Денис Куприянов - Крейсер туманного неба
Подобную иллюзию Роджер сумел поддерживать пару дней, после чего резко опустил крейсер к самой поверхности воды. Здесь, в легких потоках мистерия, он был незаметен для большей части наблюдательных средств, и, пользуясь этим, капитан приказал развернуться на юго-запад.
Новый слух моментально всколыхнул корабль, а в кают-компании установилась атмосфера легкого недоумения. По всем расчетам выходило, что они направляются в сторону Треугольника. Никто не спорил, что в стратегическом плане этот кусок скалы имел очень важное значение. Но никто не мог понять, какая в таком случае будет роль у легкого рейдера в будущем эпицентре жестоких боев.
Полеты на малых высотах считались очень опасными. Не раз небольшие куски скалы резко вылетали из-под толщи воды, тараня пролетавшие корабли. Засечь их в условиях вечного мистерия не представлялось возможным, и поэтому большая часть капитанов старалась не опускаться ниже полукилометровой отметки. Но в данном случае риск оправдывал себя, поскольку позволял проскользнуть незамеченным.
Под Треугольником они прошли поздно ночью. Вахтенные шепотом травили байки и упорно пытались расслышать звуки канонады. Но, видимо, решающий момент битвы еще не настал, поскольку даже акустики не услышали ничего постороннего. Но нервы были напряжены до предела, и поэтому стая дьявольских кошек, внезапно вынырнувшая из потоков тумана и пролетевшая над кораблем, едва не спровоцировала боевую тревогу.
Без неприятных последствий не обошлось. Эти мелкие хищники основательно загадили палубу, вызвав немало загибов в свой адрес. А ближе к утру наблюдатели засекли шум нескольких кораблей, но определить их вид и принадлежность так и не удалось. «Давыдову» пришлось провести пару часов в бесшумном режиме, после чего он продолжил свой путь.
Лишь теперь всем стало ясно, что путь лежит далеко в глубь вражеской территории. Моментально родилось множество невероятных теорий, начиная от обстрела портов Биглэнда и заканчивая бомбардировкой столицы конфедератов. Более осторожные и склонные к рациональному мышлению заверяли всех, что это всего лишь разведка боем для проведения операции по возврату Сахарной Головки. Авторитет Роджера моментально вырос до недосягаемой высоты. Мысль о том, что они пересекают территорию, ранее принадлежавшую альянсу, с целью нанести ущерб врагу, приятно грела души членов команды.
История с кошками, как ни странно, на этом не закончилась. Во время дневной стоянки механики обнаружили в ангаре полдюжины этих существ, забившихся в ящик с мусором. Вместо того чтобы тут же избавиться от нежданных гостей, они загорелись идеей приручить их, благо что эти животные, несмотря на свирепый нрав, будучи хорошо накормленными, моментально теряли интерес ко всему окружающему.
Кошек отнесли в одну из мастерских, где из разбитого ящика, набитого тряпками, сделали лежанку. Из запасов была выужена дюжина консервных банок, которые тут же и скормили будущим корабельным талисманам. Мясо было съедено с невероятной жадностью, после чего все твари завалились спать. Довольные механики поспешили вернуться к работе, оставив существ без присмотра, не подозревая, что этим допустили страшную ошибку.
Ошибка была осознана спустя три часа, когда выяснилось, что кошек и след простыл. Поскольку в ангаре их никто не видел, можно было сделать вывод о том, что вся шестерка поспешила углубиться в недра крейсера, видимо, в надежде найти более основательное убежище. Пришлось формировать поисковую группу, в задачу которой ставилось избавление корабля от всякой неучтенной живности.
Первая была найдена очень скоро, причем факт ее обнаружения моментально стал известен по всему кораблю. Непонятно, с чего ее занесло в каюту к Ольге, но, как очень быстро выяснилось, девушка-пилот ненавидела не только конфедератов, но также и животных. Но ежели первых она могла подвергнуть бомбардировке или обстрелу, то против проникшей в помещение твари она предпочла применить акустическую атаку.
На визг сбежалось, наверное, полкорабля. Поскольку первая мысль у всех была лишь о том, что это сработала какая-то экспериментальная сирена, сигнализирующая о вторжении конфедератов, то народ поспешил вооружиться всем, что попалось под руку. Особое впечатление произвел Игорь, сумевший притащить авиационную пушку, но убедившись, что против данной угрозы это чересчур мощное оружие, он предпочел прочитать лекцию на тему истеричных баб и покинуть помещение.
