Александр Орлик - Маскаль: Врата Ада
Ему-то теперь всё равно…
Встать было непросто – в брюках мерзко хлюпало, надо было что-то сделать с этим, и я на негнущихся, затекших ногах, мучимый мурашками от голеней до промежности, двинулся к рюкзакам.
Тело псевдогиганта как будто шевелилось в темноте, но, проходя мимо него, я понял, что его едят. Целый клан здоровенных крыс, не обращая на меня внимания, быстро и умело пожирал тварь. Голова твари, уже изрядно объеденная, выглядела жутко – сквозь обрывки шерсти и толстой кожи виднелась разбитая разрывными пулями Рыбака черепная коробка, из которой несколько крыс выедали что-то, что видимо заменяло этому тупому прожорливому созданию мозг.
Лил дождь. Брезгливо сняв брюки и опасливо посматривая то на кишащий крысами труп, то на ружьё, которое я рефлекторно перезарядил картечью, я как мог быстро обтёрся первыми попавшимися в рюкзаке тряпками и натянул обратно свои штаны.
Стараясь не думать об исходившей от меня вони, я быстро перенес свой рюкзак поближе к трупу своего учителя. Крысы не тронули его, занятые легкой добычей.
На теле сталкера не было никаких повреждений. Было очевидно, что он умер от сердечной недостаточности, изношенное сердце, взбодренное наркотиком-стимулятором, не смогло выдержать выпавших на его долю испытаний и остановилось.
Отрывая ему могилу, я не мог удержать слёз. Потом, по прошествии месяцев и после многих ходок, я смирился с мыслью о том, что сталкеров не хоронят – за людей это делает Зона, мгновенно присылающая на запах смерти своих ночных демонов – мерзких мутантов, избавляющих плоть от гниения, а души – от страданий.
Земля поддавалась плохо, копать я решился прямо рядом с тропой – не зная окружающей местности и не имея навыков в самостоятельном обнаружении аномалий, я чувствовал себя подкидышем в пеленках, плачущем об утраченной заботе матери…
Я прикопал могилу, когда уже забрезжил рассвет. Не зная толком молитв, я дал своему покойному спасителю слово, что как только выйду к людям из этого ада, попрошу у них совета, как достойно проводить дух умершего героя.
Стыд снедал меня ещё долго, и я никак не мог себе простить, что вырубился как барышня, еще и обгадившись, испугавшись верной смерти от лап мутанта.
Вам эту историю я открываю впервые, и душа моя облегчилась. Я много повидал с тех пор, и осознал, что человеческая натура слаба, и часто спасает таким образом нас от страданий и мук, отделяя дух от тела, которое будет растерзано нечеловеческой нежитью Зоны. Да и гадились при мне не раз, это просто рефлекс. Говорят, у солдат на войне такое тоже случается. Я – выжил. Это главное. Я в неоплатном долгу перед только что похороненным мной человеком. И это – самое важное. Надо будет отдать. В Зоне ничего не бывает задаром, но многое бывает в кредит. Я свой получил, и твёрдо вознамерился отдать с процентами…
Инициация
Периметр… Я не думал никогда, что это зрелище так приятно и радостно… Пройдя тропу без особых приключений, не считая застреленного магазином очередями по 5 патронов из кольтовской винтовки молодого кабана-мутанта, я вышел на минное поле с надеждой – я вышел к людям…
Фонтаны от пуль большого калибра взметнувшиеся в нескольких метрах впереди вернули меня к реальности. Дождь недавно перестал, и лёгкий туман местами висел в низинах на открытом пространстве минного поля.
Вспомнив слова покойного Рыбака, я не стал прятаться, а приветливо помахал рукой солдатам, бдевшим в наряде на огромной башне впереди, и смело пошёл к ней. А что мне оставалось? Пуля калибра 12,7 не даст мне мучаться, да и если бы хотели – уже разделали бы меня на куски как труп (смешно сказать – труп!) зомби, изрядно уже подгнивший и воняющий, лежавший чуть в стороне от тропы. Интересно, как же эти лишенные разума и уже мертвые бывшие люди – военные, учёные-научники, сталкеры, а после смерти ожившие, уже порождения Зоны – сюда доходят через аномалии? Как может видеть мертвец? Охрани меня Зона от такой судьбы…
Осторожно, идя по узкой проторенной тропе среди минного поля, подойдя к Башне, я без проблем открыл тяжёлую стальную калитку в бетонном заборе изнутри, и, войдя и закрыв её на засов, вдруг задумался над словами старого сталкера – ведь надо было что-то положить солдатам у входа в башню в благодарность за их лояльность… Всё, что у меня было – оружие, провонявший разложением комбинезон да трофейный ПДА мертвого сталкера, который им явно не нужен. Так как отлить им Голубой аномальной воды я не мог – не во что и неизвестно насколько опасно, я оставил им винтовку и весь комплект патронов к ней. Я наверняка не первый сталкер, которому нечем расплатиться, да и по времени похода они поймут, что я ходил недалеко. Винтовку же они либо продадут, либо сдадут начальству за похвалу или премию – всё равно лучше чем ничего…
Усталость валила с ног, когда я наконец уныло добрёл до поселения сталкеров.
