Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов
Захар. А про что ваш спектакль-то будет?
Зимма. Про спасительный ковчег. Он так и называется – «Ноев ковчег». Как тебе название?
Захар. Ну че? Ниче, хорошее такое название. А вы заходите сегодня с Ноем вечерком – посидим. (Сует в топку травину, от нее раскуривает трубку.)
Зимма (игриво). Обязательно с… с Ноем?
Захар. Ну-у-у, девочка моя, надо же как-то соблюсти приличия… (Дает Зимме трубку. Зимма затягивается.)
* * *
В трюме.
Горит лампада. Пиотровский и Иона доят коров. Рядом сидит котенок. Аха наливает коровам воды и отсыпает из корзины водорослей. Проходит к загону со свиньями и высыпает им оставшуюся часть водорослей. Рядом со свиньями стоит клетка с хищником. (С тигром, например.)
Пиотровский. Аха, ты давно коров выгуливал?
Аха. Позавчера коров давно выгуливал.
Пиотровский (наливая котенку в блюдечко молока). А сегодня?
Аха. Сегодня лошади гуляют, очередь их – купаться будут.
Пиотровский. Что, никак дождь пойдет?
Из темноты появляется взрослый толстый кот и пристраивается лакать молоко вместе с котенком.
Пиотровский. А ну, брысь!!! Вот халявщик!!! Крыс кругом кишмя кишит, а этот бездельник на детский корм налегает! Брысь, позорник!!!
Пиотровский хватает кота за шкирку и отбрасывает его в темноту. Слышен плеск воды и мауканье кота.
Иона. У-уу! Похоже, опять работы подвалило – протечка.
Пиотровский. Посмотри, насколько это серьезно, и скажи Захару, пусть откачает. Завтра заварим.
Иона. Ага, он откачает – жди! Как дистиллиратором устроился, так вообще обленился! Крутой, блин, как министр финансов…
Пиотровский. Да, дистиллираторы нынче в почете, даже вожди с ними как-то особо вежливы… Ладно, откачаем сами! Скажи, пусть хоть самогону выделит на генератор.
Иона. Если он опять весь не разбазарил.
Пиотровский. Вот я и говорю – завтра! Если выжрал, то к утру нагонит. Ахиз, так, может, сегодня заодно и коров помоешь?
Аха. Дождь будет быстрый – коней умыть Аха успеет, коров Аха не успеет. Аха постарается.
Аха нагружает в ведра навоза и поднимается из трюма.
* * *
На небе грозовая туча. Молнии, гром.
Поднявшийся ветер срывает шляпку с головы Зиммы.
Шляпка катится по палубе, «прыгает» с палубы на остров, катится по лужайке. Захар спасает свои разлетевшиеся продукты. Начинается дождь.
Везде: и на кораблях, и на острове – веселая суматоха. Народ повылезал из своих укрытий. Ветер заваливает плетни. Люди бегают, кричат, смеются, сбрасывают с себя одежду, подставляют дождю лица, выставляют тазики, корыта, ведра, бочки под желоба навесов, переливают собранную воду во фляги, бурдюки.
Мужчины тут же поднимают и восстанавливают разрушенные ветром навесы.
Под одним таким полуразрушенным оказались Худышка и Толстушка.
Они хохочут, прикрывая собой люльку с младенцами. (Хорошо бы, чтоб и младенцы тоже как-то позитивненько «гугукали».)
Тут же нарисовываются Визаль с Пиотровским, оба Романа. Они поднимают над женщинами соломенную конструкцию и увязывают.
Палуба корабля. Загон.
Аха и Иона трут соломой лошадей.
Дождь стихает.
Приводит в порядок свои перья птичка, например. Ремонтирует паутину паучок.
Лежит в траве, прибитая дождем, шляпка Зиммы.
(Хорошо бы полсолнца на горизонте, да так, чтоб капли дождя на траве поиграли в лучах.)
Темнеет.
Визаль с Пиотровским идут вдоль берега своего плавучего острова, осматривают разрушения ветра. Подходят к очередному безобразию. Фляги вывернуты волнами, веревки порваны, дерн смыт.
