая подделка. — Я звякнул монетой о стол. Кармоди взял ее, взвесил на ладони, потом повертел в пальцах и поцарапал ногтем.

— Тоже, между прочим, золотая, — заключил он и стал внимательно разглядывать птицу на одной стороне. — Такой птички я раньше не видел, но мне кажется, я ее знаю: это дикий гусь.

— Может быть, — сказал я, забирая монету. Бармен Ник подошел неслышно, как рысь, подстерегающая добычу.

— Как ты думаешь, Ник, — спросил Кармоди, — здесь есть человек, разбирающийся в старом золоте?

— Может, Хурос? Тот, что живет в сарае, в паре миль отсюда. Он, может, и разбирается.

— Да, пожалуй, ты прав. Поехали, Мэл. Нанесем визит старому джентльмену.

Дорога кончилась примерно за четверть мили от того места, к которому мы направлялись. Дальше шел крутой подъем по козьей тропе, она вела к хижине, прилепившейся к краю скалы под развесистой оливой, Хурос был дома, он лежал во дворе, на железной койке в тени беседки, образованной одной виноградной лозой. Это был небритый старик лет шестидесяти с маленькими черными глазами, круглой лысой головой и жирным брюшком, обозначившимся под грязной рубахой, волосы его свалялись, как старая пакля. Завидев нас, он приподнялся на локте и вытащил из-под кровати револьвер 44-го калибра, по величине напоминавший томагавк.

— Спрячь эту свиную ногу туда, откуда взял, — сказал Кармоди. — Мы пришли тебя проведать. Визит дружеский, но деловой.

— Не-у-же-ли? — звуки голоса донеслись из глотки старика, как из забитой мусором водосточной трубы.

— Знакомьтесь, это мистер Смит. Он хочет знать, где можно достать кое-какие сувениры. Например, старинные монеты.

— А что, у меня разве лавка древностей? — старик положил револьвер рядом с собой.

— Он любит большие монеты, ну, скажем, как пятидрахмовая, — пояснил Кармоди.

Хурос рассматривал меня так, словно я был рабом, а он покупателем-скептиком на невольничьем рынке. Потом спросил:

— А кто этот тип?

— Мистер Смит, я же сказал. Большой спец по продаже кур. Поэтому он и любит монеты с изображением птичек. Он думает, ты можешь намекнуть, где их достать.

— С птичками… На каких же монетах есть птички? Морочишь мне голоду.

— Покажите ему образчик, мистер Смит, — сказал Кармоди, подмигивая. Я передал монету Хуросу, он разглядывал ее на своей широкой ладони довольно долго.

— Ничего такого никогда не видел, — сказал он. — Возьмите. Вы пришли не по адресу и отнимаете у меня время.

Кармоди подбросил монету в воздухе и ловко поймал. Старик следил за каждым его движением.

— Мистер Смит хорошо заплатит, если попадется еще одна такая штучка,

— сказал Кармоди. — Тебе хватит на год жизни.

— Какой год? — спросил старик, бросив взгляд на небо. — Может, завтра весь остров упадет на дно морское. Зачем мне этот год?

Он снова улегся на свою железную кровать и засунул под нее револьвер.

— А теперь, уходите. У меня ничего для вас нет.

Подойдя к кровати, Кармоди взялся за край и опрокинул набок, вместе со стариком. Хлопнувшись всем своим весом о землю, старик заорал благим матом. Ловким движением выхватив револьвер из-под кровати, Кармоди небрежно им поиграл.

— Не валяй дурака, Хурос, — сказал он. — Займемся делом.

Старик оказался не так прост, к его левой ноге под коленом был привязан короткий кинжал. Выхватив его из ножен, он приставил его к животу Кармоди.

— Я выпущу из тебя кишки, — зло прошипел он и, не отнимая руки, обошел кругом свою кровать. Кармоди не двинулся с места, он только лениво улыбался.

— Если ты прикоснешься ко мне этой булавкой, — сказал он, — я вырежу свои инициалы на твой роже. Хурос остановился, лицо его было багровым.

— Убирайся с моей земли, — прохрипел он и добавил еще что-то по-гречески, кажется, не очень учтивое.

— А чего ты взбесился? — спросил Кармоди, и это был резонный вопрос.

— Я пришел к тебе не для того, чтобы любоваться видом с горы.

Облизнув черным языком пузыри на губах, старик сплюнул мне, прямо под ноги.

