Андрей Левицкий - Нашествие. Москва-2016
Между броневиками они быстро расставили квадратные щиты на подставках. Ночь накрыла Москву, над городом гремела канонада. Обычная иллюминация на площади не работала, и видно было плохо. Отдельные вспышки озаряли место сражения, по Ильинке подтянулись новые грузовики с солдатами, и вдруг по лагерю чужаков начали вести огонь со стены Кремля и из Спасской башни. Может какой-то внутренний кремлевский гарнизон? Кирилл не знал, как там охраняется Кремль и сам президент.
Хотя ведь президент сейчас не здесь, вспомнил он. Вместе с премьер-министром и кем-то там еще из правительства укатил с визитом… черт его знает, с каким-то визитом куда-то укатил — он отродясь политикой не интересовался и новостей по телеку не смотрел.
И тут из портала появилось нечто новое.
Сначала на фоне изумрудных волн показалась пара приземистых машин, явно не броневиков… Вскоре стало ясно, что это не машины, а животные. Кир даже голову выставил в окно, наблюдая за происходящим. Твари походили разом на лошадей, быков и верблюдов: длинные ноги, кривые рога, горбы на спинах… Шли они на расстоянии метр три друг от друга, между ними висело выгнутое книзу коромысло, на нем покоился конец длинной балки. Животные, которых вели на поводу двое чужаков, уже шагали по Красной площади, а дальний конец балки все еще оставался в портале.
Наконец из зеленого тумана показалась вторая пара «быков», несущих такое же коромысло, на котором покоилась задняя часть балки, оказавшейся длиной этак с пятиэтажку. За ними возникли еще несколько упряжей, которые везли другие массивные части — вот только части чего, Кирилл пока что понять не мог.
Но вскоре понял. Катапульта! Да еще и с двигателем! Чужаки очень сноровисто собрали ее на уложенной прямо на мостовую массивной раме. Взревел мотор, из толстой выхлопной трубы ударил дым, медленно согнулась кривая балка, в глубокой чаше на конце которой лежало нечто большое, угловатое…
Вспыхнул огонь, мотор стих, труба снова выплюнула клуб дыма, и балка с протяжным стоном распрямилась.
В сторону Кремля полетел ком огня размером с мусорный бак. Что это было, Кирилл не понял, но ударившись о вершину Спасской башни, прямо в окаймленный золотым кругом черный циферблат, ком расплескался липкой жгучей субстанцией. Башня загорелась.
Еще три выстрела — и горело уже на стене Кремля, а потом вспыхнуло и за ней.
Любишь или не любишь ты правительство, как не относишься к текущей политике, к коррупции и прочим прелестям неразвитой демократии, Кремль остается для тебя центром российской державности, сердцем государства. И пожар в нем, и вид Спасской башни, ставшей огромным факелом, в огне которого едва проглядывает медленно кренящейся набок силуэт звезды, вызывает оторопь, переходящую в ужас — ощущение конца мира, вселенского Апокалипсиса.
Кирилл был так заворожен этой картиной, боем на Красной площади и пожаром в Кремле, что не сразу услышал звуки, доносящиеся с другой стороны.
В зеленом тумане проступил массивный угловатый корпус, но он не успел разглядеть, что это там еще пожаловало из портала — когда к топоту ног и шуму двигателей добавились крики ужаса, повернул голову в другую сторону. От моста бежали люди, за ними катили три «телеги» и «броневик», с них по беглецам стреляли.
Люди падали. Одни, ничего не соображая от ужаса, бежали прямо по середине улицы, другие сворачивали к домам.
Выходит, пришельцы появляются не только из портала на Красной площади? Кирилл ведь видел изумрудные волны, льющиеся из подземного перехода… Значит, через эти небольшие, возможно — временные порталы чужаки тоже могут проходить?
К подъезду, где он прятался, устремились трое: женщина, мальчик лет двенадцати и высокий старик. Следом повернула телега. Кирилл раскрыл дверь и призывно замахал рукой. С телеги выстрелили.
В сражении на Красной площади он видел прямые алые молнии, вылетающие из лагеря захватчиков. Они стреляли какими-то непонятными разрядами, но и не только ими — обычное, «пулевое» оружие у них тоже было, и сейчас чужак воспользовался им.
Вскрикнув, старик упал лицом вниз. Женщина завизжала, споткнулась, мальчишка схватил ее за руку, и они влетели в подъезд.
Тачанка неслась следом. Кирилл захлопнул дверь. Перед ним стояла довольно молодая, хорошо одетая гражданка с большими серьгами в ушах и ярким макияжем на лице. Тушь потекла, помада смазалась. Ее сын был в костюмчике, белой рубашке и галстуке-бабочке.
— Вы кто?! — крикнула женщина.
— Прохожий просто, — поспешно успокоил ее Кирилл. — Вы в этом доме живете?
— Мы на третьем, — ответил мальчик.
— Другой выход есть? Во двор? Да быстрее, эта штука за вами едет!
— Нету, нету!