Пиотровский. Однако, брат художник, надо что-то думать. Еще десяток дюжих штормов, и остров разлетится.
Визаль. Я давно уже думаю. Нашим увязкам нужна замена…
Пиотровский. Где-то в большом океане болтался мусорный остров, закрученный двумя встречными течениями… Вот там материальчику на века… Может, поищем?
Визаль. Давай. Но как? Это ж как иголку искать в стогу сена! (Смотрит внимательно в лицо Пиотровскому, улыбается.) Ты, похоже, знаешь как?
Пиотровский. Похоже… Глянь! (Указывает вперед и улыбается.) Это по твою душу!
По берегу идет им навстречу Зимма. В руке у нее промокшая шляпка.
Пиотровский тактично ретируется в сторону.
Зимма подходит к Визалю.
Зимма. Привет. Гуляешь?
Визаль. Конечно, как всегда – тунеядствую! Разве не видно?
Зимма. Не бузи, Визалюшка! Давай вместе потуне-явс… Тьфу ты! По-ту-не-ядствуем! (Садится на пустую флягу.) Как поживаешь? Счастлив?
Визаль. Сомневаешься? (Подбирает другую флягу, стряхивает с нее тину и садится на нее.)
Зимма. Да, с тебя все – как с гуся вода! Другого на твоем месте мучила бы совесть!
Визаль (недоумевая). За что?
Зимма. За разрушенный Сталламус, за всемирный потоп, за меня, в конце концов!
Визаль (иронично). Ой, а что там не так, в конце концов твоих? Крепкая семья, прекрасный любовник – влиятельный человек… Никак не пойму, как вы с ним снюхались… Бррр! Хотя…
Зимма. А ты никогда ничего не понимал! Знаешь, а Захар меня любит! По-настоящему! И всегда любил! Я просто не знала этого. А ты никогда не любил меня! Ты вообще никого не любишь, кроме себя! Ты и Сталламус уничтожил только для того, чтоб потешить свое самолюбие! Как раньше было красиво по ночам! Каким сказочным было небо! Ты отобрал у людей чудо! Ты дикарь!
Некоторое время сидят молча и смотрят на Луну.
Зимма. Поцелуй меня.
Визаль поворачивается к Зимме, смотрит на нее в упор. Звучит их музыка.
Лицо Зиммы крупным планом сменяют кадры из их прошлого. Цепочка их продолжается несколькими кадрами жизни на плавучем острове, последний из них: Зимма за столом с Захаром. Крупный план: губы Захара. В музыке резкий диссонанс, обрыв музыки, шум и крики вдалеке. Зимма и Визаль вскакивают.
Зимма. Что это?
Визаль. Не знаю. Побежали!
* * *
Вздыбливается часть поверхности острова. Разрушенная хижина. Вокруг собрались островитяне с факелами. Среди них Аха.
Аха. Аха сидел-кушал, не делал плохо ничего. Ничего Аха не делал. Стол едет вверх! Ахин чай тоже вверх! Крыша вверх!
Худышка. Смотгите, оно шевелится!
Пиотровский. Наташка, отойди!
Захар. Ребята, это еда! Кит или кашалот!
Иона. А может, акула?
Пиотровский, Визаль, Романы и еще несколько мужчин, вооружившись копьями, приближаются к шевелящейся взды-бленности.
Визаль. Только все вместе, по команде. Ииии… Бей!
Копья вонзаются в цель, слышен скрежет металла.
Народ переглядывается.
Мужчины разрывают холм, обнажается металлический флюгер.
Пиотровский. Ну все, плавунцы, мы приплыли! Ура!
Худышка. Ура?
Визаль. Ура-ура.
Всеобщая радость и ликование.
Титры на непонятном языке.
Голос диктора: Прошел еще один год.
Утро. Восход солнца. Островитяне не спят.
Ной. Такая масса воды ушла! Куда?
Пиотровский. Этого я понять не могу… Здесь, наверно, замешан Главный с его законом сохранения.
