Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

Сюэ Чжэнъюн отмахнулся:

— Как скажешь, я ведь говорил, что Жань-эр поможет тебе. Просто выйдешь, развеешься, погуляешь немного.

— Так я отправляюсь на задание или на увеселительную прогулку?

— И то верно, — Сюэ Чжэнъюн почесал затылок, — однако деревня Юйлян находится очень близко к Цайде. Жань-эр, конечно, навел там порядок и залатал новый раскол, но все же он не так хорош в этом, как ты. Почему бы по пути не заглянуть туда и, если есть такая необходимость, укрепить барьер.

После этих слов Чу Ваньнин, наконец-то получивший обоснование своего участия в этом походе, без дальнейших вопросов принял свиток и, развернувшись, покинул Зал Даньсинь.

Автору есть что сказать:

Поздравляю всех с началом нового квеста «Если не смогу возбудить тебя, значит я проиграл».

Собака и Учитель собираются начать прохождение самого простого квеста в романе, кроме того, к ним очень скоро присоединится поддерживающий персонаж женского пола. Детка, пни эту тупую псину под зад! Придай ей ускорение в понимании, кого она любит! Твою ж мать!!! Глупый мертвяк, даже не думай!!!

Придерживаясь принципа, что не убивает, делает вас бессмертными, я дам вам попробовать вкус дуриана. В этом квесте не будет настоящих «подкатов[134.9]», но подкатывать будут много. Желаю всем хорошо провести время, наблюдая за фальшивыми подкатами ~ Ха-ха-ха ~

Глава 135. Учитель украдкой учится

Деревня Юйлян – очень маленькая деревня, где в основном жили старики, молодых людей же было совсем немного. Поэтому каждый год в пору сбора урожая они обращались к бессмертным Пика Сышэн с просьбой о посильной помощи.

Подобные запросы не имели ничего общего с путями совершенствующихся, поэтому другие духовные школы просто не обращали на них внимания. Однако Сюэ Чжэнъюн вместе со своим старшим братом поднялся с низов[135.1] и с детства привык справляться с жизненными трудностями. Поговаривали, что в детстве братья Сюэ жили подаяниями[135.2], поэтому Глава Пика Сышэн никогда не отмахивался от просьб старых крестьян и каждый раз относился к ним очень серьезно, отправляя учеников своего ордена для выполнения полевых работ.

Деревня находилась не слишком далеко от Пика Сышэн, но и не близко. Путешествовать пешком было долго и трудно, в повозке ехать слишком пафосно.

Поэтому Сюэ Чжэнъюн приготовил для них пару хороших лошадей. Когда Чу Ваньнин спустился к главным воротам ордена, то увидел стоящего под высоким кленом Мо Жаня. Царила поздняя осень, листья кленов одели в алые одежды окрестные леса. Ветер шелестел вытканными серебристым инеем листьями, забавляясь и играя с ними, как с резвящимся в пруду красными карпами.

Мо Жань держал поводья темного коня. Вторая лошадь белой масти ласково терлась о его щеку, пока он дразнил ее пучком клевера. Услышав шаги, мужчина оглянулся, и в этот момент несколько багровых листьев неспешно спланировали ему на голову. Оказавшись в эпицентре листопада, он запрокинул голову вверх и рассмеялся.

— Учитель.

Чу Ваньнин замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.

Солнце пробивалось сквозь густую листву, освещая покрытые мхом каменные ступени и стоящего неподалеку мужчину. Возможно из-за того, что ему предстояло работать в поле, на Мо Жане не было форменной одежды Пика Сышэн или простых белых одежд, которые он носил после того, как вернулся в орден.

Он был одет в черную холщевую одежду с обычными наручами на запястьях. Хотя одежда была очень простой, она красиво облегала тонкую талию, длинные ноги и широкие плечи Мо Жаня, подчеркивая его идеальную фигуру, особенно в области груди. Из-за того, что ворот одежды был довольно открытым, в нем без труда можно было разглядеть кожу цвета меда и крепкие и упругие мышцы груди, вздымающейся и опускающейся в такт его дыханию.

Если сравнить его с Сюэ Мэном, который, предпочитая вызывающий и броский стиль[135.3] распустившего хвост павлина, носил сверкающие серебром доспехи, очарование[135.4] Мо Жаня было безыскусным и грубым, скорее даже естественно-невинным... иными словами, он выглядел как простой честный человек, который не знал в своей жизни соблазнов и праздности и умел лишь усердно трудиться.

Лишившись дара речи, Чу Ваньнин несколько раз оглядел его с ног до головы, прежде чем смог выдавить:

— Мо Жань.

— Да? Что случилось, Учитель? — с улыбкой спросил этот мускулистый красавец.

— Тебе не холодно с таким открытым воротом? — произнес Чу Ваньнин с каменным выражением лица.

Мо Жань сначала опешил, но тут же предположил, что Учитель так проявляет свою заботу и очень обрадовался. Бросив цветущий клевер обратно в корзину с травой для лошадей, он отряхнул руки и, перепрыгивая за раз через две-три ступени, побежал по лестнице из голубого известняка. Он навис над Чу Ваньнином, вмиг подавив его своей статью и красотой, и, прежде чем тот успел среагировать, ухватил его за запястье.

— Мне не холодно! С самого утра я был загружен делами и на самом деле мне даже очень жарко, — он безмятежно улыбнулся и без задней мысли прижал ладонь Чу Ваньнина к своей быстро вздымающейся обнаженной груди, — вот, Учитель, сами проверьте!

Такой горячий.

Кожа молодого человека полыхала жаром. Чувствуя биение его сердца, глядя в глаза, что сияли ярче звезд, Чу Ваньнин почувствовал, как спина его онемела. Потемнев лицом, он быстро стряхнул чужую руку и убрал ладонь.

— Что ты себе позволяешь?

— Ах… я что, вспотел? — Мо Жань сразу отступил, неверно истолковав его реакцию. Он искренне верил в то, что Учителя не привлекают мужчины, ведь, в конце концов, в прошлой жизни это он принудил Чу Ваньнина предаваться с ним разврату и жить во грехе. Ему и в голову не могло прийти, что настроение Учителя может испортить что-то иное, кроме капель пота, выступивших на его теле.

Вспомнив, что Чу Ваньнин любит чистоту и ненавидит, когда к нему кто-то прикасается, Мо Жань невольно покраснел и, почесав затылок, пробормотал:

— Я сделал это, не подумав…

Если бы в этот момент он присмотрелся повнимательнее, то точно заметил бы, что изящная шея Чу Ваньнина стала малинового цвета, а под опущенными ресницами скрывались глаза, в которых горело желание.

Но Мо Жань не заметил этого сразу, а Чу Ваньнин не дал ему еще одного шанса присмотреться. Ступая подошвами своей белой обуви по скользкому голубому известняку, он направился прямо к темной лошади