Владимир Михайлов - Решение номер три
Мы услышим. Потому что я уже нажал клавишу внутренней связи, и Лига уже откликнулась.
– Лига! Поднимитесь ко мне. Побыстрее!
14
Она появилась в дверях вовремя: за секунду до того, как по её каналу пришёл вызов. Как и было уговорено заранее, она откликнулась сразу же – как будто давно уже ждала этого звонка. И ответила тоже по-условленному:
– Сим? Наконец-то. Почему так долго?..
Похоже, что Бревор был готов к такому повороту: ну конечно, если Лига находится в другом месте, то откуда ей было знать, что Сим Сорог уже не может ей ни ответить, ни помочь каким угодно способом. И примерно ясно, что он ответит:
«Это не Сорог. Я говорю по его поручению, он сам, к сожалению, пострадал. Он просит вас срочно приехать…»
Она не дала ему договорить:
– Он запретил мне покидать это место без его сопровождения.
«Но я же сказал: он не в состоянии…»
– Всё равно. Я не стану нарушать его указаний.
«Вы губите себя! Вам грозит…»
– Я знаю, что мне грозит. Но не сдвинусь с места. Разве что… если за мной приедут, имея на руках доказательство того, что это действительно его желание.
Она покосилась на меня, я одобрительно кивнул ей и улыбнулся.
«Ну и упрямы же вы! Хорошо, пусть будет по-вашему».
На самом деле это его вполне устраивает: Лига должна умереть там, куда поместил её я; пусть подозревают меня, уже покойного.
«Назовите адрес: я же не знаю, где вы!»
Врёт, конечно; но это – наименьший из его грехов.
Лига назвала адрес, который возник перед нею на мониторе. Бревор может быть доволен: сказанное совпадает с тем, что установил и он сам.
«Ждите. Буду через десять минут».
– Хорошо. Больше не звоните, я отключаю связь.
«Пожалуйста, не делайте этого: может быть, мне понадобится ещё связаться с вами – уточнить, как к вам подъехать, или же как-то изменится обстановка…»
– Ну, я подумаю. Может быть…
«Ещё раз прошу: не отключайте! Я спешу к вам».
Конец связи. Лига глубоко вздохнула, вопросительно глянула на меня.
– Мне вернуться туда, вниз?
– Там не очень приятно, правда?
– Нет, ничего… но уж как-то очень тоскливо.
– Тогда побудьте здесь, мне тоже будет приятно. Сейчас тут уже безопасно, если он и станет предпринимать что-то на расстоянии, то слова пойдут по вашей связи – а я уже отключил её отсюда, там же никого, как вы понимаете, не будет, так что никто не понесёт ущерба. Но, возможно, он захочет действовать наверняка, то есть разить с минимального расстояния. Такое ему раньше не удавалось – или почти не удавалось, в двух случаях, кажется, он был на прямой видимости, и всё прошло – лучше не надо. Для него, конечно. А может быть, он попробует действовать по связи – но потом всё-таки явится, чтобы убедиться в полном успехе – или завершить дело, если успех окажется лишь частичным.
– Сим, мне очень не хотелось бы ожидать его там. Если откровенно, то я боюсь.
– А вам там и нечего делать. Туда пойду я – сейчас же. А вы здесь останетесь в недосягаемости: все средства связи я отключаю, а физически сюда не сможет вломиться даже усиленный отряд рейнджеров. Расслабьтесь, поставьте кристалл с хорошей музыкой – только не в центр, его я тоже отключаю для верности, а в плейер: вот в этот. Но не ставьте что-нибудь длинное, я вернусь скоро. Да, вот ещё что: наговорите-ка мне несколько слов. Вот сюда.
– Что сказать?
– Громко крикните: «Поднимитесь ко мне! Открыто!»
Она крикнула.
– Нет, не так. Это должен быть не крик отчаяния, а достаточно сухое приглашение. Как если бы вы до последнего мгновения сомневались: ехать ли с ним или нет, и жаждете увидеть какую-то мою вещицу, что ли, как подтверждение… Поняли?
Она кивнула. Я включил запись. Кивнул. Переключил и послушал. Мне понравилось. Лига сказала:
– Не думала, что у меня такой противный голос.
– Очень приятный голос, Лига. Но вы волнуетесь, даже боитесь, так что вполне естественно.
– Вы мастер успокаивать. С вами рядом стыдно бояться, но… Сим… Вы уверены, что справитесь с ним?
– Лига, вы что – стали сомневаться во мне?!
– Нет, конечно же нет…
Я позавидовал ей, потому что у меня самого такой уверенности вовсе не было. Но было очень большое желание. И, разумеется, надежда – не та, которая умирает последней, а та, что не умирает никогда и остаётся и после нас. Такой нет, вы думаете? Есть. Хотя и не у каждого.
