Ирина Громова - Танец Жизни
Обычные мрачноголовые не имели силы справиться с Мудрейшим. Поэтому блокировать светлого Правителя всячески пыталось первое вражеское лицо, сам Хозяин Угрюмого Бугра. Часто это ему удавалось, потому что кабачкорылые — хорошие воины и быстро учились в боях. Тогда солнцеголовым приходилось менять оборудование и тактику. На лету разговаривать трудно, но вопросы у Михайлова только росли с геометрической прогрессией. Несмотря на катаклизм вокруг, Сергей, к своему удивлению, отчетливо слышал каждое слово спутника, как будто в ухо был вставлен наушник. Не верил, разумеется, ни единому слову. Хотя сразу отметил, что некоторые озвученные идеи он бы направил на разработку в свои оборонные институты. Поэтому не перебивал и просто забрасывал всё что видел и слышал в свою тренированную память Чтобы потом, в спокойной обстановке, достать из подкорки и провести анализ.
Запах сероводорода нарастал, дымовая завеса с острова становилась плотнее. Сквозь дым от земли на небо время от времени прорывались всполохи. И при других обстоятельствах можно было бы подумать, что кто-то специально использует дым и зависшие над островом две тучи, как экран для лазерного шоу. И для показа, как перед концертом, настраивает оборудование. Время от времени Сергею Васильевичц казалось, что он даже видел отдельные картинки.
На дымном экране мелькали значки, похожие на математические формулы или причудливые письмена. И чутье подсказывало, что это напрямую связано с Ольгой. Он почти наверняка знал, что девушку прячут в смрадном острове с видимостью ноль. И пытался опуститься ниже, чтобы рассмотреть хоть что-то на дымном острове. Но Даруга убедил, что надо подняться ещё выше, над облаками, тогда вся картина откроется по-другому. Михайлов согласился, что в смрадном дыму от его глаз толку мало. Следует поднять борт выше и попробовать осмотреться. К отвратительному запаху начал добавляться неприятный звук зубовного скрежета.
Сначала Михайлов подумал, что на небе сошлись две огромные тучи. Светлая, будто сотканная из серебристых лучей с золотыми искрами в отблесках заходящего солнца быстро уменьшалась, сжимаясь от укусов пожиравшей её, тёмной с грязно-рыжими подпалинами. И ржаво-коричневая огромным бойцовым псом, воспитанным на крови и желающая только крови рычала, скрежетала и точными отработанными движениями опытного и закаленного в боях хищника вырывала из светлой куски серебристой плоти.
Серебристое пространство отстреливалось молниями, которые часто попадали в цель и заставляли пса отдёргивать грязные лапы, отворачивать пасть или сжимать от боли бока с ржавыми клоками шерсти, но, всё равно, неумолимо быстро сокращалось.
— Ржавых вывел на поле боя, сволочь, — побагровел Даруга. — Этого не делал даже тёмный Правитель кабачкоголовых в решающей войне триста тысяч лет назад.
Радикальных грязно-рыжих псов из унылого подземелья боялись выпускать даже мрачнорылые. Больно быстро распространялась коричневая чума, пожирая на своём пути светлых, потом серых, и в конце уже и самих тёмных кабачкоголовых, которые, собственно, их и кормили. Сергей Васильевич не потребовал объяснений. Уж он-то, директор оборонного холдинга и боевой офицер запаса, понимал, что такое выпущенные из клетки фашисты. Оскал коричневой собаки в последнее время и на земле проявляет себя слишком часто.
Глава 11
Когда самолёт приблизился на расстояние видимости, Сергей понял, что тучи это не тучи, а две огромные стаи птиц, сошедшихся в последнем бою.
— А ну их, к страшному Свидетелю, дурацкие правила и условности. Ты должен всё это видеть! — крикнул Даруга, и приказал поднять самолёт над стаями.
— Не выдержит эта консервная банка на деревянном керосине, — засомневался Михайлов.
— Выдержит, поднимай, — командовал Светозар. Директор резко потянул на себя штурвал. Самолёт заскрипел, затрещал, но послушался и пошёл вертикально вверх. Когда Сергей Васильевич поднял самолёт, то увидел такое, что холод сковал позвоночник видавшему разные схватки директору. Возможно, потому, что Светозар нарушил приказ и показал-таки Михайлову картину боя. А может, и это было предопределено.
Стаи птиц перестали быть птицами, а превратились в два небывалых войска.
Против стройных рядов витязей в серебряных доспехах с золотыми щитами стояли плотные ряды мрачнорылых воинов. Кабачкоголовые больше всего на свете боялись отраженного от золотых щитов солнечного света. Поэтому свой единственный полуслепой глаз на затылке, они прятали в чёрные солнцезащитные очки. Понятно, что светлые витязи виртуозно собирали на щит концентрированные пучки света и метали во врага.
