Ирина Гостева - Полигон
Бен не оглянулся и похромал к двери. Там он остановился, все-таки не решаясь идти дальше в коридор, прочь от источника света и живых людей. Хоть и проходил там уже столько раз, а все-таки страшновато.
— Ёж, а если серьезно, то что ты думаешь по поводу сталкерской сети? — послышался сзади тихий голос Романа.
Но ответить Генка не успел.
— Тс-с-с-с! Тише вы! — вдруг зашипел от двери Бен. Несколько секунд помедлил, словно прислушиваясь к чему-то, и добавил: — Выброс закончился. Да-да. Точно. Теперь я точно чувствую.
По кабинету прокатился негромкий обрадованный рокот.
— Ну, вот и отлично, — Роман встал из-за стола.
Он украдкой опять ощупал левый бок и вздохнул поглубже. Немного поламывает все-таки… Ну ясен пень, в один момент боль не пройдет, она же не лампочка — включилась-выключилась одним щелчком. Но чувствуется, что проходит. Наконец-то… Теперь можно отчаливать. Но вот как отнесутся к этому предложению остальные…
— Народ, нам надо быстро собираться и уходить отсюда.
— Почему?! Куда?!
Ну вот, как и предполагал… Роман оказался под перекрестными непонимающими и осуждающими взглядами. Особенно был недоволен Юрка.
— Иди ты сам… Лесом до Монолита! — Завхоз сердито буркнул традиционный сталкерский посыл. — За день не набегался, что ли?
— Не меньше твоего набегался! Но здесь оставаться нельзя!
— Почему?!
А вот Ёж, кажется, догадался, почему нельзя. Он поднял взгляд и загадочно усмехнулся:
— Если останемся здесь, нам могут наступить на хвост?
Роман кивнул. Несмотря на всю свою безбашенность, журналист далеко не дурак, и лишних вопросов не задает…
Зато лишний вопрос опять возник у Юрки:
— Кто? Кто куда нам наступит? Народ этого места боится, за три километра обходит! Никто сюда не сунется!
— Завхоз, ты в меньшинстве, — жестко оборвал его возмущенные вопли Генка. — Все согласны, что надо уходить.
Но Юрке проигрывать в споре было обидно, и он задействовал последний аргумент:
— Чего все-то?! Бен вон молчит… Бен, скажи ты им!
— Валить надо, — тихо ответил Бен, глядя куда-то в сторону. — Ромка правильно говорит.
— А ты идти-то сможешь?
— Как будто бы есть выбор, — пожал плечами Бен.
— Слышал?! Убедился?! Все, вопрос решен, собираемся и сваливаем, — в голосе Романа звякнули железные нотки. — Народ, шустро, в темпе вальса! Бен, Завхоз, начинайте упаковывать свои вещи! Потом Генке поможете.
Но Завхоз уперся рогом:
— Ром, можешь ты толком объяснить, какого хрена ты собрался куда-то переться на ночь глядя?
— Юрка, ну чего ты заладил — «на ночь глядя», «на ночь глядя»… Еще только полседьмого! Темнеть начнет в девять… За два с половиной часа успеем большую часть пути одолеть.
Завхоз вытращил глаза:
— Какое «полседьмого»?! Сейчас полдесятого!
— Чего-о-о? — не поверил Роман.
— Полдесятого вечера! Вот, смотри! — Завхоз включил подсветку на своих наручных часах и поднес запястье к лицу Романа.
И в самом деле — стрелки на циферблате показывали полдесятого.
— Народ, а у меня вообще-то двенадцать доходит, — подал голос Бен. — Это что же за ерунда такая творится?
Все растерянно оглядывались друг на друга. Наконец Ёж, до того меланхолично отгрызавший кусочки от галеты, встал из-за стола:
— По-моему, самый простой способ выяснить, сколько сейчас времени, — это подняться наверх и посмотреть. Вероятно, из-за выброса что-то произошло с нашими часами. Хотя странно, что так свихнулись механические… Если бы электронные — я бы не удивился, сам сколько раз видел, как электронные часы шли вразнос поблизости от аномалий… Чисто по ощущениям мы просидели здесь часа полтора, максимум два. А меня чувство времени редко подводит.
— Чувство времени… — бурча, передразнил Завхоз.
Очевидно, что ему, уставшему за день, больше всех не хотелось никуда идти. И он с радостью бы отдал недельную добычу за то, чтоб сейчас снаружи на самом деле оказалось полдесятого вечера, и уже стемнело, и тогда они остались бы ночевать здесь. Подсвечивая под ноги фонариком, Юрка пошел к лестнице. Ёж — за ним. Роман, занятый укладыванием рюкзака, не сразу оставил свое занятие и вышел следом. И спохватился, только когда по коридору разнесся истошный вопль Бена:
— Стой! Сто-о-о-ой!
Роман отшвырнул спальник, который как раз заталкивал в рюкзак, и ринулся наружу.
