Сергей Вольнов - Сотовая бесконечность
Бронированные корабли развернулись перпендикулярно к первоначальному направлению и разошлись в стороны, раздробив две половины вражеского флота на более мелкие части, которые уже не могли действовать согласованно. Расстреляв судно, нанеся ему максимальные повреждения, они шли дальше, не тратя время на полное уничтожение, а уже абордажные команды добивали команды судов.
Враг впал в панику от невиданной ранее тактики. Неприятельские корабли в беспорядке метались в разные стороны, пытаясь спастись бегством, но корейские суда преследовали их по пятам, окружали и безжалостно топили.
В самый разгар боя грудь Ли Сун Сина внезапно пронзила вражеская пуля, и он упал на палубу. К нему подбежали всегда находившиеся с ним корабельный советник и его племянник, но Ли Сун Син движением руки заставил их замолчать, они попытались позвать на помощь, но он приказал: «Не говорите никому. Не сейте паники…» – Кровь потекла из уголка его рта, но великий корейский флотоводец Ли Сун Син улыбнулся закатному солнцу и добавил загадочные слова: «Врагу не сдаётся наш гордый…»
Этот бой закончился неоспоримой победой корейского флота. Лишь пятьдесят японских судов смогли уцелеть и унести на своих продырявленных палубах несколько тысяч захватчиков.
В средневековой корейской истории нет другого примера столь блистательного военного гения.
…Подлинность реального существования Ли Сун Сина отображена массой исторических свидетельств, десятками архивных документов, сохранившихся в Корее. Секрет его успеха потомки не могли разгадать сотни лет. Войско этого человека действительно строило броненосные корабли и побеждало громадные флоты, топило пиратов и наголову разбивало японских самураев…
Даже самураев. Воинов, достигших апофеоза военного умения.
Исповедуемое самураями Буси-до – вершина воинского профессионализма и одновременно парадоксальное подтверждение бессмысленности войны. Совершенствование, возведённое в абсолют, высочайшее искусство владения телом и холодным оружием, потраченное на поединки, бесконечные стычки кланов и военные столкновения княжеств.
Путь Воина, ведущий в Никуда… Огнестрельное оружие и появление машин свели на нет необходимость и эффективность самураев, и составляющие Буси-до в итоге превратились в спортивные, по сути, виды единоборств. За что, спрашивается, боролись?
Тич чувствовала, что изнурительный во всех смыслах рейд приближается к концу. Каким он будет, она не знала, но предощущала, что количество вот-вот перейдёт в качество. Бесконечно длиться мультифронтовая командировка не может. Рано или поздно придётся избрать один фронт и пройти его весь. ДО ПОБЕДНОГО.
Каким он будет? Где? Когда? Один и тот же для обеих боевых спарок, или…
За прошедшие четыре цикла Тич устала. Мягко выражаясь. Она будто посмотрела подряд тысячи фильмов, прочитала без передышки тысячи книг, более того, прожила тысячу жизней… Тысячу раз искупалась в крови.
Открыла ЛИЧНЫЙ счёт смертей…
И уже с трудом представляла, каково это, жить ОБЫЧНОЙ жизнью, ходить по улицам подземного города, соприкасаться с реальными людьми, НЕ видеть над головой открытого неба… Там вроде какой-то муж имеется, с ним же придётся познакомиться хотя бы… и волей-неволей сравнить с Лёхой.
Пытаясь настроиться на скорые неизбежные перемены в бытии и сознании, она вдруг отмстила, что при выполнении этого задания очень мало использовала носителей женского пола. В местах, где не первый цикл обретались объекты наблюдения, мужчины, бесспорно, преобладали. У войны всё-таки мужское лицо… хотя женщины, если надо, особенно на Земле, способны НА МНОГОЕ. Мужчинам подстать. Боевые подруги.
* * *Практически никто, кроме зачинщиков, не знал, что в пятницу, поздно вечером, в сосновой посадке, возле старого маяка, «береговские» принимают «причеповских».
Заранее не проведала бы о групповой драке и милиция, если бы не я, уроженец «берега». Абсолютно случайно, проведывая мать, за соседским забором услышал я тихий разговор двух парнишек, судя по голосам, лет пятнадцати от роду. Тема их беседы меня оч-чень заинтересовала с точки зрения служителя закона, и я начал копать, используя старые знакомства, опыт следователя, а порой попросту руководствуясь интуицией.
И накопал, да такого…
Собрав всю необходимую информацию, я доложил своему начальству о намечавшемся массовом побоище. Получив приказ немедля действовать, подготовил операцию. Наши «бобики» прятались в густой растительности посадки. Сорок восемь мужиков, отборных ментов в полной экипировке, были полны решимости не позволить обезумевшим малолеткам поубивать друг друга.
