Рецепт апокалипсиса от Учих СИ) - Го Алекс

Когда накал любвеобильности спал, я понял, что мне стало легче себя контролировать. По крайней мере, мне больше не хотелось превратиться в лужицу розового желе при виде Итачи или пойти к резиденции Хокаге и спеть серенаду Тсунаде. Но из дома меня выпустить все–таки не решились, а то вдруг поймаю первого встречного и возлюблю от всей души.

Следующий день у меня начался с приступа черной меланхолии, и ничто не могло отвлечь от мрачных мыслей, ни Наруто, ни Итачи, ни приход гостей. Однако к вечеру я все–таки совладал с эмоциями и стал почти нормальным. Зато назавтра страдал от беспричинной злобы и, в конце концов, спрятался в самом дальнем углу сада, чтобы не срывать дурное расположение духа на окружающих. А затем каждый последующий день начинался для меня с новым настроением, и продолжалось это полторы недели, пока я окончательно не освоился с собственными эмоциями и не взял их под контроль. Срочно подправленная система самогендзюцу мне здорово помогла, и я наконец–то перестал дуться по любому поводу или, наоборот, беспрестанно хихикать безо всякой причины. Еще полнедели спустя все окончательно устаканилось, и даже мои личные лечащие врачи пришли к выводу, что я в норме, ну насколько это вообще для меня возможно.

Впервые за долгие десять лет я был совершенно жив, полностью здоров и должен бы стать совершенно счастливым, но тут вдруг подняла голову моя паранойя. Мне начало казаться, что за мной наблюдают. Неотрывно, каждую секунду и весьма недоброжелательно. Ни сенсорная система, ни разосланные сотни мини–клонов не засекли ничего подозрительного. Наруто и Итачи тоже ничего странного не заметили, и поэтому я пытался убедить себя, что мне это кажется. Но чужой недобрый взгляд преследовал меня постоянно, не отрываясь ни на миг. Я чувствовал его как нечто почти физическое и подавляющее. Дошло до того, что я даже в шкафу прятался, но и там неведомый недоброжелатель от меня не отставал.

Круглосуточная слежка, не прекращавшаяся ни на секунду, здорово меня нервировала. Я стал крайне раздражительным, потерял аппетит и сон. Причем, с Евой происходило то же самое, она даже от сладостей начала отказываться и большую часть проводила внутри печати на животе Наруто, потому что только туда вездесущий «взгляд» не проникал. Я начал подозревать, что дело действительно в моей паранойе, и вся эта неведомая слежка — всего лишь очередной выверт моего сознания. Но с ментальным телом все было в порядке, да и во внутреннем мире никаких изменений не произошло, хотя любое психическое отклонение немедленно отразилось бы на них. Оставалось признать, что источник раздражения является внешним и направлен исключительно на меня. Причем со временем ситуация только обострилась. Неведомый недоброжелатель перешел от чисто моральных методов давления к более физическим — я заметил, что вещи, которыми я часто пользовался, начали ломаться едва ли не у меня в руках. Постельное белье за несколько дней истлевало до ветхости, даже кровать пришлось заменить на железную, потому что у старой подломились ножки; дерево, под которым я обычно медитировал, засохло; любимая чашка рассыпалась на осколки… Было еще множество примеров, но самое плохое — у людей в моем присутствии начинала болеть голова.

Наруто и Итачи усиленно делали вид, что ничего необычного не происходит, но уже я сам начал шарахаться от них, боясь навредить. Я даже перебрался из собственной комнаты на чердак, чтобы быть от них как можно дальше. Да и Ева больше «не ходила в гости» во внутренний мир Наруто, предпочитая отсиживаться в моем. Так больше не могло продолжаться, мне было даже представить страшно, что будет, если я и дальше продолжу игнорировать недвусмысленное послание, которое мне так настойчиво транслирует неведомый недоброжелатель: «Убирайся отсюда!» Впрочем, и недоброжелатель оказался не таким уж неведомым. Я‑то все думал, как отреагируют высшие силы на мое вмешательство в историю. Оказывается, они просто решили выкинуть меня из этого мира, а если я буду упорствовать, уничтожить все, что мне дорого. А может, на самом деле они не могут сделать мне ничего серьезного и просто блефуют? Раз уж я, как в прошлый раз, не проснулся вдруг в чужом теле и чужом мире? Только вот проверять эту теорию слишком страшно. Если из–за меня пострадают Итачи или Наруто, я же себе в жизни не прощу. И не только себе.