— А ну, забери своего шпиона. Это он сказал явно зря, потому что в ответ Кармоди небрежным движением правой руки отбросил старика назад и завел его руку за спину.

— Теряем время, — сказал он кратко. — Пора кончать официальную часть. Раскалывайся, или я сломаю тебе вот это, — он дернул старика за руку. — Ясно? — Хурос завопил от боли. — Мистер Смит, посмотрите, нет ли здесь кого лишнего.

Я вошел в сарайчик и осмотрел собранное там барахло — в основном это была сломанная мебель. Пахли здесь примерно, как в вокзальном туалете. Я открыл крышку ободранного чайника, заглянул в какую-то шкатулку, потом вышел вон.

— Никого. Пошли отсюда, Кармоди.

— Даю тебе последний шанс, потом начну ломать, — сказал Кармоди, еще сильнее загибая назад руку старика. Тот упал на колени, вместо слов послышался скрип ржавой дверной, петли.

— Рашас, — пролепетал он. — Рыбак.

Оттолкнув старика, Кармоди наблюдал, как тот встает.

— Адрес?

Разминая затекшую руку, старик невозмутимо потребовал:

— Десять долларов.

Открыв бумажник, я протянул требуемую банкноту.

— Он живет за городом, на западе, — прохрипел Хурос. — Спросите рыбаков, они подскажут, где. А ты ведь почти сломал мне руку…

Кармоди открыл 44-калиберный, опустошил барабан и швырнул пистолет на землю.

— Поехали, мистер Смит, — сказал он. Уже сидя в машине, я поглядел на него искоса и сказал:

— А ты крутой парень, Кармоди. Одна его щека отъехала, изображая улыбку.

— Мы с Хуросом старые приятели; однажды он меня продал сухопутной полиции, причем даже не заработал на этом как следует. С тех самых пор он меня и ждал, думал, я вернусь, чтобы перерезать ему глотку. У греков своя психология. Сейчас он подсчитывает денежки и смеется над нами. Я его немножко «попортил», он считает, что мы квиты.

— Прекрасно, — ответил я. — Уж кто мне сейчас совсем не нужен, так это новые враги.

7

Вдоль дороги, которая уходила от центра города на запад, лепились деревянные хижины, сушились сети и вытащенные на берег лодки. Побитые непогодой доки, казалось, вздрагивают от каждой накатившейся волны. Оставив машину на обочине, мы подошли к группе мужчин, стоявших у опрокинутой лодки. Они молча ждали нашего приближения, не выражая ни радости, ни огорчения. Кармоди поздоровался по-гречески, сказал пару слов о погоде (как я понял) и получил в ответ несколько кивков. Потом я услышал имя «Рашас». Последовало молчание, еще более угрюмое, чем раньше, а один рыбак даже украдкой перекрестился.

— А может, деньги освежат их память, мистер Смит? — спросил Кармоди, и в ответ я вытащил традиционную десятку.

Никто не протянул за ней руку. Кармоди поговорил еще немного. Люди смотрели друг на друга, на свои ноги, переводили взгляд на море. Потом один взмахнул рукой, указывая направление, другой взял банкноту из моих пальцев. Сомкнув строй, мужчины двинулись куда-то, видимо, к ближайшему кабачку.

Кармоди кивком показал на одинокий сарай за поворотом пляжа.

— Наверное, вон там.

— Мне показалось, не очень-то они любят этого Рашаса.

— Они его боятся, а почему — не признаются. Я повел машину вдоль дороги, потом свернул на грунтовку, что вилась среди дюн, и остановился позади домишка, на который указали местные жители. Он выглядел даже поосновательнее, чем остальные: на задний фасад было набито несколько новых досок, счетчик на столбе указывал, что в доме есть электричество. Обогнув дом, мы подошли к парадной двери. С крыльца прямо к берегу был перекинут небольшой дощатый помост, который уходил в море футов на пятьдесят. К этой «пристани» был привязан крепкого вида тридцатифутовый бот.

— Похоже на то, что Рашас отлучился, — заметил Кармоди, когда на стук в дверь не ответили. Он повернул ручку, приоткрыл дверь и заглянул внутрь: никого. — Ушел куда-то.

— Не так уж далеко ушел, — ответил я, указывая на док, где появился человек — худой и жилистый. Голову его венчала импровизированная чалма, сооруженная из подручного тряпья, а ноги были босы. Изо рта торчала сигарета в черном мундштуке.

— Что надо? — спросил он низкими хриплым голосом.