Все мы понимали, что задание выпало ой не лёгкое, потому как остановить несколько десятков ненавидящих друг друга балбесов, вооружённых чем ни попадя, не так уж и просто. Конечно, самопальный огнестрел на подобные мероприятия вряд ли притащит даже последний отморозок, а вот ножи, пики, цепи, дубины, арматурные прутья, кастеты… что-нибудь из подручного арсенала наверняка будет у каждого участника «встречи» недружественных сторон.
Сценарий уличной битвы до ужаса прост: стенка на стенку. Разогнавшись, с диким воплем… Примерно через десяток минут выявляется победитель, после того как у одной из сторон дрогнувшие бойцы начинают разбегаться. Чаще всего убегающих трусов не догоняют, бьют тех, кто ещё сопротивляется, сил всё-таки не так уж много осталось, а предателей всё равно потом свои же накажут. Но тут у терпящей поражение, поредевшей стороны обычно просыпается второе дыхание. Загнанные в угол пацаны понимают, что терять им уже нечего, кроме самоуважения и здоровья, и стоят насмерть, спина к спине, до последней капли крови, как наши солдаты в сорок первом под Москвой… Вот тогда и происходят самые страшные увечья, даже убийства. Жутко смотреть на этих несовершеннолетних, безмозглых оболтусов, толком ещё не знающих, что такое жизнь, но уже готовых с ней расстаться. Прямо на глазах утрачивают они человеческий облик…
Есть ещё несколько вариантов развития массовой уличной драки. Так, например, бывает, что через пару минут после начала схватки одна из сторон бросается наутёк всем скопом, словно по команде. В таком случае слабого противника преследуют, и, нагоняя по одному, жестоко избивают. Случается и такое: из одной толпы кто-нибудь выходит, что-то внушительно говорит, в чём-то убеждает, и противник убирается восвояси без боя, «базаром задавленный».
Но этим пятничным вечером события развернулись по сценарию совершенно небывалому…
Отборные сотрудники были наготове и ждали моего сигнала. Я подобрался как можно ближе к предполагаемой арене боевых действий, спрятался в укромное место, где заметить меня было никак нельзя. Укрытием мне послужила небольшая яма, поросшая по краям густым кустарником.
Вполне удобно и обзор великолепный.
Постепенно начала собираться «береговня». Притом самым первым заявился взрослый мужчина лет сорока, без особых примет, неизвестный мне раньше, а я ведь вырос на Береге, и этот мужик вполне мог бы быть моим одноклассником… Подходившие ребята кучковались возле него и внимательно слушали всё, что он им серьёзно вещал. Вёл незнакомец себя уверенно, по-хозяйски и, насколько я мог судить, – пользовался у местных уважением. Когда большая часть бойцов собралась, он созвал присутствующих поближе и принялся что-то чертить на мягком песчаном грунте, подкрепляя начерченное пояснениями. Завершив инструктаж, отряхнул руки, глянул на часы и громко выкрикнул:
– Наливай!
Молодёжь выпила в три захода, практически ничем не закусывая, и дружно закурила.
Водку в двух объёмистых сумках, между прочим, принёс с собой незнакомец.
Со стороны шоссе выплывали из сумерек силуэты «причеповских». «Береговские» побросали окурки и достали оружие. С приближением гостей я, к своему удивлению, отметил, что «причеповские» явились фактически безоружными, если не считать оружием палки, да и то в руках всего у нескольких человек.
Расстояние между противоборствующими бандами быстро уменьшалось.
Было заметно, как с ноги на ногу нетерпеливо переминались «береговские» мальчишки, но взрослый незнакомец словами сдерживал их порыв. Противники же, наоборот, вели себя спокойно и уверенно. С каменными лицами и въедливыми взглядами они медленно приближались.
Ну, всё, как говорил Юра Гагарин, поехали. Я потянулся за рацией, медлить больше нельзя. Рация не отстёгивалась, наверное, зацепилась за ремень. Я дёрнул сильнее, но рация осталась на месте… А дальше вообще началось что-то невероятное: рука налилась свинцом, а потом и вовсе отнялась, то же самое творилось и с левой. Решив подняться из ямы, встать в полный рост и отдать приказ во весь голос, я понял, что парализованы у меня также ноги, язык, всё тело… Будто кто-то схватил меня, сжал в огромном кулаке и держит, не выпускает… только голова поворачивается, будто из кулака торчит.
