Кирилл Тимченко - Сумерки человечества
- В теории вооруженных людей, - заметил я, считая, что момент для спора подходящий, - В начале расстреливали патроны без всякой экономии, а без них любой автомат все равно, что палка железная.
- Да заткнись ты! – раздраженно махнул в ответ на мои слова бригадир рукой, - Все ты умничаешь! Где ты тут вообще предлагаешь задержаться? У нас ни кола, ни двора, в чистом поле нас перегрызут за милую душу!
- В центре поселка стоят машины, - быстро напомнил ему особенности местной топографии, - местные их укрепили как последний рубеж. Там, если потеснимся, сможем продержаться хоть какое-то время. Вот и все, что я могу вам предложить.
- В центре?! – переспросил один из авторитетов с явными паническими нотками, - нас оттуда выбили под зад коленом, со всех сторон сразу полезли. А ты сейчас предлагаешь туда вернуться? Ты сейчас вообще в своем уме или шарики за ролики уже совсем заехали? Соображай сперва, что городишь!
- Ничего другого нам не остается! - мне пришлось тоже орать, чтобы не быть забитым, - И здесь мертвяки пока еще идут не очень плотно, шанс пробиться есть, а там уже можно будет отдышаться.
- Если что-то не получится, то ты первый ответишь, - ткнул мне пальцем в грудь авторитет, оглядываясь по сторонам в поисках выхода, - Понял меня?!
- Я не боюсь ответственности, - с вызовом глядя прямо ему в глаза, согласился с его последним доводом, - но не я командую вашими людьми.
- Пробиваемся обратно к центру! – быстро замахал рукой бригадир, получив одобрительный кивок от авторитетов, - Патроны беречь и не тормозить!
Скомандовать оказалось гораздо легче, чем на самом деле привести весь отряд в действие. Каратели, деморализованные столь неожиданным проявлением агрессии со стороны, казалось, совершенно обычной операции, подавленные потерей стольких товарищей и полной бессмысленностью происходящего, уже не были в состоянии даже адекватно воспринимать услышанное. Напротив них волновалась целая толпа зомби, уже успевшая нахлебаться крови, а им приказывали идти прямо на них, с целью прорваться к каким-то сооружениям, о которых раньше даже не слышали.
Естественно, энтузиазмом никто из них не загорелся. До сих пор действуя из чисто эгоистических соображений, каждый из карателей сам собирался выбираться из той ямы, в которую угодили всем скопом, совершенно спокойно относясь даже к тому факту, что ради собственного спасения придется пожертвовать жизнями товарищей и даже тех, кого до сих пор называл друзьями. Однако понимание того, что рисковать придется именно собственной жизнью, возможно ради того, чтобы пробились другие, а ты сам остался в лапах мертвецов, вызывало естественный протест в умах каждого.
Лишь резкими командами авторитетов, да криками бригадира, обещавшего стрелять в затылок каждому, кто немедленно не пойдет вперед, удалось заставить их двигаться. Полсотни человек, нехотя и боязливо, сошлись с озверевшей толпой зомби, вынужденно идя в рукопашную, экономя патроны до последнего, стреляя в упор или приберегая последний для самого себя.
Никто даже не старался убивать зомби, отбрасывая их со своего пути, при этом даже не обращая внимания, что в сторону своего соседа, лишь бы самому с ними не иметь дела.
Толпа мертвецов сначала подалась назад, сбитая столь неожиданным переходом от обороны к нападению, тем более, наступая из лесу, просачиваясь между машин, масса зомби рассасывалась, теряя свое главное преимущество – количественное превосходство. Быстро передвигаясь, можно было проскальзывать в бреши между рядов, вовремя отбиваясь от вытянутых рук и нигде не останавливаясь. Так можно было пройти достаточно далеко, но в таком случае любой, кто задерживался хоть на несколько секунд или кого зомби успевали схватить даже одной рукой, оставался совершено один, окруженный злобными мертвецами. И лишь последний крик страха и боли говорил о гибели еще одного члена отряда. И никто даже не задумывался о том, чтобы остановиться и помочь товарищу, слишком занятый собственной шкурой.
Быстро глянув на то, что происходит, решил, что в такой ситуации не стоит проявлять благородство и хоть как-то исправлять ситуацию. Отряд рассыпался прямо на глазах, разбегаясь среди мертвецов, не думая ни о прикрытии, ни о каком-либо построении. Люди бежали и все. И если попытаться это исправить, понял я, оглядываясь по сторонам, то очень скоро можно оказаться одному. Более или менее плотно держалась группа, сбившаяся вокруг авторитетов, но без всякой поддержки застряла на первых шагах, собирая вокруг себя быстро растущую группу зомби. Авторитеты расстреливали зомби длинными очередями, боясь сделать хотя бы еще шаг, тем самым лишь еще больше ухудшая свое положение. Неожиданно я понял, что мне все равно. Бросив в их сторону еще один взгляд, постарался отбежать как можно дальше, боясь, что зомби и ко мне так же привяжутся.
