Настоящая фантастика – 2010 - Генри Лайон Олди
Когда мы через пару часов вернулись в «кают-компанию», Кристина с Питом встретили нас приветственным мурчанием и кофе с тостами.
Я оценил гениальность старого конструктора, создавшего в кают-компании на всех стенках небольшие дисплеи, на которые выводились необходимые данные по работе двигателя и системам жизнеобеспечения. «Гном» бурно выразил восторг по поводу того, что мы летим в космосе — в настоящем звездолете. Хива улыбнулась, сдержанно подтвердила: все круто. Добавила, что ее чуть не стошнило, когда начало потряхивать и сдавливать, но обошлось.
Через шесть часов Юра уговорил Пита сесть в сумку и закрылся с котом в центрифуге. Я проследил, чтобы их раскрутило не больше чем до одной g. «Нинья» выключила двигатели — и я почувствовал, что падаю вместе с креслом, спиной вперед. Перевернулся — и начал «падать» спиной на приборы. Ругнулась Кристина. Вымученно засмеялся Карло.
— Почему не возвращается сила тяжести? — процедил я сквозь зубы, барахтаясь в кресле. Попытка закрыть глаза только ухудшила ощущение падения.
— В командном отсеке на протяжении полета тяготение возникает только при включении двигателей, — напомнила «Нинья». — В отсеках уже достигнут уровень одной десятой.
Журналистов сдуло сразу. Я какое-то время боролся с головокружением, пытаясь привыкнуть к невесомости — древние же как-то летали месяцами без какой-либо гравитации. В конце концов сдался и поплыл вслед за товарищами. По мере продвижения к краю «бублика» падение принимало отчетливое направление — я таки свалился с лестницы перед предпоследним уровнем. «Нинья» подтвердила, что набрана расчетная скорость кручения, сообщила, что солнечные батареи развернуты на семьдесят пять процентов, и смолкла.
Выпустили недовольных Юрика и Пита.
— Кота я понимаю, — кивнул я. — А ты чего?
— Вы в невесомости были, — буркнул очкарик. — А я — нет. Какой космос без…
— Ну так лезь наверх, — предложил я.
«Монгол» просиял и быстро помчался к лестнице. Пит мужественно шел за ним три уровня вверх, потом потерял направление «пола», пожаловался на непонятный мир и вернулся на твердую землю.
«Утром» второго дня полета, одиннадцатого мая, Карло начал переживать, что рейтинги нашего шоу падают. Фата-Хива вешалась Юрке на шею. При взгляде на его глаза, из которых гейзером бил восторг, становилось ясно, что бортврач потерян на какое-то время. Раздражение «гнома» я наивно приписывал потере возлюбленной и боялся сцен ревности, скандала и поножовщины или отелловщины на борту. Пит сидел над аквариумом и завороженно следил за рыбками. Перепелов Кристи повесила повыше, чтобы кот не смог добраться до птиц, несущих белковые яйца.
«Днем» — в кавычках, потому что на борту звездолета, летящего к Солнцу, темно становилось в единственном случае: если блокировался доступ света в каюту, — так вот, «днем» журналист обратил внимание на датчик углекислого газа.
— Ну, — не понял я. — Десятые доли процента. И что?
— Еще две доли — и мы начнем вымирать, — пояснил Карло. — Как мамонты. «Нинья», подтверди.
Борткомпьютер послушно согласился.
— А почему не подняла тревогу? — поинтересовался я.
— Еще не дошло до критической отметки, — отозвался звездолет. — Перенастройте допустимый процент, буду по ночам поднимать чуть что.
— Я сообщу членам экипажа, — пообещал журналист.
— Не надо! — приказал я. — Сначала разберемся, что происходит. «Нинья»?
— Поглотители углекислого газа не работают. Или работают недостаточно хорошо.
— А почему раньше проблем не было?
— Сегодня с утра первый набор поглотителей начал использоваться по второму кругу, — отрапортовал корабль. — Можно предположить, что они не сумели очиститься и не могут эффективно фильтровать атмосферу.
— Ставь второй набор, — распорядился я.
— Нерабочие уничтожить?
— Пока не поймем, что с ними, — нет.
Чтобы понять, пришлось разбираться с принципом работы системы очистки воздуха. Вредные примеси оседали на мелкой сетке системы вентиляции, с ними проблем не возникало. «Кассеты» поглощали углекислый газ в течение недели, потом неделю очищались, выбрасывая его за борт, а потом возвращались на «дежурство» — принимать новую порцию.
Карло рассказал все Юре с Кристиной и потребовал собрать совет для решения, что делать дальше.
— Не вижу проблемы, — буркнул я. — Мы собирались перейти на замкнутую систему жизнеобеспечения, то есть использовать водоросли. Они будут удалять углекислый газ и выделять кислород. Так, Юрка?
— Так, — как-то не очень радостно согласился бортврач.
— Когда сможешь обеспечить начало такого цикла?
— Через месяц. В лучшем случае. Я ж не агроном… И я не могу ничего гарантировать.
— Юрка?
— Летели б вдвоем — я б сказал, пульсар с ним. Но тут Пит. И Кристина.
— Какие мы благородные, — фыркнул «гном».
— Правда, — поморщилась Хива. — Сколько веков равноправие, а вы все никак от предрассудков не избавитесь!
— Каждый комплект рассчитан на год беспрерывной работы, потом требуется замена на новый. Нам дали с двойным запасом — всего тридцать штук, — рассказал я. — Значит, даже если ни один не захочет работать по два раза, системы воздухоочистки хватит больше чем на полгода. Если через два месяца оранжерея не заработает, вернемся к обсуждению этого вопроса — прекращать полет или нет. Возражения есть? Возражений нет.
— А если… — начал Карло.
— Я сказал: через два месяца!
— Нет, — упрямо помотал бородой журналист. — Если второй комплект не рабочий вообще?
— Тогда гаплык нашей экспедиции, — мрачно согласился я. — Залезем в скафандры и вернемся. Неудобно, очевидно, будет, но выживем.
Два часа экипаж просидел в кают-компании в напряженном ожидании. Пришел недовольный кот, принялся сгонять «гнома» со своей любимой циновки. Карло попытался сопротивляться наглости «животного», но под натиском Кристины и Юры сдался.
Посреди ожидания телекомпания вдруг устроила сеанс связи с Землей. Приемо-передатчик формировал маленький телепортал с выходом на земную антенну и гнал сигналы «напрямую».
Зрители в основном болели за нас. Советовали держаться. Несколько человек предлагали экзотические способы борьбы с