Саму кошку поспешили как можно скорее выбросить за пределы корабля. Сложности это не составило, поскольку визг Ольги явно контузил несчастное животное и оно не осознавало, в каком мире находится в данный момент. Матросам оставалось лишь надеяться, что в воздухе оно сможет прийти в себя раньше, чем успеет удариться о воду.
Вторую выцепили в, казалось, уже проверенном ангаре, где она пыталась устроить лежку в ганботе капитана Куроки. Попытка вытащить кошку закончилась безуспешно, поскольку к этому моменту тварь успела проголодаться и отбивалась изо всех сил. Положение спас сам хозяин ганбота, сумевший с невероятной ловкостью вытащить животное из кабины, упаковать в предоставленный мешок из брезента и передать на руки механикам. Правда, осознание факта, что кошка сумела загадить кабину, его слегка потрясло. По крайней мере, все присутствующие благоговейно внимали тому, как Антон мрачным голосом и с абсолютно мрачным и безэмоциональным лицом ругался на языке предков. Даже то, что их после этого заставили все убирать, не смогло разрушить эйфории от увиденного зрелища.
Третья сумела забраться в крюйт-камеру, заставив перенервничать уже местную обслугу. По крайней мере, вид кошки, пытающейся поточить когти о шестидюймовый снаряд, не внушал особого оптимизма. Попытка поймать ее на месте преступления обернулась догонялками, которые могли иметь куда более разрушительные последствия, если бы в дело не вступил старшина Муравьев. В нарушение всех инструкций он, зарядив свой револьвер холостыми патронами, выстрелил пару раз, заставив животное сбиться с курса. Конечно, эффект был несравним с визгом Ольги, но все же кошка оказалась на несколько секунд дезориентирована, что позволило ее схватить и спеленать.
Судьба еще двух кошек оказалась крайне трагической. Непонятно какими судьбами, но их занесло на корабельный камбуз, где очень быстро выяснилось, что механики, артиллеристы и пилоты по сравнению с поварами отличаются явно завышенным уровнем гуманизма. Первая была сразу разрублена пополам тяжелым тесаком, а вторая, осознав масштаб угрозы, поспешила подороже продать свою жизнь.
Бой был коротким и яростным и закончился в некотором роде с ничейным счетом. Кошка погибла, свалившись в приоткрытый котел, где как раз заканчивал вариться обед для всей команды. На этом история не закончилась, поскольку старший кок Йозеф Блюменталь прочитал рассудительную речь о том, что продуктов до конца похода может не хватить, поэтому выливать испорченный суп – непозволительная роскошь. Вместо этого он выбросил в помои только труп свежесваренной крылатой кошки.
Слух моментально разнесся по всему крейсеру, и половина команды даже отказалась от обеда, в то время как другая, решив, что от подобной приправы блюдо должно получиться наваристей, поспешила съесть двойную порцию. Но в любом случае к Блюменталю надолго прилипла кличка Кошкин хвост.
Точку в охоте за проникшими на корабль хищниками поставил сам Роджер. Вечером, выйдя на мостик, он обнаружил сидевшую на ограждении кошку, философски изучавшую белесую муть вокруг. Капитан не стал долго думать, предпочтя вместо этого быстрым шагом подойти к незваной гостье и одним могучим пинком отправить ее в свободный полет. Следом команде было предъявлено заявление, что сам капитан не против живности на борту, но желательно заводить ее не во время похода, поскольку конфедераты явно не поймут юмора, если одну из пушек крейсера вдруг заклинит, поскольку внутри ствола обнаружится очередное гнездо крылатых тварей.
Следующие два дня они передвигались воистину с черепашьей скоростью, предпочитая днем отсиживаться в мистерии или в тени какого-либо островка. Ночью, напротив, они старались двигаться как можно быстрее, невзирая на риск столкнуться с препятствием. Прожекторами по понятным причинам они пользоваться не могли, а приборы ночного видения обладали чересчур малой мощностью, чтобы от них был какой-то толк. Оставалось надеяться на чутье и нюх рулевых, который, как ни странно, не раз выручал всю команду в подобных ситуациях.
На третью ночь Витгефт почувствовал, что корабль резко замедлил ход и явно начал подъем. Выйдя на палубу, он с интересом осмотрелся. На редкость безоблачная погода позволяла мягкому свету Левого Ока освещать окружающее пространство, выдирая из тьмы отдельные элементы. Видимость в данном случае была довольно хорошей, и оставалось только радоваться тому, что поблизости не обнаружилось непрошеных свидетелей.
