Легионы Калара - Джим Батчер

– Мое место рядом с тобой.

Мгновение Септимус колебался, потом с тревогой посмотрел на восток.

– Нет, сегодня все будет иначе.

Арарис нахмурился:

– Господин? Вы в порядке?

Септимус встряхнулся, как пес, выбравшийся из воды, и выражение неуверенности исчезло с его лица.

– Да. Но я наконец понял, что происходило, начиная с Семи холмов.

– О чем ты говоришь? – спросил Арарис.

Септимус покачал головой и поднял руку:

– Нет времени. Я хочу, чтобы ты увел их в безопасное место.

– Принцепс, я могу выделить конный отряд, который будет их сопровождать.

– Нет, это должен сделать ты.

– Во́роны, Септимус, – сказал Арарис. – Почему?

Септимус посмотрел ему в глаза:

– Потому что я знаю: ты о ней позаботишься.

Глаза Арариса широко раскрылись, он страшно побледнел и покачал головой:

– Нет, Сеп. Нет, все не так. Я этого никогда не захочу. Ни для моего господина, ни для друга.

Лицо принцепса внезапно озарилось улыбкой, он откинул голову назад и расхохотался:

– Во́роны! Я знал, Рари, что ты просто глупец. Я знал, что ты не захочешь.

Однако Арарис упрямо покачал головой:

– И все равно. Я не должен. Это неправильно.

Септимус ударил кулаком по плечу Арариса:

– Перестань, друг. Я не могу бросать камни во всякого, кто в нее влюблен. Впрочем, я это уже делал. – Он посмотрел в сторону палатки, которую делил с Исаной. – Она – это нечто особенное.

– Так и есть, – тихо согласился Арарис.

Лицо Септимуса стало серьезным.

– Это должен быть ты.

– Хорошо, – ответил Арарис.

– Если со мной что-нибудь случится…

– Нет, – твердо сказал Арарис.

– Мы не можем знать, – сказал Септимус. – Никто не может. Это должен быть ты. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты о ней позаботился. – Он посмотрел на Арариса. – Я не могу себе представить, что Исана и ребенок останутся одни. Обещай мне, Арарис.

Арарис покачал головой:

– Ты становишься смешным.

– Может быть, – не стал возражать Септимус. – Надеюсь, что так и есть. Но обещай мне.

Арарис нахмурился, глядя на принцепса, и коротко кивнул:

– Я о ней позабочусь.

Септимус сжал его руку.

– Благодарю тебя.

Сон замер, образ Септимуса застыл перед ними.

Стоявший рядом с Исаной Линялый смотрел на Септимуса.

– Я не выполнил обещания, – сказал он, и слезы покатились по его щекам, по шрамам и клейму. – Я должен был остаться с ним. Но когда дошло до дела… меня переполняло одно желание – увести тебя подальше от сражения. Доставить в безопасное место. – Он склонил голову. – Я позволил своему сердцу принимать решения, позволил ему ослепить меня и забыть о долге. Забыть об опасностях. Я не заметил рану твоей сестры. Не увидел того, что случилось с мальчиком.

Он несчастными глазами посмотрел на нее:

– Я любил тебя, Исана. Жену моего лучшего друга, моего брата. Я любил тебя. И мне стыдно.

Исана долго смотрела на образ Септимуса, хотя слезы сна туманили его образ.

– Линялый…

– Я не могу искупить ошибок, – сказал Линялый. – Мне не смыть кровь со своих рук. Отпусти меня. Для меня ничего не осталось в этом мире.

Исана повернулась к Линялому, потянулась к нему и взяла его лицо в свои бледные тонкие руки. Она ощутила всю глубину его вины, боли, угрызений совести, бездонную пропасть сожалений.

– Ты не виноват в том, что случилось, – тихо заговорила она. – Да, это было ужасно. Я ненавижу то, что произошло. Но не ты тому причиной.

– Исана… – прошептал Линялый.

– Ты всего лишь человек, – перебила его Исана. – Мы все совершаем ошибки.

– Но мои… – Арарис потряс головой. – Я приложил руку к той войне. Если бы Септимус уцелел, то стал бы величайшим Первым консулом Алеры всех времен. У него был бы одаренный наследник и милосердная любящая жена. И ничего бы не случилось.

– Может быть, да, – мягко сказала Исана. – А может быть, нет. Но ты не можешь отвечать за поступки тысяч и тысяч людей. Ты должен об этом забыть.

– Но я не могу.

– Ты можешь, – сказала Исана. – Это не твоя вина.

– Тави, – сказал Линялый.

– И тут ты не виноват, Линялый. – Исана глубоко вздохнула. – Это из-за меня.

Он заморгал:

– Что?

– Это сделала с ним я, – тихо продолжала Исана. – Когда он был еще ребенком. Всякий раз, когда я его купала, я думала, что с ним произойдет, если в нем проявятся таланты отца. Как они привлекут к нему внимание. Как все поймут, что он наследник Гая. И тогда он стал бы мишенью жаждущих власти маньяков, мечтающих захватить трон. Поначалу я не понимала, что я с ним делаю. – Она посмотрела в глаза Линялого. – Но… я не остановилась, Линялый. Я надавила еще сильнее. Мне пришлось приостановить его рост, чтобы он выглядел моложе своих лет и никому не пришло бы в голову, что он может быть сыном Септимуса. Я каким-то образом повлияла на его разум, не дала проявиться талантам, а потом водяные фурии домена так прониклись моими мыслями, что сами делали все, что было нужно. В отличие от тебя, – продолжала она, – я твердо знала, что делаю. Так что я должна полностью принять вину на себя.

– Нет, Исана, – сказал Линялый.

– Да, – твердо сказала она. – Именно поэтому я остаюсь здесь. С тобой. Когда уйдешь ты, я уйду вместе с тобой.

Глаза Линялого широко раскрылись.

– Нет, Исана, пожалуйста. Нет. Просто оставь меня.

Она взяла обе его руки в свои ладони:

– Никогда. Я не позволю тебе исчезнуть, Арарис. И клянусь во́ронами и громом, твой долг еще не выполнен. Ты дал клятву Септимусу. – Она сжала его руки и пристально посмотрела в глаза. – Он был твоим другом. Ты ему обещал. – (Дрожащий Арарис молча смотрел на Исану.) – Я знаю, как сильно ранена твоя душа, но ты не должен сдаваться. Ты не можешь отказаться от выполнения своего долга, Арарис. У тебя нет такого права. Ты мне нужен. – Она подняла подбородок. – Октавиан нуждается в тебе. Ты вернешься к исполнению долга. А если ты уйдешь, если позволишь себе умереть, твое предательство станет истинным – ведь тогда ты заберешь с собой и меня.

Он заплакал.

– Арарис… – произнесла она тихим, полным сочувствия голосом, взяла его за подбородок и повернула лицо так, чтобы заглянуть в глаза. – Выбирай.

Глава 48

Амара попыталась улыбнуться маленькой девочке и протянула к ней руки.

– Маша, – спокойно сказала Ладья, – это графиня Амара. Она уведет тебя отсюда.

Девочка нахмурилась и прижалась к матери:

– Я хочу с тобой.

Ладья быстро заморгала:

– Я тоже уйду отсюда, малышка,