Кирилл снова выглянул. Телега быстро приближалась. В передней части ее торчал треугольный таран, сваренный не то из рельс, не то из толстых железных «уголков».
Застучали ноги по ступеням; когда Кирилл обернулся, женщина с мальчиком уже бежали вверх по лестнице. Не зная, куда деваться, он бросился за ними и догнал только на третьем этаже, когда женщина трясущимися руками пыталась открыть дверь. Она дикими глазами глянула на Кира и выронила ключи.
— Мама, дай я! — закричал мальчик, оттолкнул ее и поднял связку. Кирилл, тяжело дыша, остановился рядом.
— Уйдите отсюда! — выкрикнула женщина, и тут по лестнице покатился грохот — телега вломилась в дверь.
— Быстрее открывай! — зашипел Кирилл мальчишке, который тыкал ключом в замочную скважину. — А вы — молчите! Ни звука! Они могут по лестнице за нами…
Мальчик раскрыл дверь, женщина взвизгнула:
— Не входите! Прочь отсюда!
Оттолкнув ее, Кирилл прыгнул внутрь, пихнул мальчика перед собой, развернувшись, схватил женщину за плечи, втащил в квартиру и закрыл дверь. Не захлопнул, а именно закрыл, тихо щелкнув замком.
Снаружи донесся звук шагов. Что-то клацнуло. Еще раз — немного громче. Наверное, оружейный затвор… Пятясь в темный коридор, Кир оглянулся. Большая квартира, трех или четырехкомнатная, отсюда он видел край просторной кухни, дорогую ковровую дорожку в гостиной, на стене — ходики под старину.
— Тихо все! — шепотом сказал Кир. — Они рядом!
Женщина прижалась спиной к стене, а мальчик зашептал:
— Мы видели, как они людей хватали и бросали в свои машины.
— Бросали в машины? — переспросил Кирилл, отступая вслед за ним в гостиную. Женщина оставалась на месте и глядела на непрошеного гостя так, словно боялась его больше непонятных людей снаружи. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не упасть на пол и не забиться в истерике.
— Идите за нами, — шепотом позвал ее Кир, но она помотала головой и закусила губу. — Послушайте, я такой же человек, как вы, спасаюсь от этих… Вы не меня, а их бойтесь.
Из глаз ее потекли темные от туши слезы, она закусила губу и мелкими шажками пошла вслед за Кириллом и сыном, которые остановились посреди гостиной. Доносящиеся снаружи звуки стихли на площадке третьего этажа.
— Что это значит? — спросил Кир у ребенка. — Зачем они их в машины свои бросают? Малыш, а ты не перепу…
— Сам малыш! — оскорбился мальчик и добавил насуплено: — Брат с отцом на рыбалке сейчас, а то бы они этим надрали задницы.
— Костя! — пискнула его мать.
— Я правду говорю! Эти, которые на машинах, они тетьку одну схватили и в машину на дно бросили. И там другие люди лежали. Они их в плен берут!
На лестнице стояла тишина, шум на улице под домом тоже стих, но с Красной площади по-прежнему доносились звуки сражения.
— Что с нами будет? — прошептала женщина.
— Мне их цель непонятна, — тихо сказал Кир. — Говоришь, в плен берут? Зачем?
— Чтоб сожрать, — уверенно объявил Костя.
Мать в ужасе уставилась на него.
— Что ты говоришь?!
— И кто это, по-твоему, такие? — уточнил Кирилл.
— Сталкеры, — сказал мальчик.
— Кто? Почему?
— У них же противогазы. Это Темные Сталкеры, мутанты из Зоны.
— Из какой Зоны? — еще больше удивился Кирилл.
— Вы что, «Сталкера» не читали? Они — мутанты, фанаты Черного Монолита. Они сюда попали через эти… через тоннели в пространстве — прямо из Зоны, из Чернобыля!
— Костя… — слабо начала мать.
Ручка входной двери задергалась, громко застучала.
Кирилл подался к женщине, вытянув руку, чтобы зажать ей рот, но не успел — она завизжала.
— Бежим! — Оттолкнув их в разные стороны, он бросился к балконной двери. Распахнув, выскочил наружу и глянул через ограду из литых чугунных столбиков.
Двор, аккуратные ряды кустов, асфальтовые дорожки, гаражи. Третий этаж — невысоко… Можно перелезть, схватившись за столбики ограждения, повиснуть, чуть раскачаться — и спрыгнуть на балкон второго этажа. Потом на первый, а дальше уже во двор.
Во входную дверь ударили, и снаружи донесся глухой голос. Что-то очень странное он говорил — вернее, странным казался сам язык, которому принадлежали слова. Половину их Кир вроде бы узнавал, но другая была незнакомой, да и те, что знакомы, смешивались в такую кашу… Голос за дверью напугал его больше всего остального — от этой странной тарабарщины, включившей в себя, как он решил, сразу несколько земных языков вроде русского, английского, немецкого и кого-то не то итальянского, не то испанского, мороз шел по коже и подгибались ноги.
