Игорь Ветошкин - Последний из нас

Гавриил дружелюбного товарища не узнал, лицо было смутно знакомо, но не более. Тем не менее, он, натужно улыбаясь, холодно поздоровался с товарищем, поблагодарил за приход, соврал о том, как рад видеть его на празднике, и направился дальше.

— Господин Палкин, — из толпы выскочил полный низкий человек в дорогом костюме, гладко выбритый с закрученными, как у гусара, усами.

— О, рад вас видеть, — Гавриил узнал начальника сестры, но имя так и не вспомнил, — Благодарю, что посетили наш скромный праздник.

— Скромный? — начальник театрально расхохотался, но сразу же продолжил, — Такой бал, любому на зависть. Молодцы, хвалю. Прими мои поздравления.

— Благодарю, — жестом Гавриил подозвал официанта.

Парень в белой рубашке и фартуке, подбежал с подносом в руках, на котором стояли бокалы. Посеребренный поднос был таким же фальшивым, как и улыбки гостей. Попивая шампанское с мелкими пузырьками, Палкин направился на летнюю веранду. Громко играла музыка, на сцене отрабатывал свои деньги певец, раздирая глотку, что бы песня получилась более душевной. Резная деревянная веранда была украшена разноцветными, дешевыми воздушными шариками, с надписями: «С днём рождения!». Гавриил шёл по тропинке из ненастоящего, как и одежды гостей, камня, которая петляла через искусственный газон, который только выглядел богато и красиво, но на самом деле являлся штампованным материалом.

— Скучаешь, солнышко? — опустошая бокал, Гавриил обнял Камиллу за талию.

Девушка отстранённо стояла в углу веранды, возле барной стойки, и пила из трубочки апельсиновый сок, специально для неё заказанный. Она смотрела на певца, который кружил на сцене, и песня его была такой же неискренней, как и поздравления гостей.

— Да нет, тут весело, — девушка улыбнулась, поцеловав парня в щёку.

Камилла теперь не могла таких празднеств. По природе, она была мизантропом, и большие скопления людей угнетали её, она чувствовала себя неуютно в окружении незнакомых людей, на вечеринках, ей не нравились песни продажных певцов, ненавидела громкую музыку, презирала девушек лёгкого поведения, без конца заливающих себя спиртным в баре. Сама она пила редко, и только по большим праздникам, или на важных встречах, любой вечеринке предпочитала родной офис, или же лабораторию, где проводила дни напролёт. На день рождения девушки, которую она даже не знает, она пришла только из уважения к своему возлюбленному. До сих пор тот факт, что совсем противоположный ей человек, Гавриил, который был наглым и напористым, ей вдруг понравился. Да что там, она влюбилась. Было в этом самолюбивом человеке что-то, чего она не могла назвать и объяснить, но это притягивало сильнее силы притяжения.

— Расслабься, будь раскованнее, — Палкин подмигнул Камилле, — пойдём, я тебя познакомлю с интересными людьми.

«Интересными людьми» были друзья Гавриила, перед которыми он хотел похвастаться новой спутницей.

В отличие от девушки, Палкин чувствовал себя в такой атмосфере очень комфортно и уютно. Ему нравились большие скопления людей, где он старался стать центром внимания, и благодаря своему красноречию и образованности, ему это нередко удавалось. Любил флиртовать с дамочками лёгкого поведения, который опьянял своим обаянием и красотой, кланяться и вежливо беседовать с «высокими шишками», целовать руку их супругам, весело болтать и спорить со своими друзьями, напиваться с ними, бедокурить. Группы незнакомых людей представляли для Гавриила неподдельный интерес. Новые люди — новые знакомства. А он был человеком контактным, потому и множество связей и друзей. Но Палкин не обольщался, слово «друзья» было образным, вернее сказать: «хорошие знакомые», с которыми весело поговорить и провести время, или же попросту напиться.

— Милая, сними эти очки, в них ты выглядишь… — «как офисная крыса» — подумал, но вовремя прикусил язык Гавриил, — вот, так гораздо красивее.

Он снял элегантные очки в чёрной оправе, и положил себе в карман, поцеловав Камиллу в накрашенные губки. Теперь на его лице был след женской ласки и поцелуя, для друзей отличное подтверждение, а перед очередной легкомысленной красавицей надо будет умыться.

Камилла скромно улыбнулась, её самолюбие было ущемлено тем, что возлюбленный стеснялся её профессии и внешнего вида, хотя именно для него она напялила это до ужаса неудобное сиреневое платье с небольшим вырезом на спине. Оно сковывало движения, неприятно липло к телу, зато облегало хорошую фигуру.

До друзей они так и не дошли. Гавриила окликнула его мать, и под ручку парочка направилась к входу на веранду.

Рядом стояли осёдланные лошади, одна из которых — подарок Палкиной. У сестры лицо сияло от радости, столько подарков и внимания в этот день. Камилла осталась в тени, позволив своему спутнику обнять и расцеловать свою сестру, в красивом и нарядном платье.

— Давайте здесь сфотографируемся, — предложил отец Гавриила.

Семейство Палкиных сгрудилось перед верандой, Гавриил позвал к себе Камиллу, отказаться для которой было проявлением неуважения и невежества. Фотограф со стареньким фотоаппаратом стал перед семейством, сказал, что бы все улыбались и нажал на кнопку…»

Так оно и отложилось в памяти и на фотографии, прошедшей сквозь время. Выцветшая, потускневшая, не такая яркая, как воспоминания, картинка стояла в аккуратной фоторамке, которую Камилла бережно хранила все эти годы.

— Тебе ещё налить чаю? — осторожно поинтересовалась Нежнова.

Палкин очнулся от воспоминаний, отставил фоторамку, улыбнулся:

— Конечно, солнышко.

Это «солнышко» сильно укололо слух Камиллы. Куда пропала та любовь? Почему тепло Палкина уже не притягивает, как раньше, а наоборот, стало противным, полным напыщенности, наглости и хамства. Может Гавриил и был всегда таким? Просто она, молодая, неопытная девчонка попала в его плен очарования.

Из небольшого чайника кипяток полился в кружку Гавриила, а затем и в кружку его сестры, которую он только что привёз.

— Хороший у тебя чай, милая, как раньше, — с наслаждением Палкин откинулся на спинку стула.

— Тебе никогда не нравился, — заметила Камилла.

— Разве, — поддельно удивился он.

Будучи с дороги, он только скинул свои туфли, так и не потрудился снять плащ.

У Камиллы сегодня был выходной. Она приготовила себе завтрак, насилу проглотила, ибо готовить совсем не умела, и питалась предпочтительно в пустых кафе. Она собиралась пойти на работу, и посидеть немного в лаборатории, где были люди близкие к её уровню интеллекта, но планы резко изменились. Так хотелось вырваться из тесной квартирки, где она и так проводила крайне мало времени, перестать нервничать из-за звуков стройки, которая велась в соседней высотке, как всё прервал звонок в дверь. Это был Палкин. Возлюбленный, который пропал на несколько лет, сбежал, и даже не попрощался. Как обычно, самоуверенный, наглый, напористый, изменилось только лицо. Оно стало более жёстким, появились складки морщин, синева под глазами, и веяло от него безумной усталостью и изнеможением. Как оказалось, он ехал без отдыха несколько дней подряд, останавливаясь редко и усыпая на пару часов. Прибыв в родной Новгород, Гавриил сразу направился домой, где встретил только сестру, и, взяв её с собой, направился к своей давней любви. Остыл ли он так же, как разлюбила его Камилла?