Во главе серебряного войска стоял брат Даруги Ратислав. Как и Светозар, главный витязь и войско облачены в плащи из серебристого звёздного света и солнцеотражающие шапочки, которые сами по себе отбрасывали лучи и как будто наполненные током высокого напряжения били прикоснувшихся к ним собак.
Войско уверенно стояло на миниатюрных звездоботах. Точнее, всё время находилось в движении. И было скоростным и мобильным. То и дело витязи раздвигали ряды, из глубины выпрыгивал воин, виртуозно двигаясь на своём воздушном сноуборде. Он молнией поражал противника и возвращался в ряд. Иногда одновременно несколько витязей выпрыгивали из стройных рядов, наносили смертельный удар и возвращались в строй за отдыхом и подпиткой. Просчитать их следующее действие не было возможно. Серебряные воины двигались не только влево-вправо, но и вверх-вниз, не ограниченные пространством. Воины виртуозно держались в воздухе, скользили и сновали, общую тактику боя просчитывал командир Ратислав. Сверху помогал Солнцеголовый Правитель, направлял своим подпитку лучами-боеприпасами, а также импульсы, позволяющие координировать общее движение.
И все-таки ржаво-рыжей собаки было больше. Враг нёс колоссальные потери, но как гидра продолжал увеличиваться в массе.
Вражескую сторону против Ратислава возглавлял Тхэя. В отличие от скоростного войска серебристых рыцарей, уверенно стоявших на мотоботах, кабачкоголовые висели в воздухе, зацепившись за небольшие чёрные зонтики. Это не было удобно и заставляло унылых, придерживаться за этот зонтик то клешней, то языком. Но они были тренированными и сильными. И, честно говоря, висеть на своих зонтиках, если требовала тактика, могли неделями. Главная задача тёмных детей безвременья — крючками-цапалками содрать с воина светоотражающий плащ. Разбить золотой зеркальный щит — потому что оружие солнцеголовых — солнце. Скоростные серебристые витязи лучей на силового врага не жалели. А они умели сконцентрировать и швыряли солнечные шары с точностью до миллиметра не просто в кабачкообразные головы, а даже в особо слабые места врага — в подбородок под язык. И лучи постоянно попадали в тяжелые подбородки, как бы ни закутывали мрачнорылые своё слабое место в высокие воротники. Многие чудовища держали в лапах что-то похожее на дымовые шашки — Даруга называл «пыхалками» — и прятались за пеленой дыма. Страдающие светобоязнью мрачные всяческими способами затягивали пространство дымом, чтобы свет не проходил.
И тут увидел Михайлов над войсками обоих правителей Хозяина Мрачного Бугра и Солнцеголового Правителя Светлого ущелья. Зеркальный вогнутый телескоп светлого правителя собирал из воздуха свет и пульсированным сигналом направлял его на щит главного витязя, а уже тот распределял сигналы по своим воинам. Ратислав мгновенно определял, сколько энергии в данную секунду необходимо каждому витязю. Расчетом сколько энергии надо, чтобы вывести врага из строя, но оставить в живых — занимались уже сами воины. И делали Ратиславу запрос, в том случае, если нужна была подпитка и кончались свои ресурсы. Поэтому Тхэее надо было остановить главного витязя, чтобы лишить воинов руководства и подпитки. А темный Хозяин пытался, согласно рангу и силе, блокировать солнцеголового Правителя. Сильнейшие: Правитель и Хозяин, стояли и смотрели друг на друга, и взглядами метали встречные молнии.
А чуть в стороне и повыше, сотканная из звёздного света, молча, наблюдала Звездная Дама. И тут Сергей Васильевич встретился с ней взглядом. И не в силах отвести глаза он подумал, что в эту секунду его итак раскаленную добела душу бросили в переплавку. И еще одного такого взгляда он бы не выдержал. И дело было не только в том, что столкнулся с Силой, которая видела его насквозь и всегда знала про него всё. И даже не в том, что она могла в единый миг раздавить как пушинку. А в том, что конкретно здесь и сейчас она так к нему приложилась, что в нём, будто начала гороеть заживо каждая живая клетка его человеческого тела.
Но при этом он не мог назвать ощущение болью. Как раз наоборот. Скорее, это было похоже на инъекцию сильнейшего концентрированного счастья. И это было очень страшно. Потому что боли и смерти Михайлов давно не боялся. Точнее, умел профессионально отодвигать эмоции и дурацкие мысли, когда надо действовать.