В конце концов, если они так привлекают внимание, грех этим не воспользоваться.
Я чувствовал быстро набиравшийся в душе гнилостный осадок из-за того, что сам не пытался кому-то помочь, но ведь до сих пор не приравнивал себя ни к одному из них, не считал себя даже членом этого отряда, специально созданного лишь для того, чтобы сеять ужас и смерть среди людей, не способных самостоятельно защитить себя. В любое другое время не столкнулся бы с ними ни в каком другом случае, кроме как по разные стороны баррикад, выцеливая друг в перекрестье прицела. И считал себя свободным от выполнения товарищеского долга по отношению к этим людям, ни один из которых никогда не подал бы мне руки даже для того, чтобы помочь поднять с земли. Может, это и не самая честная позиция, может я даже не слишком сильно от них отличаюсь, мысля подобным образом, но положить свою жизнь только ради того, чтобы вытащить из объятий зомби человека, который убивал и насиловал ради удовлетворения собственной похоти, было для меня все равно, что признаться в своем равенстве с ними.
Поэтому, когда я, оттолкнув еще одного мертвеца, подбежал к машинам, стоявшим в центре импровизированного поселка, никого не стал дожидаться и, режа в кровь собственные ладони, перелез через натянутую на деревянных ежах колючую проволоку. Натянутую невысоко, не превышая полутора метров. Правда, этого вполне достаточно, чтобы остановить мертвеца.
Разодрав об острый край проволоки левую штанину, я перелез внутрь и первым делом подбежал к лежащему лицом вниз в луже крови трупу мужчине, удостоверится, что он уже не поднимется. Дырка в затылке развеяла мои сомнения, и теперь можно было оглядеться в поисках входа. Я влез между поставленных под прямым углом рейсовым автобусом и крытым строительным вагончиком, в которых жили рабочие. С последнего к самой земле спускалась грубо приваренная железная лестница, по которой и полез наверх, оставляя на перекладинах кровавые следы и сжав зубы, пытаясь не обращать внимания на боль в ладонях.
Четыре машины, поставленные бамперами друг к другу. Оставшийся в центре свободный участок был затянут брезентовым покрывалом, а в крыше вагончика был оставлен люк, в который я и спустился.
И тут же наткнулся на ствол автомата, выставленный мне прямо под нос.
- Свой, молодец, - опустил оружие каратель, разглядев, что я живой и кусаться не буду, - тоже пробился. И чего дальше делать будем?
Глава 21. Гамбит.
Каратель, столь недружелюбно меня встретивший, выглядел скорее напуганным, чем снова готовым лезть в драку. В разодранной одежде, местами покрытой пятнами подсохшей крови, он больше всего походил на такого же мертвеца, как и те, что сейчас бесновались за не очень толстой стенкой машины. Хотя я сам, наверное, выглядел не лучше. Самому себе в любо случае кажешься более уверенным, чем остальным. Только я не думал, что у меня были такие же напуганные глаза. После всего, что успел повидать, оказаться запертым в тесном автомобиле, было не такой уж кошмарной перспективой. Снаружи еще шла стрельба, и кто-то кричал, но с каждой секундой шансы пробиться внутрь становились все меньше и меньше.
Сейчас, когда из головы стал медленно выветриваться адреналин, прошедшее вырисовывалось совершенно в другом свете. Если вспомнить, то начало прорыва было все же более или менее организованным, из-за этого и получилась брешь, в которую смогли заскочить первые счастливчики. Сейчас же, когда почти весь отряд либо все же пробился, либо был съеден еще в пути, оставшимся одиночкам не было шансов ни пробиваться вперед, ни отступать назад. Толпа уже подобралась и уплотнилась, когда зомби кинулись ловить гораздо более вертких людей, и бреши закрывались еще быстрее, чем может бежать человек.
Оглянувшись, я убедился, что внутри трейлера мы не вдвоем. До меня тут оказались шесть человек, из которых только двое оказались вооружены.
Остальные, видно, бросили свои автоматы за ненадобностью. Я мог бы поступить со своим точно так же, но привязанность к оружию как к необходимому для выживания предмету, не позволяла расстаться с единственной боевой единицей, бывшей у меня на руках, пусть даже и разряженной. Для других такая бережливость, видать, была не в привычку.
