Смута. Том 2 - Ник Перумов
«Как же именно должны они были служить?» – спросит нас внимательный читатель. И мы ответим: во дворцах были бы открыты общественно-полезные учреждения. Школы, детские дома, больницы, библиотеки, дома отдыха и санатории, где не лопающиеся от богатства эксплуататоры, а рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция смогли бы получить то, что им необходимо: доступную медицинскую помощь, полностью бесплатную, взять любую книгу, отдохнуть, подлечиться и так далее.
Нам говорят, что якобы революция отменила гражданские свободы. Нет ничего более далёкого от правды, товарищи. Да, мы разогнали так называемое «Временное собрание», мы разогнали «Государственную Думу». Но кто заседал в этой «Думе»? Всё те же помещики и капиталисты или же их платные наймиты, всякие присяжные поверенные, литераторы, чиновники, бывшие офицеры. Там не было никого от трудового народа. «Дума» не выражала его интересы. Из-за краткого срока, отведённого Советской республике, мы не успели в полной мере явить всю силу истинно народной демократии. Но мы знаем, как это должно было быть.
В социалистическом обществе нет антагонистических классов, следовательно, нет нужды и в политических партиях, отражающих принципиально разные, враждебные друг другу интересы. Конечно, интересы рабочих и крестьян не во всём совпадают: скажем, рабочий радуется солнечному и сухому дню, рассчитывая, если это выходной, провести его на речке или на озере, искупаться; а крестьянин как раз хочет, чтобы пошёл дождь, напоил посевы, поля и огороды. Разумеется, пример этот во многом шуточный, ведь рабочие тоже заинтересованы в богатом урожае.
Но главное – интересы рабочих и крестьян не антагонистичны. Они могут спорить, каким именно способом будет лучше всего добиться той или иной цели для общего блага, а для этого необходимо, чтобы в органы народной власти попадали самые ответственные, самые компетентные товарищи, хорошо знающие жизнь и производство, неважно, в шахте, на заводе или в поле.
Поэтому трудовые коллективы избирают из своей среды лучших, самых сознательных рабочих или крестьян. На районном съезде, где нет места пустой и лживой политической пропаганде «традиционных партий», делегаты обсуждают повестку дня и избирают представителей на городскую или губернскую конференцию. Там уже наши товарищи в спокойной рабочей обстановке выбирают после открытой дискуссии тех, кто поедет на главный съезд народных представителей.
Разумеется, это лишь самая общая схема. Размер данной статьи не позволяет во всех деталях обсудить механизм работы истинной народной демократии…»
Фёдор опустил брошюрку. Взглянул на спящую дочь.
Да, с ней надо будет говорить; и сегодня, и завтра, и каждый день. Взять на полигон, пусть поговорит с танкистами, с теми, кто дошёл до Парижа. С танковым асом, капитаном Зиновием Колобановым. С другим асом, но тоже капитаном, Дмитрием Лавриненко. Первый – сын крестьянина, второй – кубанского казака. Оба – полные георгиевские кавалеры, сейчас как раз в его, Фёдора Солонова, распоряжении. Показать ей других бойцов из его родного Александровского полка, ныне не просто пехотного, но гвардейского мотострелкового…
Чудовище вновь ожило. Чудовищу мало пролитой крови, ему вечно её мало.
Надо говорить, нельзя молчать. Торная дорога очень часто ведёт к бездне; природа не любит прямых линий.
Фёдор Солонов аккуратно всунул брошюрку на место и тихо прикрыл за собой дверь.
Пусть Зойка поспит. У неё сегодня будет трудный день, а он, её отец, чтобы день стал по-настоящему трудным, должен всё как следует организовать…
Они победили один раз, победят и сейчас.
Александровские кадеты не сдаются.
Финал
– Минутная готовность.
– Есть минутная готовность. Занимаю исходное положение.
– Кедр, как слышите меня?
– Заря-первая, слышу вас хорошо.
– Ключ на старт! Даётся продувка.
– Вас понял, у меня всё штатно.
– Ключ на дренаж. Пошли наддувы. Кабель-мачта – отход!
– Есть отход. Слышу, клапана работают.
– Кедр, даю зажигание!
– Есть зажигание!
– Предварительная… промежуточная… главная… Подъём!
– Есть подъём, Заря-первая!.. Полетели!..
Генеральный конструктор Пётр Николаевич Ниткин крепко сжимал микрофон. «Восток» поднимался, словно сказочный великан, опираясь на огненный столп, на подчинённое, укрощённое пламя.
Россия рвалась в космос, и не было уже такой силы, что смогла бы остановить её разбег.
– Чуть быстрее, чем там, управились… – негромко проговорил Пётр Николаевич странную фразу, которую не понял ни один из его соратников.
А в кабине поднимающегося «Востока» молодой поручик Юрий Гагарин бодро докладывал, что полёт проходит нормально.
А что было дальше?
«Постойте, а что же случилось с …?» – спросит иной читатель.
И верно.
…Фёдор Солонов, как и его отец, посвятил себя армии. Между войнами поднимался по служебной лестнице в новых войсках – танковых. Стал первым в России теоретиком (а потом, в дни Второй Великой войны 1939–1945, и практиком) их применения.
Командовал 1-м Гвардейским танковым корпусом в Минском оборонительном сражении октября 1939-го, 1-й танковой армией, защищал Киев, затем выводил из окружения Юго-Западный фронт, отступал с ним к Харькову и успешно вывел из кольца крупную группировку наших войск. Затем возглавлял Центральный фронт в Московской битве, потом командовал Степным – в Харьковско-Изюмской. Как личный представитель государя, координировал группы фронтов в нашем стратегическом наступлении 1942–1944 годов. Командовал объединением Центрального, Северного и Балтийского фронтов в Ревельско-Рижской и Вильно-Курляндской операциях. Вступил во главе своих гвардейцев в капитулировавшую Варшаву. По личной просьбе государя после гибели командира 1-й Ударной танковой армии был назначен её командующим, штурмовал Берлин, сумел отрезать путь отступления в город двум немецким армиям.
Прошёл от Шпрее до Сены. Завершил боевой путь в Париже.
Пётр Ниткин, уйдя с военной службы, всецело посвятил себя науке и особенно – космосу. Во Второй Великой войне прекрасно показали себя разнообразные реактивные снаряды, разработанные под его руководством; кроме них, он, в частности, создал первую работоспособную инерциальную навигационную систему.
Возглавил ещё в 1929 году Группу изучения реактивного движения. Привлек к работе в ней С. П. Королёва, Ф. А. Цандера и других. В 1932-м Группа была преобразована в Институт ракетной техники цесаревича Алексея.
В тридцатых годах под его руководством созданы первые русские авиационные реактивные двигали. Уже в 1942 году пошёл в серию «Сикорский-Р», первый в мире боевой двухмоторный турбореактивный бомбардировщик. В 1943-м совершён первый
