Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович
«…выполнение современных задач штурмовых саперов, как непосредственно в штурмовых действиях, так и во время сопровождения и эвакуации бронетехники, артиллерийских орудий, закрепления на отбитой у противника местности, работах в городских коллекторах и иных подземных коммуникациях, отличается многообразием специального снаряжения…
…Таким образом, основываясь на практическом опыте, считаем излишним наличие отдельных поясных чехлов для финского ножа и ножниц по металлу. Данные инструменты могут быть размещены в дополнительных гнездах на чехлах иного снаряжения…
…на практике заряды ВВ переносятся в руках, при переползании буксируются рукой за шнур или привязываются к ноге, что создает бойцам серьезные неудобства. Предлагаем для использования сумок к ВВ…» [1]
Нет, конечно, не только чехлами и сумками был занят Сергей Аркадьевич. В отчетный период напряженно работала «ЛИНДА», рассыпалась боевыми группами иной раз на сотни, а то и тысячи километров, вновь стягиваясь в единый кулак, своевременно пополняясь, расширяясь, совершенствуясь, получая новую технику и вооружение. Уже сформировались полноценные зенитные и минометные взводы, появилась постоянная опергруппа СМЕРШа. Обогатилась отрядная связь американскими радиостанциями СЦР[2]. Лично отобрал товарищ Васюк снайперов для штурмовых групп и в отдельную штабную группу. А еще теперь базировалась по соседству учебная рота – числилась она отдельной, но имелся приказ «опекать и содействовать обучению». Содействовали, поскольку с начальством не поспоришь, да и дело нужное. Собственно, разок «учебная» недурно выручила, оказавшись надежным резервом. Прорвавшихся вдоль дороги немцев окружили и расколошматили за считанные часы. И ничего удивительного: курсанты учебной роты боевой опыт имели изрядный, пусть и несколько односторонний, без саперно-штурмового углубления. Ничего, подучатся и в этом направлении, туповатых в «учебную» не берут.
«… при таком способе крепления черенок большой саперной лопаты и топорище топора сползают с плеч сапера, мешают переползанию, а тренчики крепления безвозвратно теряются…»
Нет, нужно поменять на «утрачиваются», а то наверху скажут, что сплошные растеряхи воюют. Э, пишешь-пишешь, никогда оно не кончится. Не служебная записка, а роман в двадцати главах. Серега со вздохом закрыл чернильницу и принялся чистить перо. По новому штату имелись в автогруппе два писаря, пишмашинка (даже две, на всякий случай в Таллине прихватили «Рейнметалл» с немецким шрифтом), но делопроизводство только разрасталось. Иной раз хотелось схватить автомат и длинной очередью прикончить проклятые бумажки. Но нельзя – не имеет права капитан Васюк на истеричность. Сиди и пиши, курад тебе в помощь.
Нет, не зажирел окончательно, и не обюрократился командир «Линды», успевал оторвать задницу от стула, глянуть на действия подчиненных, дать уместную команду и осуществить руководство. Но лично за автомат браться приходилось уже редко. Что, видимо, плюс – значит, служба недурно поставлена, раз командир умные мысли думает, а не самолично строчит по фрицам.
В Таллин «Линда» тогда вошла двумя группами: частью на броне вместе с разведкой[3], вторая группа высадилась прямо в порту с катеров[4]. По сути, сопротивления противник не оказал: немцы свалили, а оставленные за «старшего ворога» местные фашисты[5] проявили прирожденную эстонскую сдержанность и бесследно растворились без пальбы.
— Во, вас ждут, что ли? – прокричал лейтенант-десантник, когда катер подходил к причалу.
— Чего же нашему транспорту нас не ждать? – сдержанно удивился Серега. – У нас, брат, порядок.
На причале стояли бронетранспортеры с буквой «Л» на броне и размашистыми ярко-красными звездами.
Спрыгивали десантники на портовый берег уже освобожденной республиканской столицы, по команде разбегались, занимали позиция. Где-то среди складов все же слегка постреливали, но неубедительно.
Капитан Васюк поздоровался с подчиненными – все выглядели бодро, стоящий у пулемета в бронетранспортере Янис так и вообще сиял улыбкой, поотставив свою прибалтийскую скромность.
