Без права на подвиг - Андрей Респов
А вот и площадка над головой. Люк открыт. Замечательно. Просовываю пистолеты в дыру и делаю по три выстрела со смещением директрисы по сторонам света, не забывая мысленно считать. Так, в правом у меня ещё три патрона, в левом — должно быть пять. Будем надеяться, фельдфебель был рьяным служакой и держал оружие полностью заряженным.
Теперь — рывок! И я внутри. Хе-хе… А ничего так. Один из пулемётного расчёта уже слышит пение архангелов, другой судорожно вцепился в станину MG, а пытается зажать правой рукой простреленное бедро. Что ж, не буду заставлять солдата мучится.
В следующую несколько секунд моего субъективного времени окидываю взглядом позицию сначала через одну амбразуру, затем через другую.
А вот и наши адские грузовички подоспели. В режиме ускорения кажется, что они тащатся со скоростью трёхколёсного велосипеда. Над крышей второго, что следует за ведущим, нацеленным на таран ворот, красиво расцветает, мерцая в жёлтом ореоле, огненный четырёхлепестковый цветок пламени, вырывающегося из ствола пулемёта, которым Кирвава косит супостатов слева по борту. На его фоне совсем уж скупо и невзрачно выглядят всплески пистолета-пулемёта, направляемого твёрдой рукой старшего политрука.
Что ж, пора и мне выходить в режим реального времени. Сдаётся мне при такой плотности огня с обеих сторон внизу даже в режиме ускорения моему аватару будет находиться чрезвычайно неуютно. А отсюда, с высоты небес, я всегда смогу помочь своим парням дополнительным огоньком. Тем более что немцы явно пока не сообразили, что вторая вышка захвачена. Это у меня по субъективному времени прошло секунд тридцать, не более. А там, в обычном потоке — максимум пять. Слишком мало, чтобы сориентироваться. Охрана просто отвечает огнём на огонь, ещё не очухавшись от неожиданности и не поняв, что остались совсем без прикрытия.
На этот раз, выйдя из ускорения, я испытал острейший голод и жажду. Ага, Гавр! Догнал тебя всё-таки откатец. А ты-то уж думал, что сможешь всю ночь блохой суетиться. Ну да ничего: ревизия карманов усопшего пулемётного расчёта сделала меня обладателем целых двух пачек галет и сублимированного супа непонятного происхождения. Плевать!
Жуя с остервенением вместе с обёрткой трофейную жрачку, не чувствуя вкуса и запивая из снятой с пояса фляги одного из фрицев, я первым делом убедился, что с моим напарником всё в порядке. Климов прекрасно чувствовал себя за стеной будки. Изредка высовывая ствол пистолета-пулемёта из-за угла и постреливая для острастки одиночными. Рядом с будкой валялся ещё один труп охранника. Значит, в будочке тоже был немец, который, на свою беду, решил выйти посмотреть, кто имел наглость напасть на охрану северных ворот.
В этот момент стрельбу перекрыл грохот выбиваемых бампером Блица ворот и противный скрежет колючей проволоки по металлу. Я бросился к другой амбразуре, наблюдая одновременно несколько моментов разворачивающегося прорыва.
Первый грузовик уже преодолел периметр и начал почему-то притормаживать на выезде. На той вышке, что была оборудована прожекторами и более открыта, не наблюдалось никакого движения. Внизу и на лестнице замерли бесформенными кулями двое немцев. Что-то в этой картине меня насторожило. Какое-то несоответствие, вызывающее неясную тревогу. Стоп! Пулемёт! Где второй пулемёт? Если эта бандура свалилась по какой-то причине, то я бы видел его так же явственно, как и труп пулемётчика. Даже если бы MG был без станка. С-сука? Где это грёбанный пулемёт? Семён же утверждал, что здесь их два…
И словно в ответ на мой вопрос сквозь ставшими редкими единичные выстрелы охраны прогрохотала длинная, на пол-ленты узнаваемая очередь из «Костореза». Внутри что-то оборвалось. Кабина грузовика, выбившего ворота затряслась от множества попаданий. В следующую минуту произошло сразу несколько событий: обстрелянный грузовик попытался завестись и тут же заглох, ехавший за ним, ударил по тормозам и сдал назад, при этом, Кирвава стал остервенело поливать огнём, перенося его то в пространство между грузовиком и вышкой с разбитыми прожекторами, то между моей вышкой и снесёнными воротами.
Блин, да он же попросту не видит, откуда обстреляли кабину первого грузовика! В следующий момент и я, и отступающие на втором грузовике смогли убедится откуда стреляет невидимый пулемёт: вторая очередь из «Костореза» угодила прямиком в топливный бак расстрелянной машины. Полыхнуло знатно. Огонь охватил и кабину, и почти весь кузов. От взрыва грузовик взбрыкнул задними колёсами, словно норовистая лошадь, и сместилась вправо.
Свет взрыва подсветил окружающее пространство метров на пятьдесят. И я понял, почему не мог видеть до этого, откуда стреляет невидимый пулемёт: до вспышки меня от огневой точки загораживал сам грузовик! Бл@-@-@-дь! Сглазил Краснов, с-сука… Да и я, дебила кусок, тоже хорош.
Ладно, Гавр, некогда посыпать голову пеплом. Пора вылезать из задницы, пока не засосало совсем глубоко. Попытки Кирвавы достать немецкого пулемётчика были тщетны: пулемётная точка была организована немцами в десяти метрах снаружи на обочине дороги по всем правилам. Обложенная мешками с песком широкая амбразура позволяла держать под огнём довольно большой сектор. А главное, не позволяла нам выехать с этой стороны. Рисковать, отступать и искать другое место прорыва — значит терять драгоценное время. Похоже, немецкому пулемётчику патронов на год хватит: стрелял он уже экономными короткими очередями. Слава богу, второй грузовик вовремя отступил.
В ярости я запихнул остатки упаковки с галетами в рот целиком и, остервенело жуя, лихорадочно соображал. Пока мозг приходил к единственному оптимальному решению, руки сами скручивали блокирующий винт хомута, удерживающего MG на станине. Разворачивать в тесноте площадки с двумя трупами пулемёт вместе со станком — явно сизифов труд. А стрелять придётся в противоположную амбразуру. Оптимизм внушала уверенность, что уж я-то в темноте немецкому пулемётчику почти не виден до самого момента открытия огня. А вот его лёжка отсюда, с высоты почти двенадцати метров, была как на ладони.
Успокоив дыхание и хлебнув воды из фляжки, я снова вошёл в ускоренный режим. Риск истощения стоил того, чтобы повысить шансы в противоборстве с профессионалом. Ведь стрелял я из «Костореза» всего раз в жизни, за что спасибо Пашке и толстяку Георгу. А Ремесленник, красава, словно в воду глядел…Эх!
Растопырившись в тесном пространстве площадки, я обнял пулемёт, как любимую женщину, шепча всякую ерунду, обращаясь к оружию, как к живому существу.
— Давай, эмгэшечка, братец, не подведи. Ведь правда за нами…
Прицелился, мысленно радуясь тому, что устройство прицела
