Конан и карусель богов - Ник Перумов
– Мясо! – тонким голоском пропищало существо, совершенно игнорируя Конана и посланца Крома; оно глядело только на попятившихся от страха девушек. – Сбежавшее мясо! Я нашел, я и съем! Ух, как обрадуется Старая!
– И кого это ты тут вознамерился съесть? – двинулся вперед посланец Крома, однако киммериец опередил его. Вне себя от того, что на пути появилась еще одна преграда, Конан, как встарь, сперва взмахнул мечом, а уж потом подумал, нельзя ли было обойтись как-нибудь иначе…
Клинок из плоти демона вошел точно между глаз крылатой твари, рассек надвое уродливый череп, грудину и остановился только где-то возле паха. Разрубленное надвое существо еще несколько мгновений стояло, продолжая что-то болтать про мясо, а потом из раны повалил густой серый дым и демон опрокинулся навзничь, корчась и извиваясь. Из рассеченного рта вырывались жуткие звуки; это было какое-то проклятье, и Конан разобрал в нем свое имя. Невольно он нагнулся ближе к поверженному; и, приподнявшись, тварь вдруг отчетливо выговорила, глядя прямо в лицо киммерийцу: «Быть тебе заключенным в Карусели Богов!» И, едва эти слова отзвучали, тварь задергалась, вновь рухнула набок, серый дым превратился в тягучую серую же жидкость – и остекленевшие глаза мертвого демона уставились в обезумевшее небо.
«Как может умереть слуга самой Смерти?» – мелькнуло в голове Конана за миг до того, как в его руку впились цепкие пальцы Бёлит.
– Ты зарубил слугу Старухи, – трясясь от ужаса, выдавила неустрашимая прежде предводительница пиратов. – Дух его, конечно, все равно не убить; ты уничтожил то подобие тела, в котором они существуют здесь…
– Старуха не скоро создаст ему новое, – заметил посланец Крома, – но теперь берегись, киммериец! Старуха этого не простит, – закончил он мрачно.
– Кром! Что за Старуха?! Почему никто ничего не объясняет мне?!
– Старуха – это Смерть, – пояснил посланец Крома. – Точнее, некто, кто властвует в пределах, куда попадают души умерших. А тварь, которую ты лишил телесного облика, – ее прислужник. Дело в том, что Серые земли – это десятки и сотни преисподних, где обитает множество демонов; демоны эти, насколько я знаю, не слишком-то ладят между собой. Время от времени у них, как и у людей, случаются войны. Тогда стены преисподних содрогаются… и в такие моменты у душ, что томятся во владениях Старухи, появляется пусть и крошечный, но все же шанс вырваться отсюда… А Старуха – великая скряга; наверное, поэтому при сотворении мира ее и посадили здесь, стеречь Залы мертвых… так вот, для нее пропажа хоть одной души – острый нож в сердце. Твои подруги были вырваны из-под власти могучими заклинаниями надмировых Сил; Старуха раздосадована этим до чрезвычайности. И уж конечно, она не упустит случая возвратить сейчас свою пропажу! А «мясо» демон кричал оттого, что вы, красавицы, теперь ведь во плоти – человечина для него первейшее лакомство…
Конан слушал посланца, не отводя взора от распростертого на каменных плитах демона. Густая серая кровь обитателя преисподних постепенно застывала; широко открытые мышиные глаза-бусины в упор смотрели на киммерийца. Конан наклонился взглянуть на него еще раз; острие его меча качнулось над застывающей лужей серой крови. Ко всеобщему удивлению, в тот же миг на лезвии заплясали голубые и синие огоньки: точно капли воды, они стекали по клинку, падая. Кровь убитого демона тоже засветилась изнутри серебристо-жемчужным светом, между оружием и поверхностью лужи протянулось подобие светящейся голубоватым дуги. И, повинуясь неосознанному порыву, Конан плашмя опустил свой меч в лужу вытекшей из крылатого демона крови. Все остальные умолкли, с изумлением глядя на него.
Лужа мгновенно сделалась прозрачной. А затем раздался короткий шипящий звук, словно кто-то быстро-быстро втягивал ртом воду – и просветлевшая кровь исчезла. Конан готов был поклясться, что всю ее выпил его диковинный меч. Клинок вновь осветился изнутри призрачно-голубоватым светом – и все угасло, однако теперь Конан чувствовал новые, странные силы, что обосновались в неказистом на вид сером клинке.
– Вот это да… – протянул посланец Крома, широко открытыми глазами следивший за происходившим. – Твой меч встретил родственника! Но как ты догадался?..
– Не знаю, – пожал плечами киммериец. – Просто само как-то пришло в голову – после того, как между мечом и кровью этого малого побежали какие-то искры…
– Хорошо бы это помогло против самой Старухи, – дрожа, прошептала Карела.
– Нам нельзя терять времени, – посланец Крома вскочил в седло. – Надо торопиться, если не хотим потерять ту черную орду!
По ясно видимому, четкому следу оравы демонов следовать было легко. Никуда не сворачивая, схватившие Конна твари шли по белой дороге.
Вокруг стремительно, как во сне, менялись странные, причудливые пейзажи. Только что вокруг расстилалась безжизненная холмистая пустыня – и вот надвинулись лесные стены. Затем деревья тоже исчезли, и дорога повела кавалькаду самым краем бездонной пропасти…
– Вокруг нас целые орды всяческих тварей, – вполголоса произнесла Бёлит, озираясь и держа наготове клинок.
Киммериец тоже ощущал постоянное, пристальное, жадное внимание голодных глаз; их обладатели пока оставались невидимы, однако Конан понимал, что терпение у прожорливых обитателей здешних мест истощится очень и очень быстро.
Но до времени все оставалось спокойно. Над головами плясали обезумевшие облака, время от времени среди них проносились крылатые создания Старухи; Конан заметил, что над их отрядом мало-помалу скапливается все больше и больше этих тварей. Вскоре в небе уже кружился целый десяток бестий.
– Надо спешить, – в голосе посланца Крома слышалась тревога. – Если они набросятся все разом, нам несдобровать!
– Верховым от крылатых все равно не уйти, – пожал плечами киммериец.
– Дело не в этом! Схватки так и так не минуешь – но надо во что бы то ни стало освободить прежде Конна! Если мы завязнем в мясорубке со здешними обитателями, твой сын наверняка погибнет, Конан!
Длинная ветвистая молния лопнула в небе, угодив в вершину придорожного холма. Из того места, куда она ударила, повалили густые клубы иссиня-черного непроглядного дыма; они не поднимались вверх, а, напротив, опускались вниз, к подножию, мало-помалу
