Гарри Тертлдав - Флот вторжения
Конвой продолжал двигаться по Мичиган-авеню на север. Но вскоре автобус, в котором ехал Иджер, сбавил скорость, а затем остановился.
— Что за чертовщина? — проворчал водитель. — Нам же говорили, что поедем без остановок.
— Это армия, — объяснил один из пассажиров. — Когда в следующий раз что-либо произойдет в строгом соответствии с планом, это будет впервые.
У говорившего были золотые дубовые листья на погонах и чия майора, поэтому остальные предпочли не спорить с ним. К тому же он явно был прав.
Примерно через минуту автобус вновь тронулся, но теперь он ехал медленнее. Иджер высунулся в проход, чтобы посмотреть сквозь лобовое стекло. На перекрестке Мичиган-авеню с Одиннадцатой улицей солдаты махали машинам, заставляя их поворачивать.
Зашипел сжатый воздух — водитель открыл переднюю дверь.
— Что у вас здесь за раздолбай? — крикнул он одному из регулировщиков. — Почему вы заворачиваете нас в объезд Мичиган-авеню?
Солдат энергично махнул рукой через плечо:
— Дальше по ней не проедете. Проклятые ящеры сегодня утром разнесли отель «Стивенс». Аварийные команды до сих пор разбирают там завалы.
— И куда же мне теперь ехать?
— Сворачивайте сюда. Проедете квартал, повернете на Уобеш-стрит и по ней двигайтесь до Лзйк-стрит. Там свернете на нее и можете снова выезжать на Мичиган-авеню.
— О’кей, — сказал водитель и повернул в указанном направлении.
Не успел автобус проехать мимо здания Женского клуба, как другие регулировщики махнули водителю, чтобы он сворачивал на Уобеш-стрит, находящуюся в одном квартале к западу отсюда. У стоящей там церкви Святой Марии был снесен шпиль. Половина венчавшего его креста валялась на тротуаре, другая — в канаве.
Поскольку Уобеш-стрит не расчищали для проезда конвоя, дорога изобиловала ухабами и машины двигались медленно. В одном месте автобусу пришлось выскочить на тротуар, чтобы объехать воронку. На перекрестке этой улицы и Бэлбоу-стрит, друг против друга, стояли две пустые автозаправочные станции. Одна принадлежала компании «Шелл», другая — «Синклер». Пыльный плакат рекламировал постоянное наличие бензина стоимостью девяносто восемь центов за шесть галлонов, включая налог. Рядом со станцией пятнадцатифутовый фанерный великан в комбинезоне махал рукой, настойчиво зазывая на автостоянку. Двадцать пять центов за чае или менее (по субботам, после шести вечера — пятьдесят центов). Кроме пустых машин и обломков камня и кирпича, на стоянке никого не было.
Иджер покачал головой. До появления ящеров жизнь в Соединенных Штатах, невзирая на войну, катилась в нормальном русле. Теперь же… Сэм видел выпуски кинохроники, где говорилось о разрушениях в Европе и Китае, видел черно-белые снимки оцепеневших людей, пытающихся понять, как им жить дальше, когда они потеряли все, что им было дорого (а зачастую и всех, кто им был дорог). Сэму казалось, что они пропадут. Но разница между разглядыванием снимков о войне и войною у твоего порога такая же, как разница между фотографией хорошенькой девушки и ночью, проведенной с этой девушкой в постели.
Автобус вновь вывернул на Мичиган-авеню. Неподалеку отсюда, к северу, высилось сорокаэтажное здание компании «Карбайд энд Карбон». Когда-то оно было чикагской достопримечательностью: цокольный этаж из черного мрамора, темно-зеленые терракотовые стены, позолоченное окаймление окон. Ныне стены носили следы пожарищ. Черт бы подрал этих ящеров: их бомбы повырывали из стен целые куски, словно какой-то пес величиной с гигантскую обезьяну Кинг-Конг пробовал стены на вкус. По Мичиган-авеню были рассыпаны осколки стекла сотен окон, отчего автобусу пришлось заезжать на тротуар.
Водитель явно был уроженцем Чикаго. Сразу за истерзанным небоскребом он указал на противоположную сторону улицы и сказал:
— Раньше здесь под номером триста тридцать три стояло здание «Норт Мичиган». Теперь его нет.
«Теперь его нет». Скорбные слова, но достаточно точные. Гора обломков: куски мраморной облицовки и деревянных полов, бесконечные кубические ярды железобетона, погнутые стальные балки, начинающие покрываться от дождя и снега пятнами ржавчины… когда-то все это называлась зданием. Больше его не существовало. Не существовало больше и двухэтажного моста Мичиган-авеню-бридж через реку Чикаго. Инженерные войска навели временный понтонный мост, чтобы конвой сумел переправиться на другой берег. Как только по нему проедет последний грузовик, мост снова разберут. Если этого не сделать, ящеры не замедлят вывести его — из строя.
