Сердце Стужи - Яна Летт
– Но если за домом следили?..
– Мои друзья утверждают, что нет.
«Нужны ли Магнусу, кем бы он ни был, шпионы из плоти и крови, чтобы следить за кем-то? Так или иначе, выбора нет. Придётся рискнуть».
– Получается, все эти убийства связаны с нами?
Эрик мысленно поблагодарил её за это милосердное «с нами». Он рад был бы с чистым сердцем сказать себе, что Рамсон, Аллеми и Веллеси знали, на что шли, связываясь с ним… но вовсе не был в этом уверен.
– Получается. Селли выпадает из этого ряда, но… в любом случае, сейчас нужно думать о другом. Времени мало. Если преуспеем, у нас будет достаточно времени, чтобы во всём разобраться.
– Значит, завтра, – прошептала она, переплетая свои пальцы с его.
Эрик знал: она волнуется за него. Чувствовал кожей её желание спорить, сомневаться… Но охотница кивнула.
– Ты – мой ястреб. Я с тобой.
Он привлёк её к себе, поцеловал в лоб, а потом – в губы.
– Кажется, что завтра ещё так нескоро, правда, Иде? Но сейчас пора спать. Нужно набраться сил.
Он вылез из постели, чтобы приглушить светильники и убрать поднос.
– Я не хочу спать, – шепнула она, обхватывая Эрика руками и ногами, возвращая его себе. – Мне жалко спать.
– Не жалей времени, Иде. У тебя впереди его ещё так много. Тебя ждёт столько интересного… Засыпай. Я здесь, с тобой. Я рядом.
Сорта промолчала, и вскоре Эрик услышал её ровное, тихое дыхание.
Сам он не скоро сумел уснуть.
Омилия. Сияние
Второй месяц 725 г. от начала Стужи
Отец вернулся во дворец без лишнего шума – почти сразу отправился к себе в покои, не поприветствовав Кораделу, которая – как велела традиция – тщетно дожидалась его в тронном зале.
Зато уже через пару часов к Омилии явился его слуга – и пригласил в отцовский кабинет.
– Со снегу на лёд, – пробормотала Ведела, помогая ей одеться. – Думаете, теперь от ещё одного жениха отбиваться придётся, пресветлая?
– Лучше помалкивай, – устало бросила Омилия. – Что бы это ни было, скоро узнаем.
Она явилась к нему, не зная, чего ожидать – и, едва переступив порог кабинета, сразу заметила новые отцовские приобретения. Огромная модель причудливого летательного аппарата, похожего на пухлый огурец, механический змей вроде бескрылого орма, мелкие зубастые твари отвратительного вида, заспиртованные в высоком голубом сосуде…
– Нравятся? – Отец сидел у себя за столом, рассеянно крутя в длинных пальцах иноземную золотую монету.
– Милые зверьки, – отозвалась она, и отец улыбнулся.
– Присядь.
Она, придерживая юбки, опустилась в глубокое кресло напротив него – в детстве в этом же кресле она утопала, а теперь оно показалось тесным.
– Наслышан о твоём представлении. – Отец нахмурил густые брови. – Впечатляет. Могу я спросить тебя, почему ты так поступила?
Омилия глубоко вздохнула:
– Моя любовь к Миру и Душе не позволила бы мне… – Отец с досадой отмахнулся.
– Не то. Мне нужна настоящая причина.
Омилия попробовала ещё раз.
– Я не хотела действовать за твоей спиной, отец…
– Не то… настоящая причина, Омилия.
Вдруг она почувствовала, что зла – на владетеля Кьертании, на собственного отца. Да, мать сделала всё, чтобы отдалить их друг от друга – но ведь и он не слишком боролся за неё, свою дочь. А теперь требует от неё ответа, как от одного из своих слуг…
– Я не хотела выходить замуж за Раллеми, – буркнула Омилия. – Да и кто бы захотел? Не припомню, отец, ты с ним знаком?
Некоторое время отец глядел на неё молча, буравя взглядом, а потом вдруг расхохотался. Он смеялся громко и долго, и Омилия нервно улыбнулась в ответ.
Она давно не слышала его смеха.
Он оборвался так же внезапно, как начался.
– Понимаешь, дочь, я ведь совсем тебя не знаю, – вдруг сказал владетель, подбрасывая монету на ладони, не поднимая на Омилию взгляд. – И теперь я думаю, что – к несчастью для нас обоих. Но, может, это ещё можно исправить. Как думаешь?
– Я была бы рада, – растерянно отозвалась Омилия, – но…
– Буду говорить с тобой открыто, Омилия. Я был уверен, что ты во всём послушна своей матери. У нас с ней, как ты знаешь… не самые простые отношения.
Омилия приложила немыслимые усилия, чтобы сохранить лицо неподвижным.
– Скажи, Омилия… как ты видишь будущее Кьертании? Ведь это страна, которой ты, возможно, в один прекрасный день станешь править.
«Возможно».
– …какой бы ты хотела видеть её? Закрытой от всего мира, замкнутой самой на себе? Или – одной из многих, открытых для обмена и сотрудничества? – Отец снова подбросил монету, упустил – она со звоном покатилась по столу. – Многие считают, что есть только два пути. Что мы должны выбрать что-то одно…
– Но ты считаешь иначе, отец?
– Возможно. Твоя мать полагает, что, если будет найден иной способ развивать Кьертанию, кроме нескончаемой зависимости от дравта и препаратов, мы неизбежно утратим контроль… Над её богатствами, над препараторами, над ней самой. А что думаешь ты?
– Я не знаю, – честно ответила Омилия. – Я слишком мало знаю… об иных способах её развивать, отец. Вся наша история рассказывает о дравте, Стуже, препаратах, но…
– Но? – подбодрил её отец.
– …но за последнее время я поняла, что очень часто самое лучшее – это проявить смелость и делать то, чего никогда бы от себя не ожидал.
– Хороший ответ. – Отец и в самом деле выглядел довольным. – Омилия… моя недавняя поездка принесла некоторые плоды, но до настоящего результата, увы, далеко. Мне снова нужно отправляться в путь. Прежде я, конечно, должен заняться делами, которые требуют моего внимания…
Глаза отца тут же стали какими-то отрешёнными, и Омилия тут же вспомнила слова Кораделы. Судя по всему, отцу и в самом деле куда интереснее было пребывать в мире собственных идей и фантазий, чем твёрдо стоять на земле.
Но стоило ли вот так отвергать этот мир? В конце концов, она знала о его идеях не так много.
Возможно, он и вправду мог изменить Кьертанию к лучшему.
– Хотела бы ты отправиться со мной?
