Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм"
Патронов у него было куплено четыре коробки — 200 штук. Забив четыре магазина, он уже было хотел опробовать своё творение и попытался уложить винтовку в чемоданчик, но, она, почему-то не хотела укладываться в паролон. Что-то ей мешало.
Китяж поддел ногтём край уплотнителя и вынул его из кейса. На обратной стороне мягкого пластика была вырезана ещё одна ниша, продолговатой, цилиндрической формы. А в ней воронёная трубка.
— Ай, да Фашист, — Тяжин достал трубку из кейса. Сейчас он держал в руках настоящий глушитель. Щелевой, проточный, а самое главное — штатный, а не какая-то там, кустарщина, — Ай да красавчик!
Глушитель на М-16 не прикручивается. Он защёлкивается на два уса, типа пужинки. Достаточно немного надеть глушитель на ствол, повернуть его по оси на девяносто градусов и одеть до характерного щелчка. Всё. Можешь стрелять бесшумно.
Китяж пристегнул глушитель, снарядил магазин, не тот, который был раньше, а новый, на тридцать патронов, и вышел из избы к озеру.
— Ты что это удумал, — недоверчиво глянул на глушитель Аббат, — Здесь стрелять запрещено. Даже с глушителем.
— Ничего, крёстный, — весело кивнул головой Китяж, — я же не по дичи стрелять буду.
Тяжин взял пустую пластиковую пятилитровую банку, из под питьевой воды, наполнил её водой из озера на половину, и, что было сил, бросил подальше от берега. Банка улетела метров на семьдесят.
А пока она летела, Кирилл сдёрнул с плеча автомат, дослал патрон, и начал прицеливаться. Первая пуля попала в банку, едва та коснулась воды. А вот вторая не вылетела. Пришлось нажать на крючок второй раз. Снова сухой плевой и звон гильзы о камни. Очереди не было.
Тяжин уже начал было сомневаться, всё ли он правильно собрал, но потом вдруг ударил себя ладонью по лбу и перевёл флажок режима огня в третье положение — AUTO.
Бутылка, как гордый эсминец «Кореец» при Цусимском сражении, всё ещё держалась на плаву.
Тяжин прицелился, выдохнул на половину, и медленно потянул крючок в третий раз. Три коротких удара в плечо и звон гильз, развенчали его сомненья о правильности сборки, а пробка от бутыля, отлетевшая от точного попадания, подтвердила квалификацию Фашиста.
Винтовка теперь не только превратилась в автомат, но ещё и стреляла точно и бесшумно.
Кирилл довольно кивнул и снова сказал, только, на этот раз, куда-то в небо:
— Ай да Фашист…
Глава 14
Бывший Санкт-Петербург
Ныне 78-й регион.
Где-то в Главном Городском Коллекторе
00 ч. 00 м.
2 сентября 2012 г.
Воняло в этой огромной трубе страшно, но Кирилл был «тёртым калачом». Он просто представил, какие здесь были ароматы, когда все продукты жизнедеятельности северной части города стекались сюда. И как только он это представил, прочувствовал, пропустил через себя, он сразу начал дышать свободно и легко.
Чего не скажешь о Павлове. Этот блевал где-то рядом. Где именно, Тяжин пока не знал, потому что на голове у него был всё тот же пыльный мешок. И руки ему связали получше, чем это сделал Павлов. Связали так, что ладонями он мог обхватить локти. И замотали скотчем от запястий до локтей. А к связанным рукам привязали верёвку и закинули петлю на шею. Дёрнешь рукам — сам себя придушишь…
Под ногами хлюпали остатки прежнего человеческого дерьма, смешанные с дерьмом нынешним. Коллектор был ниже самого глубокого места в метро — 90 метров. Ползать по этой жиже, да ещё и с мешком на голове и подгоняемым тычками автомата в спину — занятие не весёлое. А ещё и напарник, который тебя сдать хотел, идёт рядом и своим блевотным рыком, распугивает одиноких крыс. Как сказал бы Карабас Барабас: «ЭТО ПРОСТО ПРАЗДНИК КАКОЙ-ТО!!!»
Кирилл соображал, что делать дальше. «Первым делом надо узнать — кто это такие. То, что бойцы опытные — видно по тому, как связали руки. А дальше? А дальше — по обстоятельствам! Сигнал можно попытаться подать, Рябе с Никотином. Они сейчас, сто пудов, как два зверя в клетке. Только бы это были „свои“. Хотя, какие, на хрен „свои“. „Свои“ сейчас остались у Рябинина. И их там трое. Ещё „свои“ есть на Правом берегу. И их там тоже трое… Данька… Он ведь „Свой“. Он сейчас наверное уже спит… Родной… „Свои“ сейчас на Кургальском полуострове врагов в окопах ножичком режут… „Свои“…».
А Павлов, тем временем блевал и плакал, плакал и блевал. Да, не просто, плакал. Рыдал. Выл белугой. Ревел, шмыгал носом и сдерживал рвотные позывы.