У входа в бар сидел на дневном уже осеннем тёплом солнышке Однорукий. Ни слова не сказав, он поправил подвешенный на ремень УЗИ и, кивнув, предложил проследовать в подземелье бара.
Пошатываясь, я спустился за ним, и, следуя его знакам, прошёл в небольшое помещение, в котором стояла двухъярусная кровать со старым покрытым пятнами матрацем и железный стол с таким же железным стулом.
Щеколды или замка не было, но я прекрасно понимал что это – помещение для гостей, охраняемое и безопасно Однорукий взял со стола пластиковую бутылку с мутно-белой жидкостью и протянул мне. Я выпил это похожее на йогурт пойло со вкусом мяты и злаков, почти не отрывая ото рта, параллельно скидывая мешок, оружие и отяжелевший пояс.
Показав в ответ на вопросительный взгляд Однорукого на рюкзак, я принялся раздеваться. В углу комнаты было оборудовано место для помывки, точно такое же, как у Айды в комнате, и не спрашивая ничего, я быстро, на сколько хватило сил, разделся догола и проковылял к целлофановой ширме.
Мылся быстро, вода пробудила остатки сил, да и чувствовать себя дома обгаженным и заляпанным потом, трупными выделениями и кровью не хотел.
Доковылял до койки, отметив краем отключающегося разума, что Однорукий постелил мне постель и даже поставил у койки большую пластиковую бутылку с водой и вытащил из рюкзака канистру. Последнее, что я запомнил, был простой, старинный граненый стакан, наполовину наполненный водкой и слова Однорукого:
– Пей , Маскаль. Это поможет…
Я трясся в поезде. Поезд шёл на большой скорости, мелькали картины пейзажей. Мы подходили к полустанку, и я понял, что пора выходить. На полустанке стояли люди – в основном местные сельские жители – но приодетые нарядно в честь прибытия поезда. Красавица средних лет, в национальном украинском костюме – цветастой юбке и белой, расшитой кофте, как будто созданной специально, чтобы подчеркнуть её роскошную, тугую и тяжёлую грудь, с венком из полевых цветов на голове – радостно мне улыбалась и протягивала поднос со стоящими на расшитом полотенце хлебом и солонкой.
Поезд трясся всё сильнее, и, не смотря на то, что всё моё внимание занимала роскошная красавица, я понимал, что приехал, что пора выходить, очнуться, вернуться туда, где все мне друзья, проснуться.
Перед глазами было лицо Айды. Она трясла меня, трясла ласково, но очень настойчиво. Я проснулся.
Рассказ был недолгим – Айда и так всё понимала, а рассказывать о собственном «героизме» я постеснялся. Сказал только что Рыбак – с его слов её дед, умер достойно, победив псевдогиганта. И что он похоронен там, у тропы. Что он ничего не передал ей и что весь хабар я принес – там вода из Голубой лужи и всё…
– Кстати о воде! – Однорукий прервал наше едва начавшееся свидание, кивнув мне в сторону выхода.
Вопреки моим представлениям, меня повели не к Бульбе, а в общий зал бара.
Бар был полон. Была явно глубокая ночь и девушки танцевали на стойке, мужики, плотно набившие помещение, явно чего-то ждали.
Меня встретили аплодисментами зала. Бывалые бойцы наперебой объясняли, не стесняясь в выражениях, что псевдогиганта убить из стрелкового оружия нереально – но я это сделал, что очень типа круто. Услышав, что убил тварь не я, а старый сталкер, зал взорвался бурными репликами, сводившимися в основном к одобрительны высказываниями и тостам. Зазвенели стаканы и пивные кружки – поминать погибших тут было принято, как живых.
Однорукий протолкался ко мне, уже изрядно поддатому и счастливо обнимавшему сидевшую на коленях звезду местной эстрады красотку Айду, и кивком пригласил пройти – однозначно к Бульбе, подумал я.
Бульба встретил меня, встав и выйдя из-за стола. Он хромал на старом, явно неудобном протезе, но подошел ко мне, не опираясь на палочку. Молча обнял и показал жестом на стул у стола.
Однорукий подставил ему второй и он сел рядом. Я понял, что должен рассказать всё, как было. И рассказал – коротко, но без утайки. Описал место могилы.
