Виктор Северов - Девятый легион

– База? Все-таки решено развивать базу? – поинтересовался министр иностранных дел.

– Работы по созданию искусственных межмировых врат двигаются позитивно, так что риск потери связи с группировкой войск на той стороне значительно снизился, – пожал плечами министр обороны. – Запасов на всякий случай подвезли, а вскоре начнем строить полноценную военную базу, пригодную не только для обороны, но и для нормальной жизни. Перебросим еще войск и создадим отдельное подразделение, подчиненное непосредственно Генштабу. Рабочее название проект ЭКРАН – экспедиционный корпус разведки, адаптации и наблюдения.

– Это действительно того стоит?

– Более чем, – произнес министр обороны. – Вы же видели первичные выкладки?

– Да, – кивнул министр иностранных дел. – Ресурсы, климат… Это, я бы сказал, нашу экономику…

– Это, я бы сказал – любую экономику, – усмехнулся президент. – Хоть нашу, хоть китайскую, хоть эквадорскую. Вот, к примеру, против нас бросали до семидесяти тысяч войск регулярной армии, и это еще не все силы этого так называемого Восточного предела… Но, как я понял, это что-то вроде местной Сибири или нашего Дальнего Востока: земли – много, а вот населения – не особо. Так что коренные имперские земли должны быть населены еще плотнее.

– Семьдесят тысяч?.. – задумался министр обороны. – И если это действительно была регулярная армия… Обычно государство может спокойно содержать армию в один процент от общего населения… А это дает не менее семи миллионов только в Восточном пределе.

– И это примерно столько же, сколько в Дальневосточном ФО. Так что население Нового Рима вполне может быть сопоставимо с населением России.

– Рынок в сто пятьдесят миллионов, подконтрольный исключительно нам?

– Не только рынок, но и население, – уточнил президент. – По своей сути – сельское, привычное к тяжелому труду и минимальным благам. При грамотном подходе ассимилировать их – вполне реальная и весьма привлекательная задача.

– К тому же нам открываются очень интересные мобилизационные перспективы, – вставил министр обороны.

– Вы про тех великанов, что участвовали во Владимирском инциденте?

– Именно. Два с половиной метра ростом, внешне походят на каких-то неандертальцев, ОЧЕНЬ здоровые. И довольно-таки уравновешенные, хотя и туповатые. Нескольких взяли живьем… Не знаю, кому как, а нам бы солдаты, которые могут вместо автомата Калашникова стрелять из крупнокалиберного пулемета с рук и таскать на себе полтора центнера снаряжения, очень бы пригодились. Или вот еще. Группа контакта доложила, что подобрала раненую девушку, которая по всем признакам – самый натуральный эльф…

– С этим всем позже, – произнес президент. – Нам для начала нужно определиться с местными реалиями, чтобы строить долговременные отношения с местными. Так что даже со статусом светлоярской территории пока не все ясно, поэтому пока что управление будем строить по примеру советской оккупационной администрации в Германии. Кто там на Светлояре сейчас главный-то – майор Кравченко, насколько помню?

– Пока что да. Прибывший генерал-лейтенант Вершинин пока знакомится с обстановкой и осуществляет общую координацию… Но в будущем планируем оставить Кравченко как исполнительного и грамотного офицера, уже немного знакомого с местной обстановкой.

– Только звание ему накиньте, что ли… А то майор – это как-то несолидно. Или даже сразу внеочередное. Да и вообще наградите там парней – все-таки отлично сработали в такой срок и без всякой подготовки.

Подвал был темным, но хотя бы не сырым, в отличие от предыдущего. Но Романа это все равно радовало мало, ведь он все еще находился в чьих-то пыточных застенках. В чьих именно? Да кто ж его знает.

Это началось в тот день, когда он, как назло, застрял в пробке по дороге в офис. Самый обычный день необычно теплого островного лета, самая обычная пробка…

А затем – обстрел. Огонь и взрывы. И какие-то ряженые клоуны, одетые словно средневековые солдаты. Мечи, копья, арбалеты…

Роман пытался было сбежать, но получил по голове древком копья и очнулся уже в лагере пленных. К вечеру его и еще пару сотен человек прогнали через какие-то ворота в уже другой лагерь… Который ночью атаковали танки.

Невезение не кончалось – Романа и еще нескольких человек забрал с собой спешно отступивший из лагеря отряд всадников.

Несколько дней они провели в пути, пока не добрались до какого-то города, где оставили двух девушек и какого-то гастарбайтера, а Романа отправили дальше. Так и хотелось сказать – по этапу.

Тогда он думал, что ничего хуже побоев, отвратительной кормежки и изнурительного перехода быть не может… Наивный.

Всадники передали его каким-то непонятным типам в цветастых балахонах, которые немедленно бросили его в самую натуральную темницу, а потом прислали громил и без особых изысков начали выбивать ответы. Учитывая, что эти уроды не понимали ни английского, ни русского, а сами говорили на какой-то тарабарщине – это было сложно. Хотя Роман был готов говорить и без всяких побоев – он-то героя из себя строить даже и не собирался и с радостью бы сказал все, что требуется. Вот только что может знать-то самый обычный менеджер, который, как говорится, «не работает в, а работает на».

Романа перевозили еще несколько раз – подземелья менялись, а вот условия не особо. Но вот в последний раз его прекратили пытать, а вместо этого регулярно заходил какой-то флегматичного вида мужик в темном балахоне, который усаживался перед Романом и смотрел ему в глаза. Долго-долго. И это было ничуть не лучше избиений, потому как голова после этих гляделок раскалывалась так, что хотелось сдохнуть.

Менеджер и хотел бы умереть, да духа не хватало, и жить очень хотелось. Неважно как, но жить. К тому же теперь ему умереть бы явно не дали, потому что этот мужик не просто смотрел в глаза Романа, а еще и методично копался у него в памяти.

Час за часом, день за днем. В полутемном подземелье быстро исчезло ощущение времени – не было понятно, ночь ли на дворе или день. Время разделилось на визиты человека в балахоне и на его отсутствие в камере.

Он перебирал воспоминания Романа, словно вор, знающий, что на дне полного мусора мешка есть золотая монета. Мага-менталиста мало интересовали эмоции или переживания менеджера, на поверку оказавшиеся совершенно жалкими – ему нужна была информация совершенно другого рода.

Его интересовало многое, но менеджер оказался неважным источником. И даже языковой барьер тут был ни при чем – менталисту не требовалось знать язык, он говорил образами.

Всплывают картины из памяти – паспорт, дом, город… Образы складываются в вопрос.