Выжившие - Олег Ростов
— Люся! Ну ты, мать, даёшь! Я в шоке от тебя, дорогая.
Мы перебрались назад в наш вагон. Вернее, это я перебирался, боясь подскользнуться и навернуться между платформой и вагоном. А Люся как обезьяна — прыг-скок и уже в дверях стоит, смотрит на меня. А там в проходе народ вооружённый. Когда залез в вагон, посмотрел на девочку. Она была спокойна. Значит всё чисто. Всех чужих грохнула.
— Всё отбой! Всем отдыхать. — Объявил я.
К нам протолкалась Софья. Осмотрела Люсю. Майка на ней была мокрая и в крови.
— Соня успокойся. Это не её кровь. — Сказал я. — Значит так, — посмотрел на маму, — Люси усиленное питание.
— Сынок, что там произошло? — Спросила мама. Все остальные так же смотрели вопросительно.
— Если бы я сам не видел собственными глазами, ни за что бы не поверил. Люся умеет двигаться просто с невероятной скоростью. Даже «дикие» уступают ей в этом. Уступают в скорости, в ловкости. Она настоящая машина убийства. Просто невероятно. Я бы не хотел сойтись с ней в схватке. Заведомо проигрышный вариант. Она четверых уделала на раз-два. Молниеносно. А у самой ни царапины. Невероятная скорость!
Софья увела Люсю в их купе. Там вытерла девочку полотенцем, предварительно умыв. Переодела её и повесила портупею с ножом. Люся ревностно следила за своим оружием.
Сам тоже прошёл в наше купе. Снял мокрую одежду. Ольга передала мне сухую. Переоделся. Пришли Анна с Ильёй. Всё же купе было у нас на четверых. Рассказал им всё, что видел. Потом повторил это для Софьи, мамы, Стаса, Василия и других, кто пришёл послушать. Люся, посидев в купе, пошла гулять по эшелону. Её уже никто не боялся. Смотрели дружелюбно. Угощали чем-нибудь вкусным. Мадмуазель не отказывалась. Облазила весь эшелон. Даже к Георгичу забралась. Пришла опять мокрая. Но хоть не в крови. Софья ворчала на неё, что не напасётся сухой одежды.
К вечеру дождь прекратился. Небо стало разъясниваться. Мы сбросили скорость. Ночью подморозило. Температура опускалась до плюс двух градусов. Утро было ясным. Постепенно температура поднималась. В обед достигла плюс пятнадцати по Цельсию. Остановились среди полей. Решили устроить банный день. Вагон-ресторан вовсю жарил, парил, варил. Скот перегнали из простых товарных вагонов, в специальные скотовозы. От двух уже пустых вагонов после животных, избавились очень просто. Отцепили их от эшелона с одной стороны и от скотовозов с другой. Сняли с платформы БМП и столкнули боевой машиной их под откос. А два вагона со скотом подцепили уже к основному эшелону. Народ опять мылся в бане, стирался, приводил себя в порядок. Подоили коров. Накормили живность. Собрали яйца. Трупы двух «диких» скинули с крыши вагона и оттащили в сторону от путей.
Сидели с Олей в парной. Кроме нас никого не было. Я напарил жену. Она меня. Потом сполоснулись, теперь сидели отдыхали и млели. Я смотрел на Ольгу и любовался ей. Она открыла глаза. Посмотрела на меня.
— Что, дорогой, нравлюсь?
— Не то слово.
Она бросила взгляд на низ моей тушки. Усмехнулась.
— Никак муж жену возжелал?
— А почему нет, Олюшка? В вагоне то народ. Не сподручно нам этим делом заниматься. А здесь мы одни, сам бог велел.
Она опять закрыла глаза, откинувшись на спинку дивана. При этом раздвинула ноги и приняла совсем бестыдную позу. Я понял, начались брачные игры. Придвинулся к ней как можно ближе. Положил руку на её левое бедро. Она не открывая глаза улыбнулась. Провёл рукой по её изумительной коже. Перешёл на внутреннюю сторону. Подобрался к лону. Она ещё больше улыбнулась. Наклонился к её розовому ушку.
— Ты уже готова, радость моя, впустить мужа своего?
Не открывая глаз, ответила: — Я уже полчаса как готова, а ты всё тормозишь милый мой.
— Тогда ложись.
— Подожди, а как же стих о любви?
— Не понял? — Я уже был на низком старте и готовился очередной раз познать жену свою, так как возбуждение у меня зашкаливало, и я начал опасаться, что меня порвет раньше времени. Всё же организм молодой и требовалась разрядка напряжения. А тут стих какой-то надо рассказывать! Это что-то новенькое. Хотя Лёли нравилось иногда потроллить меня и подразнить.
— Чего тебе не понятно, Марк? — Увидел перед своим лицом её большие глаза. — Стих о любви. Это будет доказательством своих истинных чувств ко мне. Или ты думаешь, что всё просто так? Раз и всё? Раз жена, значит можно не заморачиваться? Не разочаровывай меня, дорогой!
Глядя в её наглые и бестыжие глаза, дышал как недовольный буйвол, которого тормознули в самый неподходящий момент. Ну ладно, спорить с ней бесполезно, лучше сделать так, как она просит. От меня не убудет. Вот только, зараза, как на зло ни одного стихотворения я не помнил, особенно про любовь. У меня голова была другим забита.
— Хорошо, Лёлечка. Но давай я тебе в процессе расскажу, так сказать. Так у меня больше вдохновения будет.
— В процессе? — Она усмехнулась.
— Конечно. Это же настоящая поэма любви, мать её. — Последнее сказал про себя. — Давай ложись.
— Нет. Сядь нормально. Я лучше так. — Она оттолкнула меня. Я сел. Ольга встала, перекинула ногу через мои колени. Встала коленками на диван. Я оказался между её ног. Стала устраиваться на мне. Я держал её за бёдра. Но в какой-то момент остановилась. — Стих рассказывай.
Я переместил руки на её талию. Сильнее сжал её.
— Конечно, дорогая! — Потом резко надавал. Я был уже почти в ней, а тут она под моим воздействием опустилась до конца! Охнула. Глядя ей в возмущённые глаза, продекларировал:
— Села муха на варенье, вот и всё стихотворенье. — И впился в её губы поцелуем.
— Какая же ты сволочь, Марк. — Простонала Ольга, делая движение с помощью меня. — Обманул бедную, наивную девушку.
— Мне прекратить?
— Не надо… Я сама. — После чего, я только держал руки на её ягодицах, а она со страстью двигалась на мне, приговаривая: «Боже, какое сладкое варенье!..»
За время остановки выгуляли скот. Все помылись, от души насыщались. Вагон-ресторан трудился во всю. Я прошёлся вперёд. Встал на путях перед платформой с краном. Смотрел на запад. Что готовит нам день грядущий? Какие сюрпризы. Услышал позади шаги. Даже оглядываться не стал. Сразу узнал Ольгу. Она встала рядом, прижалась ко