15
Не знаю, пытался ли Бревор передать слова на расстоянии. Скорее всего да, но вряд ли на полную мощность: основную надежду он возлагает, конечно, на личный контакт. Контакт будет; но только не с Лигой. Потому что разговор предстоит чисто мужской. Я ещё точно не знаю, как он сложится. Но, кажется, решение уже найдено. Рискованное. Очень. Но, кажется, единственно возможное. Решение номер три.
…Он приехал на несколько минут позже, чем я ожидал. Наверное, принимал какие-то дополнительные меры предосторожности – возможно, опасался засады на подходе или в подъезде, вызывал свою казённую охрану, да и (как я предполагал) какое-то время ушло у него на то, чтобы изменить внешность: никакой случайный прохожий, сосед или наблюдающая камера не должны были увидеть его, чтобы впоследствии дать показания. Впрочем, как раз это меня не очень интересовало: я в первую очередь воспринимал не внешний облик, это входило в круг моих способностей. И он ещё только, расставив охрану по местам, приближался к подъезду, а я уже знал, что это – он и не кто другой, не какое-то подставное лицо, посланное на разведку. Впрочем, я и не ожидал ничего такого: у Бревора никогда не было соучастников, потому он и ходил до сих пор на свободе. Соучастник в перспективе всегда – свидетель обвинения. Охрана не в счёт: она никогда ничего не видит.
Он вышел на связь, уже оказавшись в подъезде:
– Мадам Гвин, я внизу. Спускайтесь, жду.
И услышал в ответ заготовленное: «Поднимитесь ко мне! Открыто!»
Конечно, это могло в какой-то мере смутить его, как и любое другое отступление от уговора. Но я надеялся, что, находясь на расстоянии одного – последнего – шага от выполнения замысла, он уговорит себя рискнуть – соответственно приготовившись, конечно, к возможным неожиданностям. Однако их тут было больше, чем он мог себе представить; во всяком случае, так я полагал. Хотя возникали они далеко не сразу. И он смог без приключений подняться на второй этаж, убедиться в том, что никто его не подстерегает (второй этаж был и последним, а дверь – единственной), а также и в том, что дверь приотворена. Он вошёл медленно и бесшумно; в руках его не было оружия – видимо, в случае осложнений Бревор полагался на свои боевые умения, и я не сомневался в том, что он владеет не самой маленькой суммой нужных приёмов.
Я слышал, как он прошагал по коридору, стараясь ступать как можно тише, однако пол был оборудован множеством датчиков, акустических и контактных. Остановился перед дверью, что вела в комнату, то есть – ко мне; мгновенная нерешительность – и дверь распахнулась. Он шагнул внутрь, успев изобразить улыбку, самую доброжелательную из всех, на какие был способен. И увидел меня, сидящего в кресле и не менее ласково улыбающегося ему.
Бревор, что называется, встал на тормоза. Одновременно дверь за его спиной затворилась, лязгнул один автоматический запор, за ним – другой. Они могли бы сработать и совершенно бесшумно, однако лязг металла был одним из способов давления на психику.
Я слегка удивился, увидев, что он выглядит таким, каким я видел его на снимках: никакой маски, ни следа грима, Бревор au naturel. И подумал, что он уверен в своём оружии даже больше, чем я предполагал. Ничего странного в этом, впрочем, не было: кроме меня – и не только в этом городе – не было ни одного, кто мог бы прибегнуть к серьёзной защите. А меня ведь уже не было, он заставил себя поверить в это, в неотразимость своих действий – иначе ему следовало сразу бежать из этих мест куда глаза глядят.
Но я был здесь, живой и здоровый. Смотрел на него и улыбался, стараясь, чтобы эта улыбка не показалась очень уж обидной. Никакого ехидства. Одно лишь гостеприимство. Таким же было и приглашение:
– Присаживайтесь, Бревор. Нам есть о чём поговорить.
Он, однако, не был расположен к беседе. И доказал это сразу же, не теряя ни минуты лишней. Вместо ответа произнёс – достаточно правильно, с соблюдением нужных акцентов, пауз и чёткости произношения:
– ** *** ******…
Это была самая сильная из доступных ему формул, трёхчленное вступление перед главным посылом. Но я успел выставить защиту ещё раньше, чем возникли слова. И произнесенное им гасло тут же, не успев даже как следует прозвучать. По законам подобных схваток я должен был тут же достаточно сильно ответить, чтобы, фигурально выражаясь, послать его в нокдаун. Но к этой минуте я уже окончательно понял, какие действия предприму. Хотя, конечно, риск продолжал существовать, и не такой уж маленький.
Так что сейчас я не стал наносить удар, но лишь, что называется, обозначил его, сделав своего рода предупреждение. Бревор оказался достаточно умным, чтобы верно оценить мой аргумент. Он быстро огляделся, чтобы убедиться, что нас тут по-прежнему двое, шагнул и уселся (не в то кресло, на которое я указал было, но на противоположное, дав понять этим, что продолжает считать себя если и не хозяином положения, то во всяком случае равной переговаривающейся стороной). И сказал спокойно, как бы даже равнодушно, словно говорил о вчерашней погоде:
