Михаил Медведев - Злая Звезда
– Электроды на месте? – спросила Элька, поглаживая кнопку репликатора.
Виктор приложил к лицевому щитку скафандра пластину бинокля. Два пятна электродов контрастно выделялись на гладкой поверхности большого дубового чурбака. Сегодня ночью Дифор приклеил их там. Не сам, конечно, а подкупив через своего агента одного из плотников. Тот же самый агент крикнет Жаку на русском языке, куда нужно положить голову.
Виктор этой ночью тоже не спал. Он занимался похищением клона Жака из балагана. Это было несложно. Надсадно ноющие костяшки пальцев – не самая большая проблема в жизни, а сломанную челюсть владельца передвижного зоопарка можно даже засчитать как доброе дело, которое обязательно зачтется на том свете.
– Ведут, – сказал Виктор, когда увидел, что солдаты расчищают проход в толпе.
– А вот и мы, – сообщил Дифор, появляясь из соседней комнаты. За шкирку он волок хозяина квартиры. Изрядно помятый аристократ вяло отпихивался от капитана. На лице маркиза сияли многочисленные синяки и кровоподтеки – последствия внезапного ночного вторжения.
– Убери его, – приказала Элеонора.
– Почему? Выставим в окошке, – заартачился Дифор. – Хоть какая-то маскировка.
– Убери, – процедила Элька. Она неотрывно наблюдала за Виктором, надеясь по выражению его лица понять, что происходит на улице.
– Это произвол! Вы ответите! – взревел маркиз и неожиданно вырвался из рук Дифора. Вспышка выстрела осветила комнату. Хозяин дома повалился на паркет. Несколько раз дрыгнув ногой, он затих навсегда.
– Зачем? – Элеонора осуждающе посмотрела на Дифора. – Он был совершенно неопасен.
– Беру пример со своей королевы, – огрызнулся капитан. – Тебя никогда не останавливала чья-то кровь. Лишь бы это была не кровь твоего драгоценного Жака. Сколько душ мы оставили на Надежде? Тебе они не снятся? А мальчишки, которых ты прикончила в банке? Чего ты добилась, убив чьих-то детей и отцов?
– У тебя истерика, Дифор, – Элька отложила репликатор и подошла к капитану.
– Вижу короля, – доложил Виктор. Он мог и не сообщать об этом. От восторженного воя толпы задребезжали стекла и заколыхались тяжелые шторы на окнах. Клон беспокойно заерзал на стуле. Виктор строго посмотрел на него и одарил большой конфетой. Тот послушно затих и начал пускать густые шоколадные слюни.
Жака везли в клетке, установленной на орудийном лафете. У Виктора эта картина вызвала ассоциацию одновременно с казнью Пугачева и похоронами Брежнева.
– Ты же ни перед чем не остановишься! – прохрипел Дифор, с ужасом наблюдая, как Элеонора приближается к нему. – Ты убила двадцать человек одним движением руки. Ты чудовище с иной стороны реальности. Демон, не ведающий жалости. Будь проклят тот день, когда Жак нашел тебя в разгромленной гридерской лаборатории.
– Я не монстр, – прошептала Элька, нежно глядя на Дифора снизу вверх. Сейчас она казалась особенно маленькой рядом с дрожащим от бешенства капитаном. Виктор искоса посматривал в их сторону. На всякий случай он положил руку на заткнутый за пояс лучемет и едва заметным движением пальца снял его с предохранителя. Он опасался неадекватных действий Дифора. Тем более что капитан всё еще сжимал в своей подрагивающей руке бластер, из которого прикончил маркиза.
– Тебя нельзя убить! – Лицо Дифора стало белее накрахмаленного воротничка, за чистотой которого капитан следил очень тщательно.
– Ты пытался это сделать, – спокойно констатировала Элеонора.
Капитан как подкошенный рухнул на колени и разрыдался. Королева ласково обняла его за плечи и прижала взлохмаченную голову к груди.
– Там. В банке. Когда мы поднимались на крышу, – всхлипнул капитан. – Я хотел выстрелить тебе в спину. Сначала у меня заело курок, а потом сгорела батарея…
– Значит, я права, – Элька погладила его по волосам.
– Там тысячи людей, – Дифор мотнул головой в сторону окна и умоляюще заглянул ей в глаза. Теперь он взирал на нее снизу вверх. – Там женщины, дети. Не трогай их, прошу тебя.
– Я надеюсь, нам хватит репликатора.
– Поклянись!
– Клянусь. Горожане не пострадают. Я сделаю всё от меня зависящее, – она встала на колени рядом с ним. – Если ты увидишь, что я теряю контроль над собой – бей меня рукояткой бластера по голове. Убить не убьешь, а сознание я, наверное, потеряю.
– Он поднимается на эшафот, – сообщил Виктор.