Я почти оскалился, вспомнив о цели, которую нашел для себя еще в бытность внештатным сотрудником Акацуки. Тогда я решил отложить ее на потом, и пожить сначала как обычный человек — завести семью, заняться любимым делом… Но все решили за меня, едва ли не подталкивая в спину. Ну что же, тем хуже для них. Этот мир уже дал мне все, что мог, а теперь мне придется покинуть его и пойти дальше, пока я сам не стану равен богам. И тогда посмотрим кто кого! На этой кровожадной мысли ножки моей кровати вдруг подломились, и я с грохотом рухнул на пол. Это стало последней каплей. Из–за постоянного нервного напряжения я не спал уже третью ночь, да и до этого отдыхал всего по паре часов в день, поэтому сейчас был слегка неадекватен. В ярости я вылез в окно, забрался на крышу и закричал в темное небо:

— Хватит, я понял! Я ухожу!!!

Пару секунд ничего не происходило, а потом вдруг хлынул дождь. Теплые капли падали на мое поднятое к небу лицо, ручейками стекали по телу, смывая напряжение и злость. Недоброжелательный взгляд наконец–то исчез, и я обессилено опустился на крышу, закрыв глаза. Меня услышали и приняли ответ.

Глава 26

— Саске?

Неожиданно раздавшийся рядом голос Наруто заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. За всеми этими переживаниями я совершенно забыл об окружающих. А ведь шума я произвел немало, неудивительно, что Итачи с Наруто всполошились и тоже забрались на крышу, посмотреть, что в очередной раз со мной приключилось. И теперь оба уже успели промокнуть до нитки, хотя дождь постепенно заканчивался.

— Ты уходишь? — взволнованно спросил Наруто. — Ты не должен больше никуда уходить!

Я открыл рот, собираясь рассказать ему, что высшие силы невежливо попросили меня убраться подальше, но тут вспомнил, что однажды уже отзывался нелестно о местных богах. А потом всем, кто меня слышал, стерли память. Более того, все Акацуки сейчас мертвы, кроме тех, чьим выживанием я лично озаботился. Поэтому я поспешно захлопнул рот и поклялся себе больше никогда ничего на эту тему не говорить.

— Отвечай же! — Наруто даже встряхнул меня за плечи, не дождавшись реакции.

— Я сейчас слишком устал, — ответил я и с трудом встал на ноги. — Давай завтра все расскажу.

Я спрыгнул с крыши на землю и зашел в дом через дверь, прямиком направившись в свою комнату. Достал из шкафа запасной футон, постелил его на том месте, где раньше стояла моя кровать, стянул промокшую одежду, упал на постель и отрубился. Кажется, Наруто и Итачи вошли в спальню следом за мной, но я впервые за долгое время снова мог спать, и сейчас меня больше ничто на свете не интересовало.

Когда я открыл глаза, первым что увидел, было нависшее надо мной лицо Наруто. Я даже вздрогнул и попытался отодвинуться. Судя по виду, Узумаки тут уже давно сидит, надеюсь, он хотя бы спал этой ночью.

— Рассказывай!

Я сел, протирая глаза, и заметил Итачи, расположившегося в кресле с книжкой. Хотя вряд ли он ее читал, уж слишком напряженным выглядел. Пришлось начать «колоться».

— Я собираюсь уйти из Конохи. — Про то, что я собираюсь уйти и из этого мира, говорить не стал. — Потому что у меня есть мечта, и для ее исполнения мне придется много путешествовать.

— Мечта? — тихо переспросил Итачи.

Однажды, когда только пришел в Акацуки, я ему рассказывал о своих стремлениях, и сейчас нии–сан понял, о чем я говорю.

— Да, — подтвердил я его догадки.

— А с кем ты разговаривал вчера? — настороженно спросил Наруто.

— Просто одна часть меня хотела отложить мечту на потом, но другая требовала выполнить ее прямо сейчас. И только вчера мы пришли к соглашению.