Николай Гуданец - Полигон

— Еще нет и восьми по местному времени. — заметил он, садясь к столу. — А мы с вами условились на полдевятого…

— Да и вы вроде собирались отдыхать, а не гулять под дождем, — парировал квадр-офицер, нисколько не развеяв высказанное Кином недоумение.

— Садитесь, что ж вы стоите, — спохватился тот.

— Слушаюсь, — с подчеркнуто служивой интонацией отозвался Ронч, придвинул поближе второй складной стул и уселся.

Кин открутил пробку, но, спохватившись, достал из планшета складной офицерский нож и брикет плавленого сыра, оставшийся от чрезмерно обильного обеденного комплекта, поданного ему в звездолете. Пока он разливал золотистую злаковую по стаканам, его сметливый телохранитель успел нарезать закуску мелкими ломтиками.

— Ну, будем здоровы, — сказал Кин, поднимая стаканчик на уровень глаз.

— Будем живы — не помрем, — откликнулся Ронч.

Оба махом выпили и закусили сыром. Маленькая жидкая молния скользнула по пищеводу и сразу растворила набрякший холодный ком в желудке. Внутреннее напряжение уходило не сразу, перемешиваясь с муторной расслабленностью. Кину совершенно не верилось, что фабр просто куражился, как выразился Ронч. Слишком уж очевидными выглядели его побуждения, когда он целился в Кина и когда пошел на попятную при появлении квадр-офицера. А кроме того, Кину не давала покоя одна слишком красноречивая деталь. Каждый биоробот носил на левой половине груди плашку с четырехзначным номером, которая представляла собой единственную возможность отличить одного из них от другого. У этого фабра плашка оказалась перепачкана глиной, да так густо, что рассмотреть цифры Кину не удалось.

— Так вы уверены, что фабр не представлял никакой опасности? — возобновил расспросы Кин, откидываясь на спинку стула и расстегивая ворот мундира.

Стиснувший голову обруч вялой боли полегоньку рассасывался в зыбком облачке свежего хмеля.

— Уверен.

— И все-таки остается впечатление, что вы меня выручили, встав рядом.

— Да ну, что вы, — слегка усмехнулся Ронч. — Все равно за мной должок.

— Какой еще должок?

— Портянка на скале, — кратко пояснил квадр-офицер. — А вы молодец, что не струхнули. Если фабр куражится, надо просто смотреть ему прямо в глаза.

Значит, и на сей раз интуиция его не подвела.

— И часто они такое вытворяют? — мрачно спросил Кин. — В смысле — куражатся?

— Да как вам сказать… Иногда.

Снова Ронч отвечал неохотно, уклончиво, наверняка умалчивая о чем-то крайне важном. Впрочем, все равно Кин уже по большому счету догадался, что к чему.

И тут вдруг до него дошло в полной мере, до чего неаппетитная каша неминуемо заварится вокруг Тангры, ставшей первым серьезным испытанием фабров в полевых условиях. Как будто он увлеченно распутывал цепочки следов среди густой травы, а потом поднял голову и наконец увидел, на кого вздумал сгоряча поохотиться.

Ясно как день, что заверения представителей концерна «Биотех» о стопроцентной надежности фабров лживы. Но, прежде чем он осмелится это утверждать, необходимо провести доскональное расследование, собрать свидетельства, реконструировать подлинную картину стычки между фабром и солдатами. Кину стало тошно при мысли о масштабах скандала, который разразится, если придется выйти с докладом по инстанции. А ведь придется, никуда не денешься. Он отчетливо, без тени иллюзий представлял себе, как это будет выглядеть поначалу. Какая-то мелюзга, прим-офицер контрразведки, наперекор мнению авторитетных специалистов тщится поставить под сомнение многомиллиардный проект, вокруг которого кормятся целые тучи лоббистов из Конгресса и Генштаба. Сегодняшние перипетии по сравнению с неизбежными последствиями такого поступка покажутся детскими забавами на лужайке. Вот теперь ему стало совсем не по себе, и он взялся за бутылку, надеясь хоть чуточку исправить изгаженное настроение.

— Мне показалось, выходка фабра как-то связана с грозой. — Кин снова наполнил стаканчики. — Их мозг имеет много общего с традиционной кремниевой электроникой. Так что теоретически это вполне вероятно.

— Может быть, и так, — согласился Ронч. — А вообще, когда гроза, у нас все спокойно. Почти все экзоты прячутся, благодать.

— Что ж, выпьем за благодать.

— С удовольствием.

