Липовый барон - Илья Николаевич Романов
* * *
Как оказалось, налёт был неудачный. За три недели до него основную часть успели забрать, осталось только то, что добыли. С учётом проблем при сбыте, дело того не стоило.
Делёж был простой — половина на половину. Изначально была договорённость шесть долей на четыре, но вмешался случай. Ранн напирал на то, что у него потери, и требовал увеличить его долю. В другое время бродяга за медяху удавился бы, но тут поступил мудрее. Выменял на долю четыре лошади и остатки не переплавленной руды. Сутки задержки и гнёт последних не разбежавшихся работяг дал о себе знать. В итоге больше получилось.
Бродяга не удивится, если Ранна задержат в столице при сбыте слитков. Судя по тому, что кричал пытаемый, дело оказалось излишне мутным.
В столицу Антеро не тянуло. Сбыт можно и на границе организовать. Выйдет дешевле, конечно, зато безопаснее…
Глава 4
О том, как война добирается даже до крайних точек на карте,
и о том, как эхо войны отражается на жизни в глуши
Из таверны мы с дегенератом выбрались якобы в туалет, что, впрочем, не мешало нам оправиться. Просто не при его архаровцах разговор…
— Что теперь делать-то будешь? — спросил я, выслушав словесную эпопею бродяги, расказанную за столом.
— Тут пока побуду. Началась война, скоро на севере будет объявлен сбор ополчения и дворянских дружин, если уже не объявили. Воинов будет всем не хватать. Найдём, к кому присоединиться.
— А я уже подумал, что ты ко мне приехал в форт устраиваться…
— Бестолочь, ты меня не перестаёшь удивлять. Мы же дезертиры. Нас не то что на службу к королю не возьмут, но в тюрьму могут бросить, — пожурил меня бродяга. — Хотя что-то есть в твоей идее… Я тут не поэтому, но мысль оценил…
Он помолчал и продолжил, по старой привычке объясняя мне мою тупость.
— Тут письма подолгу не получают. Наверняка у командира вашего форта есть право рекрутировать воинов без оглядки на столицу. Месяц — бумаги в одну сторону о моём принятии в штат, месяц — обратно. Два месяца можно не переживать, что выяснится про дезертирство. Переписку и деньги для фортов возят мытари, в итоге срок можно увеличить ещё в несколько раз… Когда всё выяснится, бежать с полученным жалованьем… — усмехнулся Антеро, который говорил больше для себя, мысля в слух.
— Успеешь? В смысле сбежать, как всё узнается?
— А чего переживать. Успею. Караван мытаря издали виден, так что будет время собраться…
— Слушай, я что-то не понял. А тут ты что забыл?
— Вот ты… Значит, то, что я захотел тебя увидеть, как ответ не устраивает…
— Ну, сам понимаешь… — и я развёл руками.
— Юг и восток беспокойны. На западе я почти никого не знаю, поэтому остатки руды нормально сбыть не смогу… Да и привык я к северу… Тебя вот увидеть… На севере всегда воинов не хватало, а когда до многих письма о сборе дворянского ополчения придут, то тут с воинами ещё больше проблем будет. К кому-нибудь пристроимся. Всё-таки рыцарь с неполным «копьём» — это лучше, чем бродячий без «копья» или косолапые мужики с кольями…
— Ну, теперь понятно, почему ты не как обычно в одиночку по дорогам рассекаешь…
— Что ты понимаешь, бестолочь?! — чуть слышно прошипел бродяга. — Бродячими не становятся по своей прихоти. Друзья… Даже приятели — это для бродячих роскошь… Мало кто хочет иметь дело с беглыми преступниками, душегубцами и прочим сбродом от рыцарства… А эти парни меня в бою прикрывали, мы кровью и дезертирством повязаны. Мне без них тоскливо, а всем вместе нам пока некуда податься…
— Прости, старый… я брякнул, не подумав… понимаю, что в старости даже с приятелями проблемы… Прости…
— Ладно, забудем, — отмахнулся от моих извинений Антеро, но по его глазам было видно, что его мои слова зацепили за душу. — Извинения приняты.
— Только одного не пойму. Я так понял, ты здесь у форта какое-то время планировал жить… Это к тому, что ты раньше часто путешествовал, искал, к кому прибиться на старости лет, а тут сейчас как-то непривычно себя ведёшь…
— Бестолочь, ты и есть бестолочь. Вот скажи, зачем ездить по грязи, когда и тут можно наняться? Как ты думаешь, куда будут съезжаться дворяне с ополчением при вестях о сборе дружин? Форты — это не только граница, это и места сборов в случаях набегов и войны… — пожурил мою наивность бродяга. — В таверне под вино я и узнаю, к кому лучше податься и кто закроет глаза на мои «заслуги»…
— А ты не боишься, что граф, маркиз и прочие про тебя вспомнят?
— Не без этого. Но до них далеко. У них другой форт сбора, а граф сам собирает свою шайку. Старые знакомые тут не должны появиться. А если меня наймут, то из-за одного меня ссориться с соседом глупо. Могут вызвать на дуэль или потихому убить, но никто не будет открыто ссориться с соседями…
Нечего сказать. Век живи, век учись. Я как-то не учёл, что наезжать на чужого вассала — это искать ссоры с его сюзереном. На такое осмысленно никто не пойдёт, ну, кроме тех случаев, когда осознанно ищут ссоры, чтобы ограбить ближнего: ну там замок «почистить», людей увести и прочие радости грабежа. Другое дело, что дворянская среда — это паутина связей, и ещё непонятно, кто одержит верх, когда союзники и друзья ввяжутся в разборки. Так что ссориться из-за былых преступлений вассала другого дворянина никто не будет…
* * *
Последующие дни были обычными. Я со своим десятком успел сходить в патруль. Обычное дежурство, без всяких неожиданностей. Антеро со своими тихо пил в таверне, тихо — в смысле никого не убили и почти не буянили. Гумус учился у Лорина мастерству бросания камней из пращи, у такого учителя грех не поучиться точности броска.
Я тихо керогазил с бродягой после смены. Пил без особого фанатизма и слушал его байки под хмельком про прежние времена. Не жизнь, а идиллия, этакое болото повседневности.
Впрочем, я замечаю, что подобный покой не про меня. Скорее — затишье перед бурей, ну не везёт мне на женщин и на спокойствие, вечно какая-нибудь шляпа вылезет.
Антеро оказался прав. Через пять дней после пьянки в таверне до форта доехал первый рыцарь со своим «копьём» и ополчением. Ополчением в прямом смысле этого слова. Двадцать четыре крестьянина. Ни
