Вик Разрушитель 6 - Валерий Михайлович Гуминский
— Видимо, не настолько Пясты бедны, что готовы вложить чужие деньги в поиск наемных бригад вроде «Чёрных Ястребов», — усмехнулся цесаревич. — Да, мы и этот канал раскрыли. Желание изгнанников свалить Ягеллонов настолько жгучее, что они даже готовы уничтожить их союзников — императорский клан Мстиславских.
— Я так понимаю, Ваше Высочество, вы приехали не только на турнир полюбоваться, — дож повернулся вполоборота, закинув одну руку на высокую спинку дивана. — Значит, наверху решено прекратить контакты с дожем Мочениго и сделать ставку на другую Семью?
— Да черт его знает, Луиджи, — простодушно откликнулся Юрий Иванович, заметив, что машина замедляет ход и подъезжает к причалу. — Вначале такая задача и была поставлена императором, но узнав о подноготной Марани и других менее значимых аристократов, я задумался. А есть ли смысл менять шило на мыло? Вам понятна эта идиома?
— Вполне, Ваше Высочество, — приободрился Мочениго и замер, ожидая услышать окончательный вердикт… если цесаревичу дано такое право.
— Контакты с Пястами не прекращать, но золотой ручеек урезать до минимума, — жестко проговорил Мстиславский. — Объясните это недовольством императора за срыв свадьбы. С самым скорбным видом признаете официально, что ее не будет. Сына особо не очерняйте, незачем плебеям знать подробности, придумаете сами увлекательную историю. Все зарубежные контакты Пястов должны быть известны и нам вплоть до самых незначительных, это не обсуждается. Теперь с островитянами… Продолжайте в том же духе, черт с ними, пусть жрут с удовольствием и повизгивают. Постарайтесь поближе сойтись с бенефициарами идей. Играйте раскованно, ничего не бойтесь. Можете в кулуарах посмеиваться над простодушием русских.
— Вы меня только что завербовали, — кисло улыбнулся Мочениго. — Я человек не бедный, но поверьте, расположение русских ко мне куда приятнее, чем к другим спесивцам, желающим занять мой пост. Я согласен и дальше сотрудничать с вашим кланом. Беспошлинная торговля на территории Венеции, значительные скидки на материке, торговые преференции, ну и восточные порты Италии к вашим услугам.
— И военная база на острове Короман, — безжалостно добавил Мстиславский.
— О, это очень серьезная заявка, — поджал губы дож. Впрочем, по его глазам было видно, что человек просчитывает варианты, а не старается увернуться от неприятной сделки. — Хорошо, я постараюсь найти серьезных людей в Риме, которые пролоббируют передачу острова иностранному государству. Поймите, я не могу в одиночку распоряжаться данным клочком земли. Да еще местных венецианских князей придется уламывать, тех же Марани.
— Попробуйте через Франческу, — улыбнулся Юрий Иванович. — Пусть ваш сын проявит гибкость и политическую зрелость. Он не настолько ветрен и безнадежен.
— Спасибо, Юрий. Я ценю ваше доверию, и постараюсь больше не совершать глупостей, — откликнулся дож Мочениго. — Мы на месте. Катер уже ждет нас.
Глава 7
1
По какому признаку Фортуна выбирает счастливчиков, она сама никогда не признается. Но я точно знаю, что не принадлежу к их числу. Из всего разнообразия вариантов умудряюсь вляпаться в тот, который лишь закручивает спираль событий. Я мог бы отказаться от предложения Дубровского и остаться в отеле, благополучно продрыхнуть в постели, а днем побродить по удивительному и странному городу, созданному причудливым гением человека и природой. А вместо этого сижу теперь в камере на пять человек и пялюсь на стену, где под свежей побелкой проступают шедевры наскальной живописи и литературы. Практически все на иностранных языках, но и на русском тоже есть. Немудренная фраза «макаронники, идите в ж…» сразу приобрела благозвучие и ободрила меня, подготовив к будущим испытаниям. Пытать, конечно, меня не станут, но за хулиганство во время ночных катаний по лагуне взгреют так, что мало не покажется.
Я не маялся похмельем, как мои соседи. Егорка Дубровский, Дима Глинской и еще пара ребят с физико-математического факультета МИУ вяло переговаривались, ожидая, когда нас вытащат из заточения. Мне вполне комфортно было с одной бутылки портера, а напиваться всерьез было очень неосмотрительно, когда за тобой ведут охоту.
По словам парней, консул уже должен быть оповещен, и спасительная кавалерия в виде бравых специалистов дипломатического корпуса с минуты на минуту ожидается у порога полицейского отделения. Но миновала ночь, утренний завтрак в виде большой коробки пиццы и нескольких упаковок с апельсиновым соком, солнце подступало к зениту — а мы оставались на месте. Недовольство уступило место тревоге. Здесь, в Венеции, находится русский цесаревич, уж ему-то доложили о происшествии! Почему никто из представительства не появился? Где адвокат? Вопросов было куда больше, и не на один из них мы не могли придумать внятного ответа.
— Или дело дохлое, или о нас забыли намеренно, — рассудил Дубровский, меланхолично лежа на голом матрасе. В помятой рубашке со следами вчерашнего боя в виде пивных пятен и чьей-то крови он выглядел как молодой задиристый вороненок, которого едва-едва успокоили.
— Но других-то выпустили, — возразил Женька Сахаров, один из студентов-«физиков», выступавший в команде пилотов защитником. Его округлое, чуточку простоватое лицо провинциального дворянина было кем-то тщательно обработано кулаками. На левой скуле наливается синяк, нижняя губа разбита, и он ее постоянно облизывал языком, чтобы не покрывалась коркой. — Значит, дело не в этом.
— Мамонов, а чего это к тебе упыри штатовские прицепились? — поинтересовался Димка Глинской. — Не к кому-нибудь подошли, а сразу к тебе. С таким видом, будто ты у них что-то украл. О, кстати, я же расслышал, как один хмырь с рожей профессионального бандита внятно сказал «theft»: кража, воровство. Моего утонченного английского хватило понять.
— Они ошиблись, — спокойно ответил я. — Возможно, мое лицо чем-то схоже с тем, кто их и обворовал. Вот и прицепились.
— Ага! — заржал Дубровский. — «Ты кто такой, черт?» Жжешь, Магус, феерично! Не ожидал от тебя такой взвешенной эстетики общения! Ну, так-то ты прав. Какой-то босяк из Америки тычет пальцем в потомственного дворянина и обвиняет его в краже. Я бы сразу спалил гада, глазом не моргнул. А ты молодец, выдержал, только кулаком по морде врезал. Сколько этот бугай летел?
— Метров пять, — подсказал еще один студент из сборной, симпатичный шатен по имени Валентин. — Хороший прямой, прямо классический. Удивительно, как при своем весе ты умудрился свалить этакую машину.
— Ментальный удар, — честно