Опрокинув стаканчик, квадр-офицер крякнул и разгладил костяшкой пальца седые усы.

— Знаете, Кин, у меня к вам просьба, — промолвил он. — Совсем маленькая, вот такусенькая.

— Слушаю вас.

— Когда вы опять соберетесь на прогулку, не сочтите за труд, предупредите меня. Как-никак я отвечаю за вас перед командиром. А то, вы уж извините, немножечко ерунда получается.

Кин изобразил на лице легкое смущение пополам с беспечностью.

— Просто я решил сходить в лазарет, узнать, как дела у Даркофа.

— Ну вот и прихватили бы меня с собой, — проворчал Ронч. — Как он там, кстати? Что врачи говорят?

— Их я не застал. Если не считать одной рыжей зануды, с которой разговора не получилось. На редкость неприятная особа. А Даркоф, насколько могу судить, в норме. Лежит, отращивает ногу.

Ронч воздел указательный палец и многозначительно подмигнул.

— Знаете, Кин, могу дать добрый совет. Не надо так отзываться об этой даме из лазарета при командире Абурхаде.

— У них что, роман? — сообразил Кин.

— Хм… Я вам этого не говорил.

— Хорошо, приму к сведению.

Готовясь к миссии, Кин просматривал досье на гражданских сотрудников лишь по диагонали, чтобы не забивать голову бесперспективной информацией. Все они проходили скрупулезную проверку перед отправкой на Тангру, и сведения о них прямо-таки излучали пресную стерильность. А может быть, он зря зациклился на кадровых военных. Вражеский агент передавал отборные сведения, но выудить их он мог как угодно, в том числе и в постели. Между тем об интимной связи Абурхада с врачом лазарета никаких сообщений не поступало. В который раз Кин мысленно помянул коллегу Наримана недобрым словом. Кому-кому, а уж ему теперь точно не миновать крупных неприятностей.

Взглянув на часы, Кин обнаружил, что на внесение дополнений в шифровку осталось меньше десяти минут.

— Ронч, не могли бы вы немного обождать за дверью? — небрежным тоном произнес он.

— Какой разговор, конечно.

К удовольствию Кина, квадр-офицер безупречно соблюдал дистанцию. Только что они выпивали, задушевно болтали, однако стоило отдать мягкое приказание, как Ронч без суеты, но с похвальной быстротой оставил его в одиночестве.

Кин выдвинул ящик стола, достал оттуда компьютер, раскрыл и включил. После загрузки операционной системы Кин вполголоса задал мануальный режим, и на матовой поверхности складной панели высветились квадратики клавиш. В уже составленное донесение требовалось добавить несколько строчек, но он поостерегся их надиктовывать. Вполне может статься, что комната прослушивается. Сунув кристалетку в разъем, он вывел на дисплей дешифрованный текст и пробежал его глазами.

= ПЕРВОМУ = 525, 2.07 ВК

На пути из космодрома в гарнизон высланный за мной транспорт повредило взрывным устройством. Явная попытка ликвидации сорвалась благодаря случайному отклонению от графика следования по маршруту. Уверен, что диверсию предпринял Туман, который оказался извещен о моем прибытии. Обеспокоен фактом утечки секретных данных.

Отбив пустую строчку поверх подписи, Кин задумался, гоняя курсор взад-вперед вдоль строк. Куски громоздкой фразы никак не складывались воедино, мысленно он перекраивал их на разные лады, потом наконец бегло набрал:

«По прибытии в пункт назначения неизвестными лицами произведен обыск моего багажа, ненадолго остовленного без присмотра в командном пункте». После недолгих колебаний Кин стер написанное. Идиотский обыск взбесил его не на шутку, но сообщение о нем выглядело не слишком убедительно. Сомнительная жалоба недотепы, который сам подставился. Этот эпизод явно на совести Наримана, и разумнее будет помянуть его в обстоятельном докладе наряду с прочими вопиющими промахами гарнизонного отдела контрразведки. Гораздо важнее то, что с Тангры поступали далеко не полные сведения о ходе испытаний биороботов в фактически боевых условиях. Вот это уже факт экстраординарной важности. С первого же дня миссия стала приносить побочные плоды, и еще какие крупные. Можно сказать, повезло как утопленнику.

Кин стряхнул секундное оцепенение, запретив себе думать о дальнейшем. Раз уж он ступил на эту скользкую тропу, нет смысла пугаться последствий. То ли орден поднесут, то ли голову снесут, а может, и то и другое вместе. Он решительно опустил пальцы на клавиатуру.