Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего

Окопы были в сотне метров от него. Слева – кусты, справа виднелась лощина. Внезапно рядом с ним пронеслись по земле фонтанчики пуль. Блин, это же по нему стреляет советский пулеметчик! А он, балда, встал каланчой на одном месте.

Сообразив все это, Иван тут же свалился на землю. Волоча левой рукой пулемет, он пополз к кустикам, влево.

Немцы из окопов тут же открыли стрельбу по русским позициям. Несколько раз хлопнул ротный миномет, и над его окопом взметнулось дымное облачко.

Иван заполз за кустики. Были они редкими, чахлыми, низкорослыми, но от глаз наших воинов его скрывали. Самое обидное будет, если свои подстрелят.

Через несколько минут сзади послышалось пыхтение, возня. Иван в испуге обернулся: из тыла к нему подползали двое немецких солдат. На спине у каждого – по большому, литров на двадцать, зеленому термосу. «С полевой кухни в окопы еду тащат», – понял Иван.

– Ты из какого взвода? – спросил его один из них.

– Второго. – Иван помнил, что написано в документах убитого ефрейтора. И не беда, если и взвод, и рота, и полк другие.

– Если жрать хотите, бери термос и ползи сам. Русский пулеметчик головы поднять не дает, одного подносчика пищи уже убили. – Солдат говорил со странным акцентом.

– Туда? – показал пальцем Иван.

– Ты же сам сказал – из второго взвода. А он там.

– Акцент у тебя странный.

– Я чех.

Тогда понятно. А то Иван подумал было, что это его разговорный немецкий плох.

– Так ты берешь термос?

– Уговорил, камрад.

– А я за хлебом и маслом сползаю. И передай – мармелада сегодня не будет. И шнапс только вечером. Так господин обер-лейтенант Шульц сказал.

– Передам.

Солдат стянул лямки ремней термоса и помог надеть их Ивану – лежа это сделать непросто.

Иван попробовал ползти – термос был тяжел.

– Камрад, а машиненгевер?

Черт бы побрал эту железяку! Иван взял пулемет за ремень и пополз.

Когда лежишь на земле, видимости никакой. Поэтому он проползал несколько метров, осматривался и снова двигался вперед. По пути свалился в воронку. Сидя там, слышал, как из окопа впереди кричали, заметив его:

– Эй, Холек, шевели ляжками! Кушать пора! – А сами ржут.

Помогли бы, выбрались из окопа, забрали бы термос.

Иван решил оставить пулемет в воронке – он не собирался им пользоваться.

Со стороны советских войск прилетели и взорвались два снаряда, поднялась пыль.

Пользуясь случаем, Иван вскочил и бросился к окопу. Он успел упасть в него прежде, чем по брустверу ударила пуля.

Глава 5

Трибунал

Вокопе было два пехотинца. Один помог Ивану снять тяжелый термос, второй удивился:

– Да ты не Холек!

– Конечно, нет, я Курт.

– А Холека убили?

– Пополз назад, за хлебом и маслом. Просил передать, что мармелада сегодня не будет, а шнапс будет только вечером.

– Почему?

– Господин обер-лейтенант Шульц так сказал.

– Крыса интендантская! Ладно, раздавай, не будем ждать Холека. А то убьют, а я голодный!

Юмор был окопный, черный.

Иван откинул крышку термоса. В нос ударил съестной дух, аж в желудке засосало – в термосе парила пшенная каша с мясом. Куски мяса были крупные, без жира и сухожилий. Хорошее мясо.

Солдаты приготовили котелки.

– Пахнет вкусно. Сегодня в меню компот или кофе?

– У Холека спросишь.

– Лицо у тебя грязное, не узнаю никак.

– Я из пополнения, пулеметчик.

– А пулемет на термос променял?

Иван сделал вид, что обиделся.

– Пулемет в воронке лежит, вон там. Тяжело и несподручно тащить и термос и пулемет одновременно.

– Правильно сделал, что оставил. На фронте хорошая еда – первое дело.

Оба солдата принялись есть – быстро и жадно. Иван, глядя на них, едва слюной не подавился. А котелка и ложки нет, обидно. Чтобы как-то отвлечься, он приподнял голову над бруствером, но ничего толком не увидел.

– До русских далеко?

– Метров триста-четыреста, – промычал с набитым ртом пехотинец. – Ты больно не высовывайся, у них пулеметчик очень меткий. Пуля не снаряд, не услышишь. Чик – и ты уже с дыркой в башке.

Иван, изображая усердного солдата, сползал назад, в воронку, и притащил пулемет.

Из-за кустов к ним уже полз Холек с контейнером в руке. Но тут со стороны русских окопов раздалась очередь, и Холек замер у края воронки – френч его был изорван пулями.

– Без хлеба и масла остались, – грустно сказал один из пехотинцев.

– Холек всегда трусоват был, – заметил другой, – вместо себя других старался подставить. Не помогло.

– Это уже четвертый подносчик пищи за два дня. Эдак мы все время голодными будем.

Оба пехотинца повернулись к Ивану:

– Лезь за контейнером и хлебом, ты подносчик.

– Я пулеметчик. Подносчиком был Холек, лезьте сами.

Русский пулеметчик и в самом деле стрелял метко.

– А кто еду в соседние окопы доставит? – не согласился солдат.

– Кто есть захочет, сам приползет.

Из соседнего окопа сделал четыре выстрела подряд ротный миномет. Видимо, его засекли – в ответ прилетел снаряд. Он ударил посередине, между окопами. Солдат присыпало землей, в нос лез едкий тротиловый запах. Думать о том, чтобы ползти с термосом, не хотелось, тем более что наши держали немецкие траншеи под наблюде-нием.

Сзади, из тыла, открыла огонь немецкая батарея. Снаряды с воем пролетали над окопами, но рвались далеко за позициями русских.

Иван, по примеру солдат, уселся на дне окопа. Надо ждать вечера. Но как он будет пробираться к своим, он не представлял.

Внезапно их оглушил рев моторов, и низко над передовой промчались два штурмовика. Иван, хоть и видел их из окопа всего мгновение, силуэты опознал. Но из его ли полка самолеты? На душе сделалось тоскливо. Парни летают, воюют, а он сидит в окопе противника в ненавистной форме.

Со стороны тыла послышался гул моторов, лязг гусениц.

– Опять в атаку, – вздохнул пехотинец. – Вторая уже сегодня.

Иван приподнял голову. Развернутым строем к передовой шли танки T-III, за ними бежала пехота.

Когда танки прошли ряды окопов, пехотинец толкнул Ивана в бок:

– Чего расселся? Ждешь, чтобы тебя сам фельд-фебель пригласил? – и вылез из окопа. За ним – второй. Пришлось выбираться и Ивану. Подхватив пулемет, он выкарабкался из окопа.

Пехоты было много, за десятком танков бежало не меньше батальона.

Танки стреляли из пушек с коротких остановок. Со стороны наших выстрелов не было, наверное – решили подпустить поближе.

Но вот разом ударили две пушки. Один танк тут же развернулся на месте, у него сорвало гусеницу. Второй замер, из башни повалил дым.