Стреляй, напарник! - Андрей Олегович Белянин
Её подопечных сатир-распорядитель провёл к другому фонтану, возле которого также был накрыт небольшой столик с приставленными к нему двумя скамьями. Усевшись поудобней, гости набросились на угощение, состоявшее в основном из фруктов и сладостей. Не заботясь о соблюдении этикета (всё равно они его не знали), парни сметали всё с тарелок, запивая водой и сладким напитком наподобие компота.
Такой аппетит был вполне понятен, ведь все трое с самого утра ничего не ели, если не считать полпачки галет, которые Тимохин свистнул у Кота во время полёта. Озадаченно почесав себя между рогов, Пенелопус спросил:
– Может быть, достопочтенные гости желают покушать более солидно? Так я могу выпросить дозволения у госпожи Марии подать мяса, сыра и вина.
– Всенепременно! – прозвучал громоподобный голос, и все находящиеся во дворике в едином порыве уставились на лестницу с террасы.
Горделивой, властной, преисполненной достоинства походкой по ней спускался Михаил Георгиевич, то есть теперь, стало быть, стратег Костас. Если бы оперативники не знали, кто это такой, они бы и не узнали в этом статном древнегреческом воителе старого егеря из саратовских лесов.
Его густая борода была завита в кудряшки, волосы на голове уложены в сложную причёску, мощный торс затянут в богатый пурпурный хитон, скреплённый золотыми фибулами и подпоясанный богато украшенным ремнём. На левом боку в изящных ножнах покачивался ксифос[4].
Как и Мария, он был бос, соблюдая древнегреческий обычай ходить внутри дома без обуви. В руке Михаил держал полную миску орехов, которые с видимым удовольствием грыз, разламывая пальцами скорлупу.
– Всенепременно, – повторил он поклонившемуся Пенелопусу и уже менее громко добавил: – Подай всего, и мяса, и сыра, и хлеба. Ещё капустный салат не забудь. Но, – его палец предостерегающе указал в небо, – никакого вина. Только вода и морс!
С улыбкой оглядев гостей, хозяин дома пояснил:
– Вино перед боем пить не стоит. Оставим его для празднования победы.
– Мой господин, – Мария, поднявшись со скамьи, пошла навстречу Костасу, – рада вас приветствовать.
– Здравствуй, Машенька. – Стратег взял её свободной рукой за плечо и, слегка подтянув к себе, поцеловал по-отечески в лоб. – Эти люди – мои добрые друзья, можешь при них не так строго соблюдать этикет. Пусть они почувствуют себя как дома.
– Ну слава богам! – с радостным облегчением воскликнула девушка и, подхватив со столика персик, прыгнула на скамью, забравшись на неё с ногами. – А то я уже думала, что придётся весь день изображать из себя чопорную дуру. Ходить как палку проглотившая, ни чихнуть, ни сморкнуться. Эй, парни! – окликнула она опешивших оперативников. – Захлопнули рты и давайте подтаскивайте свои скамейки поближе к нам. Хватит по углам ютиться, поужинаем все вместе, дружной компанией.
– Да-да. Подтягивайтесь к нам, – поддержал воспитанницу Костас, садясь на скамью к девушкам, поближе к Варваре и предложив ей орешков.
Приглашать дважды парней не пришлось, Саша и Всеволод в четыре руки перетащили свой стол к столику хозяев дома, а Ашас подтянул за ними скамейки. Правда, эмиссар (то ли по незнанию, то ли нарочно) не отрывал их от пола, а тащил волоком, из-за чего деревянные ножки противно скрипели по шлифованному мрамору. Получив за это два нелестных высказывания и один подзатыльник, он, ничуть не конфузясь, уселся рядом с Марией, не сводя с неё обожающего взгляда.
– Итак, бездельники! – взял слово греко-саратовский граничар. – Пока ждём перекус, обсудим наши планы на сегодняшний вечер, а главное, на сегодняшнюю ночь.
– А в эти планы не входит визит в купальню? – перебила его воспитанница. – Я велела наполнить для тебя ванну.
– Спасибо, солнышко, но не в этот раз. Я уже сходил в баню там, у себя, так что теперь чистый и свежий, в бой пойду блистающим и благоухающим. Вот, возможно, кто-то из ребят попозже этой ванной воспользуется, даю им своё на то разрешение.
– Ну если они и пойдут, – Мария заговорщицки переглянулась с Варварой, – то после нас, девочек, мы с Варей первые искупаемся.
– Не возражаю, поступайте, как вам заблагорассудится.
Тимохин и Долгоруков настороженно переглянулись. Как видно, услышав фразу о девочках в ванной оба вспомнили поцелуи в губы. Мало ли что там ещё было в обычаях этих греков?
– Позвольте? – первым поднял руку Всеволод. – А стоит ли тратить время на водные процедуры, учитывая, что нас всех ждёт марш-бросок до граней и жестокий махач в полнолуние? Может, уж лучше после помоемся, когда всё закончится?
– Хм! – Михаил Георгиевич скептически оглядел троицу оперов. – Вы, похоже, всё ещё не поняли, что вам уготовано.
– А что нам уготовано? – спросил за всех Саша.
– О, приятель! – перешёл на пафосный тон местный стратег. – Вам я хотел поручить самую важную для меня миссию. Важнее и придумать невозможно.
– Что же это за миссия? – Оба парня, завороженные тоном Костаса, даже привстали со скамей, и только Ашас сидел неподвижно, продолжая любоваться его воспитанницей.
– Понимаете, тут такое дело… – Ветеран граничар доверительно склонился в сторону внештатников. – Я на защиту граней уведу из полиса все военные формирования. И регулярную армию, и ополчение. Здесь останутся только полицейские группы из простолюдинов и рабов. Не бог весть какое воинство, но для соблюдения правопорядка они вполне подойдут. Однако для охраны моего дома, а главное, для защиты дорогой моему сердцу Марии, которую я люблю как родную дочь, мне бы хотелось оставить в хате и более серьёзных бойцов.
– Вы нас имеете в виду? – скептически спросил Александр.
– Конечно! Именно об этом я думал, когда выпрашивал у Толика разрешение вас забрать.
– Что? Вы выпрашивали нас у Сулинова? – не поверил своим ушам Тимохин. По вытянувшемуся лицу Всеволода было видно, что он разделяет скепсис напарника. – Он же нам прямым текстом сказал, что мы для него обуза и ненужный балласт. И запундырить нас куда подальше – его заветное желание.
– Чепуха! – уверенно отмахнулся дядя Миша. – Это он говорил не всерьёз, врал вам из лучших побуждений.
– Каких побуждений?
– Говорю же, из лучших. Чтобы вы не переживали, что вас уводят с передовой, где придётся стопроцентно драться, на охранную работу. Но поверьте, друзья, – продолжал вдохновенно врать граничар, – охрана моей Машеньки для меня во сто крат важнее, чем защита той егерской лачуги, всей ценности в которой только ковёр-портал, из-за него, собственно, её и будут штурмовать. Ну и пёс с белкой, конечно. А Маша – это моё всё! И вот её безопасность я не могу доверить кому ни попадя. Только опытным, проверенным бойцам.
– С каких это пор мы стали такими опытными и проверенными? – всё ещё не желал верить в егерскую искренность Саша.
– А с