В конце коридора, возле лестницы, грохнуло и вспыхнуло, резкий щелчок и треск — словно рвалась ткань, — резанули слух, белый сполох на мгновение выхватил из темноты два резко отшатнувшихся силуэта на фоне дверного проема, и третий — чуть поодаль.
— Сто-о-ой! — еще раз хрипло рявкнул Бен сорванным голосом.
Он обернулся навстречу Ромке, услышав шаги сзади, и пояснил:
— Они чуть в аномалию не влетели… Там, в дверях…
Ёж со стонами и матюками корчился на полу — неудачно упал, прямо на раненую руку. Рядом сыпал бранью Завхоз — как показалось Роману, ругался тот как-то вяло и виновато.
— Генка еле успел его обратно рвануть, — снова пояснил Бен, — Юрка уже ногу занес, еще чуть-чуть — и шагнул бы прямо туда! Ну, оба равновесие потеряли и на пол навернулись… Завхоз на него сверху ка-ак грохнется!
Бен, подволакивая ногу, подошел ближе:
— Ром, вот, смотри, — вытащил из кармана клок бумажного листа, скомкал и запустил его в черный провал выхода на лестничную площадку.
Аномалия взвилась треском и россыпью вспышек. Это было похоже на старую знакомую «электру», но по полу проскакивали не голубоватые змеи разрядов, а мельтешили белые искры.
— Это такая же, как на минус третьем была, по всему коридору. Мы через нее еще прыгали… — сказал Бен.
Более он ничего не добавил, но в душе Романа шевельнулась очень нехорошая догадка. Ёж тем временем кое-как поднялся на ноги, вцепившись в поясной ремень Завхоза, но по-прежнему морщился и сдавленно постанывал сквозь зубы. Роман на шаг приблизился к дверному проему.
— Ром, она весь выход перекрывает, — срывающимся шепотом сказал над ухом Бен, и этот шепот, как показалось Роману, разнесся по подземелью грохотом. — Понимаешь, на всю высоту, до потолка… А может, и на первый наземный добивает… Ее не перепрыгнешь, как на минус третьем…
— То есть, ты хочешь сказать, что…
— Мы выйти не сможем, — прошептал Бен. — Это единственный выход наверх… Мы здесь заперты.
* * *— Ты уверен? — переспросил Роман. Он тупо смотрел в черноту проема, и весь ужас сложившегося положения еще не дошел до него сразу.
— Ага. Мы здесь заперты, — повторил Бен. И отвел глаза, как будто был виноват в этом.
— Надо ребятам сказать… — прошептал Роман
«Н-да. Вот скажу — и что будет?»
— Бен… — он слегка дернул парня за рукав. — Посмотри карту. Точно нет другого выхода?
— Я ее наизусть помню…
— Бен, спокойно… Спокойно, не паникуй, — с нажимом повторил Роман, услышав нехорошие срывающиеся нотки в голосе напарника.
Поодаль немного очухавшийся Генка отчаянно костерил Завхоза:
— Дятел чернобыльский, ты сколько уже Зону топчешь? Почти год? Так какого же хрена ты прешься куда попало, не глядя?! Выброс же прошел! У тебя что, крышу совсем набок свернуло?!
Роман оглянулся на них. До Ежа, кажется, случившееся еще не дошло. Вон, он стоит, зажимая ладонью пострадавшую руку повыше локтя, а рядом топчется и виновато оправдывается Юрка. И в самом деле, какой-то перекос мозгов с ним случился — ну надо же было помчаться вперед, не прощупав дорогу, и это после выброса… Генка вдруг осекся на полуслове — только сейчас заметил застывших Романа и Бена, и повисшее между ними напряженное молчание.
— Эй, народ, а вы чего там шепчетесь? — крикнул он, хотя никто уже не шептался. — Мужики, да вы чего? Смотрите как-то странно…
Бен поморщился от направленного в лицо фонарика.
— Аномалия перекрыла выход на лестницу, — сказал Роман.
— Аномалия, говорите? Хм… — Ёж несколько минут переваривал информацию. — Прямо весь проход? А другой где? Ну, в смысле, выход наверх … Мужики, вы чего так странно смотрите?! Или это… То есть… Я не понял — здесь что, нету другой лестницы?!
Ну вот, дошло наконец-то.
— Мы здесь заперты, — слова Романа падали глухо и тяжело, как кирпичи. — Из подземелья только один выход. И его закупорила аномалия. Похожая на «электру». Названия у нее пока нет, раньше таких еще не регистрировали и не описывали…
«О господи, что он несет? Какая разница, что за аномалия перекрыла выход?! Какое все это теперь имеет значение?» — запульсировало в мозгу Бена.
Генка захлопал глазами и нервно захихикал. До его разума Ромкины слова дошли, а вот прочувствовать их Ёж еще не успел. Пока еще они были для него просто информацией, гласившей: один выход из подземелья заблокирован, надо искать другой. И вообще, надо искать какой-то выход из ситуации. А то, что эта ситуация чревата смертельной опасностью для них всех, пока еще оставалось где-то «за скобками». Просто как условие задачи. И страх от осознания происшедшего еще не завладел чувствами и не сковал рассудок.