«Первым делом, с этой тварью разберусь», — думал Китяж, чавкая по канализационной жиже ботинками, — «А пока, не дрейфь, Тяжин. Бог не выдаст — свинья не съест…»
Он попытался прислушаться к разговору своих конвоиров, но сквозь плотный тряпичный мешок трудно было разобрать, о чём они говорят.
И тут у него заныла рука. Та самая, в которой нащупывался камень. А потом, камень начал жечь. У Китяжа создалось впечатление, будто он, как «чужой» в его теле, пытается вылезти наружу. Тяжин, как мог приподнял руки за спиной, чтобы не придушить себя, и попробовал немного ослабить скотч, но он ещё больше прилип к «комку».
«Нет, Саныч. Так дело не пойдёт. Надо придумать что-нибудь другое».
— Эй, вольный народ! — Кирилл сказал это нарочито громко, чтобы все, кто его конвоирует, услышали его слова, — Давайте хоть остановимся, перекурим!
— Курить вредно! — громко ответил тот, кто шёл у него за спиной, — Никотин убивает. Ты разве не в курсе? А если и не убивает, то я могу… — в подтверждение своих слов, он ткнул Тяжина стволом в спину, сильнее обычного.
— В курсе, в курсе, — Тяжин услышал до боли знакомую фразу и решил ковать железо, что говориться, не отходя от кассы, — Знавал я одного Никотина. Он так убивает, — на слове «так», Тяжин сделал особенный акцент, — Закачаешься. Бьёт, зараза, не больше раза. Но попадает не мимо глаза…
Тот, который вёл Китяжа, вдруг остановился и что-то тихо сказал своему коллеге. Тот громко ответил что-то типа «Петя Аццкий разберётся».
«Вот уже и командира своего вы мне слили» — про себя ухмыльнулся Китяж, — «Интересная у него погремуха. Петя Аццкий. Прямо как Аццкий Сотона…»
— Слышал? — конвойный снова ткнул Тяжина автоматом в спину. Только, на этот раз, сделал он это не сильно, нехотя, — Пятачок разберётся… — вдруг, конвоир вздрогнул. Кирилл понял это по очень резкому и очень короткому тычку ствола в спину, — Что там, Вася?
— Да, вроде крадётся кто, — послышался сзади тихий голос Васи, — А вроде и нет никого…
«А Ух ты, ещё и Пятачок! Вообще, праздник…» — Кирилл уже был доволен той нехитрой разведкой, которую он провёл.
— Так бахни туда!
— Тимур потом за каждый патрон спросит. Веди своего «зомбика»…
— Слышал, зомбик. Шагай вперёд…
— Слышал, — как можно мрачнее ответил он.
— Тогда, давай в темпе. Тут немного осталось. Километра полтора…
* * *Как Миша получил удар по затылку, он не помнил. Просто всё вокруг погасло. И звук, и изображение. А очнулся он от того, что ему было очень холодно. И не мудрено. Он был только в ХэБэ. Ни тёплого бушлата, поверх которого был надет маскхалат, ни самого маскхалата, ни шапки, ни перчаток, ни даже ботинок на его ногах не было. Оружия тоже не было. Остался только штык-нож, болтаться на поясе.
«Слава богу, что хоть пояс оставил! Кто же это? Китяж? Нет… он не мог. Я ему спину прикрывал. Павлов?… ПАВЛОВ!!! Сука!!!» — Михаил приподнялся на снегу и огляделся. Вокруг никого. Хотя… Мутным взглядом он заметил две шедшие на правом берегу фигуры. Причём, одной идти было явно неудобно, а вторая была нагружена тремя вещмешками.
«Вот ты где, упырь! Надо в бункер валить! Доложить. НЕТ! В бункер нельзя. Закроют сразу же, как сообщника. Надо Китяжа выручать! Вытаскивать, во что бы то ни стало. Всё, Козыревский. Поскакал.» — Миша растёр снегом уже начавшие неметь ступни и быстро пошёл по следам, оставленным Китяжем и Павловым. Он торопился, пытаясь сократить расстояние, ведь неизвестно, куда этот гад его заведёт.
И как он не спешил, а, всё равно, потерял эту весёлую парочку из виду. Когда он вышел на набережную у несостоявшегося «Охта-центра» ни Китяжа, ни Павлова наверху уже в помине не было. Это и радовало и огорчало одновременно. С одной стороны, можно не особо беспокоиться, что Павлов задумает обернуться и увидит его. С другой, может он уже заметил слежку и решил устроить засаду.
«Что ж. Семи смертям не бывать, а без Китяжа мне возврата нет…» — решил Михаил и уверенно, но в то же время, осторожно, пошагал по следам в сторону Среднеохтинского проспекта.
Здесь, были уже более или менее «живые» дома — у некоторых уцелели даже два этажа. Некогда любимый всеми «Спортивный» магазин на Среднеохтинском, был одним из таких «счастливчиков». Конечно, от витрин у него ничего не осталось. Да и внутри уже похозяйничали. Дальше, правее, когда-то стояло здание не то полиции, не то ГАИ. Сейчас от него осталась только разграбленная оружейка. Ещё дальше — завод… Что за завод? А хрен его знает…