— Вот, товарища Выру поздравим отдельно и персонально, – провозгласил командир «Линды», – все же практически его родной город освобожден!
— Вел нас Янис по Таллину как по своему огороду, в карту даже и не заглядывали, – заверил взводный. – Повыдергивали объекты как морковку.
— И как? Не сильно обгрызенная овощ?
Задержанные сидели в бронетранспортерах в полном порядке – полноценно одетые, не поцарапанные, даже с вещами. Перепуганные, конечно, до дрожи и меловой бледности. Ничего, в дороге поуспокоятся, куда им теперь деваться.
Задержанных перегрузили на катер, «мошка» со смершевским конвоем немедля отошла от причала. А бойцы «Линды» и оставшиеся контрразведчики двинули по дальнейшим делам – список их был изряден.
Хорошо, когда всё отлажено, всё исправно ездит, передает в эфир, знает «что-и-куда».
Работали группы саперов в городе, снимали мины с одного хитрого объекта. Особых сложностей не возникало, капитан Васюк стоял рядом с оцеплением, рекомендовал горожанам временно воздержаться от прохода по данной улице, поскольку «возможен диверсионный подрыв». Таллинцы в ужас не приходили, толпились, улыбались, восхищались, говорили, как ждали и надеялись на приход Красной армии. Серега тоже улыбался и жал руки – с большой, вот даже очень большой долей искренности. Честные и хорошие люди – они везде есть, и Эстония не исключение.
Но.… Помнились Сереге и иные лица. Тоже здешние – но еще того лета – 41-го. Гримасы те злорадные, наглые смешки почти в лицо. И как вслед отступающим смотрели. Сидело воспоминание занозой. И то, что Ян пересказал о возможной ветке будущего, тоже накрепко застряло. Курад свидетель – здесь даже близко подобного не будет. Но может быть, в смысле, могло бы быть. Э, насчет вероятности исторических развилок и обоснованности вариантов развития не очень понимал капитан Васюк – слабоват по теории. Но одно предельно ясно – путь истории должен остаться один, самый правильный.
Разминировали, вернулись к временному расположению «Линды» – автогруппа базировалась в здании полиции на Суур-Карья [6]. Тут и гость ждал.
— Прибыл согласно договоренности, товарищ капитан.
— Здравия желаю! – капитан Васюк суховато козырнул. – Как добрались?
— Нормально, – старлей Земляков выглядел каким-то помятым, несвежим, откровенно желтоватым физиономией. Погоны опять затертые, пилотка будто третьего срока носки, сумка чересчур пузатая. – Не вернулись еще с материалом?
— Едут, едут. Ждем.
Тут броневик подкатил, как по заказу. Сидевший за водителя Янис выбрался из тесной бронедвери БА-64:
— Приветствую, товарищи командиры. Э, товарищ старший лейтенант, а что такое с вами?
— Приболел, – сумрачно пояснил Земляков. – Малярию невзначай подцепил, но уже подлечили. Но внутри… будто неделю куриным пометом и казеиновым клеем питался. Как наш клад-то?
— Всё на месте, – Янис показал вещмешок. – Принимайте.
Прошли в кабинет полицейского начальства, здесь пол был белым от разбросанных бумаг, пахло палеными полицайскими секретами. Командированному Землякову передали давешний фотоаппарат, гестаповские жетоны, кобуру с удлиненным «люгером».
— Нет, ствол мне не к месту. Это Янису. Можно наградным оформить, – сказал гость.
— Э, машинка хорошая, только слишком большая. Куда она мне, – махнул рукой практичный Выру.
— Может, на сайгаков в своем Тыхау будешь охотиться, – пробормотал Земляков, косясь на капитана. – В общем, забирайте. Вот только не нужно меня по башке этим пистолем отоваривать, товарищ капитан. Отложите с этим. Нам еще о делах говорить.
— Не имею привычки бить штабных офицеров по голове. Это у них и так слабое место, – отрезал Серега. – К тому же ты не особо сейчас здоров. Отложу.
— Вот это правильно. Фотограф-то у вас есть или наврали про него? – деловито уточнил гость, покачивая в руке ценную «лейку».