Кабинетные стратеги уверяли, что ящеры совершенно не понимают, для чего люди используют водный транспорт. Иджер надеялся, что они правы. Однажды он уже пострадал от нападения пришельцев на поезд. Это было в ту ночь, когда они вторглись на Землю. Подвергнуться нападению, будучи на корабле, было бы в десять раз хуже — никуда не убежишь и нигде не спрячешься.
Но если ящеры и не понимают значения водного транспорта, зато они прекрасно понимают значение мостов. Проезжая по стальным пластинам понтонного моста, Иджер видел, что прежде мосты через реку Чикаго находились друг от друга на расстоянии квартала. Сейчас все они, как и двухэтажный мост, были разрушены до основания.
— Ну не сучье ли отродье? — воскликнул водитель, словно прочитав мысли Сэма. — Этому мосту было всего каких-то двадцать пять лет. Мой старик как раз вернулся из Франции и видел, как его открывали. И все полетело к чертям собачьим…
На северном берегу белоснежный небоскреб компании «Ригли» выглядел целехоньким, если не считать разбитых окон. Однако другой небоскреб, стоявший напротив и принадлежавший редакции «Чикаго Трибьюн», был разворочен до неузнаваемости. Иджер усмотрел в этом определенную долю нравственной справедливости. Даже превратившись из-за нехватки бумаги в тощий еженедельник, эта газета продолжала наносить удары по президенту Рузвельту за то, что он «ничего не предпринимает против ящеров». Что именно нужно было предпринять — оставалось неясным, но этого президент действительно не предпринимал. И газета продолжала его упрекать.
Вместе с остальными машинами конвоя автобус свернул с Гранд-авеню направо, к Военному пирсу. Утреннее солнце отражалось от поверхности озера Мичиган, которое казалось бескрайним, словно море. Пирс вдавался в озеро более чем на полмили. В восточном конце располагались игровые площадки, танцевальный зал, летний театр и аллея для прогулок — свидетели более счастливых времен. У причала, где когда-то швартовались прогулочные теплоходы, стояло старое ржавое судно — водный эквивалент расхлябанных автобусов, на которых Иджер ездил всю свою взрослую жизнь.
Прибытия конвоя ожидали также две роты солдат. В небо были устремлены стволы зенитных орудий. Если самолеты ящеров вздумают напасть на конвой, их здесь тепло встретят. И все равно Иджер предпочел бы, чтобы пушки находились в другом месте. Насколько ему доводилось видеть, они в большей степени привлекали ящеров, чем сбивали самолеты пришельцев.
Но приказы Сэма распространялись только на его подопечных.
— Выходите, ребята, — скомандовал он, пропуская ящеров вперед.
По его приказу Ульхасс и Ристин направились к судну, на борту которого было выведено «Каледония».
Солдаты сгрудились возле подъехавших машин, словно муравьи. Иджер улыбнулся пришедшему на ум сравнению. Одна за другой машины разгружались и спешно отъезжали в сторону Чикаго. В эти дни любой работоспособный транспорт был на вес золота. Наблюдая, как они удаляются в западном направлении, Иджер одновременно смотрел на величественную панораму Чикаго и на следы увечий, нанесенных городу ящерами.
Подошла Барбара Ларсен и встала рядом с Сэмом.
— Меня отнесли к мелким сошкам, — печально сказала она. — Вначале размещают физиков, затем — их драгоценное оборудование. Ну а потом, если останется место и хватит времени, разрешат подняться на борт таким, как я.
С военной точки зрения такая расстановка приоритетов казалась Иджеру логичной. Но Барбаре требовалось сочувствие. а не логика.
— Вы же знаете, что существуют три вида мышления: правильное, неправильное и армейское, — усмехнулся Сэм.
Она засмеялась, возможно несколько громче, чем заслуживала эта затертая шутка. В это время порыв холодного ветра с озера попытался задрать вверх ее плиссированную юбку. Барбара инстинктивно вцепилась в нее обеими руками: наверное, этому жесту женщины научились еще в пещерные времена. Но юбка все равно не согревала, и Барбару пробрала дрожь.
— Брр! Жаль, что на мне нет брюк.
— Чего ж вы не надели? — спросил Иджер. — Когда системы отопления полетели к чертям, уверяю вас, в брюках вам было бы намного удобнее. Я бы не хотел отморозить… в общем, я бы не хотел замерзнуть в юбочке из-за какой-то моды.
