Василий Звягинцев - Время игры

Генерал Агеев остановил свой цепкий взгляд на холеном лице промышленника.

— Ответь-ка мне, Максим, сколько лет еще наша экономика может оставаться конкурентоспособной, держаться хотя бы в первой пятерке?

— При прочих равных условиях — лет десять максимум. А потом все начнет сыпаться. Мои аналитики давно все расклады просчитали, только никому это наверху не нужно. И я начинаю соображать — не пора ли скидываться? В Германию процентов сорок капитала переведу и от разорения застрахуюсь…

— За-стра… остальное ты сам сказал, господин капиталист! — взорвался вдруг генерал. И так же быстро утих. — Мои аналитики тоже кое-что постоянно считают. А может благородная российская буржуазия совершенно приватным образом скинуться на пару миллиардов под проект, который начнет приносить отдачу лет через пять-десять, но уж тогда…

— Пара миллиардов — не такая уж сумма, знать бы, что за проект…

— Да то же самое, о чем мы говорим. Только разложенное по ячейкам, полочкам и растянутое во времени. Не одномоментный путч. А вирусная инвазия. Сейчас я одного умного паренька приглашу, он вас ознакомит.

Почти тотчас открылась дверь, и появился молодой, не доживший еще и до тридцати, капитан с тонкой кожаной папочкой в руке.

— Вот-с, мой главный футуролог и социопсихолог капитан Иванов. Сейчас он нам все и растолкует…

Идея, пришедшая в изощренный мозг армейского философа, была проста, как русский штык. И столь же эффективна, что в дальнейшем и подтвердилось.

Любому командиру известно, что хорошо подготовленный десантно-штурмовой батальон рейнджеров-профессионалов может почти без потерь разгромить дивизию, а то и корпус, наскоро укомплектованный необученными призывниками и сорокалетними мужиками из запаса третьей очереди.

То же самое и в политике.

Самое интересное, что эффект программы начал проявляться почти сразу.

Уже через три года все экономические показатели России пошли вверх, а кривая преступности, любой, но прежде всего экономической и общеуголовной — резко вниз. И почти совсем сошла на нет рецидивная преступность.

Чем-то это напоминало положение с динамикой правонарушений в Германии после 1934 года. Как-то вдруг люди стали бояться нарушать законы, хотя никаких новых актов принято не было.

— А право? — спросит кто-то. — Как быть с правом?

Желающие могут снять с полки запыленный 16-й том сочинений Маркса и Энгельса, где прочитать: «Право — это возведенная в закон воля господствующего класса». И ни слова больше. Значит, вопрос только в том, что именно в данный момент считать господствующим классом.

А вот соображение из области эмоций и чистого гуманизма. В Первой мировой войне великий русский поэт Гумилев вполне мог зарубить драгунской шашкой или застрелить из винтовки великого немецкого писателя Ремарка. А то и самого Гитлера. Только случай помешал этому. И что, в первом случае он стал бы преступником, а во втором — героем человечества?

Отнюдь. Там все определялось одним — цветом военной формы и дизайном погон. Так отчего же можно стрелять в великолепного человека, совсем не добровольно надевшего не зеленую гимнастерку, а серо-голубой китель, и нельзя устранить с игрового поля заведомого преступника, на которого есть все необходимые доказательства? Отсутствует лишь формальность — приговор судьи, который и сам может быть не меньшим преступником…

…В течение двух дней серьезного инструктажа, похожего на последнюю беседу с агентурным разведчиком, отбывающим на годы и годы автономного плавания во вражеском тылу, он услышал, между прочим, и такое:

— Ты уже понял, брат Георгий, что одни наши люди занимают реальные посты во властных структурах, а другие работают как бы и нелегально. Когда дублерами, а когда советниками при тех или иных функционерах. Как советники президентов и главкомов вооруженных сил в вассальных странах.

Так вот, тебе придется поработать в совсем оригинальной роли. Мы вводим тебя в операцию «Игумен». Там у нас уже кое-что сделано, но спланирована она под тебя персонально. Со временем ты у нас станешь одновременно патриархом, главным раввином и этим, как его, имамом всех мусульман…

— Да ты что, брат-командор?! — Суздалев чуть не сказал «охренел?», но психологи, которые его тестировали, не ошиблись. Он вовремя сдержался, сказал ровным голосом: — Ну какой из меня патриарх? Тем более раввин.

— Не хуже, чем из меня президент республики и одновременно председатель Госдумы. Мы тебя что, в рясе ходить заставляем и молебны в патриаршем соборе служить? Твое дело — проводить политику и осуществлять контроль. Все. Причем, естественно, ни один из подконтрольных тебе клиентов ни сном ни духом ведать не будет, что он — не единственный у тебя на связи. Иврит ты подучил. Арабский и так был неплох. Ну и вперед. Но патриарх — это со временем. Оботрешься, перезнакомишься, может, и Духовную академию закончишь экстерном. А пока специальное поручение тебе будет такое — при каждой конфессии создать спецслужбу и отряды спецназа при них. Вроде как у католиков орден иезуитов. «Ад майорем деи глориам»[40]. На остальные богослужебные языки эту мысль сам переведешь.

На еще одну робкую попытку уточнить позиции последовал великолепный по простоте ответ:

— Я и сам знаю, что православной инквизиции никогда не было. Ну и что? Всего у всех когда-нибудь не было. А ты сделаешь, чтоб было. Сергий Радонежский братьев Ослябю и Пересвета на бой благословил? Благословил. Героизм проявили на Куликовом поле, и семьсот лет уже их помнят и в каждом молебне поминают. Так вот ты сделай так, чтобы в любую минуту мог по православной линии ударную дивизию поднять, по остальным — от бригады до батальона. Рыцарей без страха и упрека. Хоть иудеев, хоть мусульман, но чтоб за общую Родину сражались по высшей планке догматов веры…

Генерал вдруг расплылся в радушнейшей улыбке.

— Да что я тебе буду рассказывать. Сам ты все отличнейше понимаешь. Торопить не буду, целых три года тебе даю на все про все. Понимаю, что много, так и дело не слишком обычное. Надо, богословов собери, раввинов, мулл, еще кого потребуется, разъясни требования текущего момента, только так, деликатненько, и все получится. Думаешь, эти ребята, пастыри человеков, от нас с тобой сильно отличаются? Финансирование будет, штатные расписания будут, а остальное приложится…

— Надеюсь, их обеты вроде безбрачия, соблюдения пятницы, субботы, трезвости и неупотребления свинины на меня в полном объеме не распространяются? А то ведь и жить некогда будет. Тогда лучше в буддисты…