– Отлично, – Элька бросилась к репликатору. – Я готова.
Дифор подошел к окну и выглянул наружу через плечо Виктора.
– Слишком шумно, – сказал он ему на ухо. – Боюсь, лазутчик не сможет подать сигнал королю.
– Не учли, – Виктор нервно провел тыльной стороной перчатки по лицевой части шлема, как будто пытался стереть выступивший на лбу пот.
Два солдата в тяжелых скафандрах тащили Жака вверх по ступеням. Король едва переставлял ноги. То ли сильно ослабел после длительного заключения, то ли его здорово избили или, может быть, накачали транквилизаторами.
Похоже, Муратон решил вдоволь поглумиться над сверженным правителем Эстеи. На Жаке не было никакой одежды, если не считать серебристой короны и кляпа, торчащего изо рта.
– Это конец, – одними губами произнес Дифор. – Мы проиграли.
Из-за гвалта толпы Виктор не разобрал его слов, но Элеонора расслышала их, хотя он и стоял к ней спиной.
– Почему мы проиграли? – испуганно пискнула она, бросаясь к окну.
– На нем корона, – объяснил капитан. – Даже если он поймет сигнал моего агента, он не сможет прижаться головой к датчикам.
– На нем и должна быть корона, – убежденно прошептала Элька. – Муратон сорвет ее перед казнью. Это необходимо для имитации легитимной передачи власти.
– Ты уверена?! – грозно поинтересовался Дифор. – Он может сорвать ее и после казни, и, вообще, Муратон плюет на старые традиции. Почему ты думаешь, что сейчас он поступит так, как надо тебе?
Элька отвернулась и сделала вид, что не слышала вопроса. Стражники, палач в бархатном красном камзоле и приговоренный к смерти Жак топтались на досках эшафота. По-видимому, чего-то ждали. По ступеням поднялся судья. В руках он держал свиток с приговором и украшенный золоченой резьбой посох, символизирующий мудрость и силу правосудия. Дифор точно помнил, что посох должен быть из простого дерева, причем вырезать его полагалось раскаявшемуся преступнику из брусьев виселицы, на которой казнили осужденного по ошибке человека. Тогда это означало бы неподкупность суда и презумпцию невиновности. Однако, судя по богатой резьбе, эти два пункта теперь были отменены, как пережиток монархии.
Церемония всё не начиналась. Кто-то невидимый будто играл на нервах заговорщиков. Небо полыхало от непрерывной пальбы из лучеметов. Зенитки то и дело оглашали площадь нестерпимым стрекотом, засыпая толпу стреляными гильзами. Виктор попытался в уме прикинуть, на сколько хватит зарядов у стрелков на крышах. Получалось, что не больше чем на полчаса, даже если каждый из них прихватил с собой по десятку обойм про запас.
Взревели фанфары. Виктор только сейчас заметил установленные под эшафотом черные колонки акустических систем. Всё-таки прогресс добрался и до этой забытой Богом планеты. В окне дома напротив появился человек в белоснежных одеяниях. Над толстым накрахмаленным жабо торчала маленькая змеиная головка Муратона. Толпа возликовала.
– Вот теперь действительно начнется, – мрачно заметил Дифор.
– Не могу понять, что не так с Верховным правителем? – задумчиво произнес Виктор.
– Он без скафандра, – капитан скосил глаза на Эльку. Женщина застыла и стала похожей на каменное изваяние. Пальцы судорожно сжались на корпусе нейрорепликатора.
– Точно, – Виктор хлопнул себя по лбу и тоже бросил осторожный взгляд на Элеонору.
– Сегодня, в пятидесятый день солнечного противоборства, – динамики разнесли над площадью голос судьи, – я, милостью Верховного правителя воплощенный демон правосудия на Эстее, справедливейший Каруляпик, осчастливливаю народ приговором самому кровавому злодею нашего мира.
– С таким именем ему следовало бы работать в цирке, – горестно прокомментировал Виктор.
– Что будем делать? – тихо спросил Дифор, сжимая пальцами рукоятку лучемета. – Может, рискнем? Жест отчаяния? А?
– Самоубийство, – покачал головой Виктор. – Стоит нам высунуться, и через пять секунд от этого дома останется один фундамент, а праздник торжества справедливости благополучно продолжится без нас.
– Кое-кто в любом случае досмотрит представление до конца, – Дифор многозначительно покосился на Элеонору. Виктор не понял странного намека.
– Блин, подойди ко мне, – бесцветным голосом попросила Элеонора. Он послушно сделал три шага и вдруг осознал, что его судьба решена окончательно и бесповоротно. Именно эти три шага лишили его будущего, и это не Жак сейчас стоит на эшафоте, а именно он, Виктор Блинов, и именно ему судья с дурацким именем читает приговор.
