Владимир Поселягин - Беглецы (СИ)

Среди дворян считается, что если он служит или служил на благо государства, на военной стезе, или гражданской, то его статус в глазах общественности заметно поднимается. Поэтому военная или полувоенная одежда среди дворян считалась как бы само собой разумеющейся. Теперь ясно, почему среди «партикулярного» платья висело так много мундиров и сюртуков полувоенного вида. Подумав, мы с Андреем и профессором решили прикупить такие и для себя.

Кто я здесь? Поляк, образованный, служивый. У себя я отслужил в инженерных войсках — но блин, тут не было стройбатов, были саперы, интеллектуальная элита армии, наравне с артиллеристами! И что плохо, еще более малочисленные, и на виду — так как обычно придавались в малом числе полкам и дивизиям. А значит, их многие знали, даже не принадлежащие к этому роду войск. Артиллерист — аналогично. Кавалерист — ой, только не это, что я в лошадях понимаю? А ведь лошадь здесь, такое же средство передвижения, как у нас авто — а сколько я помню, какая тема самая распространенная была, в разговоре у нас мужиков в курилке? — правильно, «железные кони», ой влип, а если и в этом времени так же, но про коней живых, в коих дворянин обязан разбираться? Ладно, будем думать…

Моряк — то же самое. Пехотный офицер. Подпоручик из какого-то далекого Задрючинска. А здесь что забыл? Ну как же, в отпуску, на родину, жениться на прелестной пани, с которой знакомы с детства, теперь возвращаюсь к месту службы… Нет, не пойдет. Строевой, это все ж военная косточка, выправка, она видна должна быть… И в Петербург тогда зачем?

Ведь если ТА аномалия, через которую мы сюда попали, там, возле Ленинграда была, значит? Если принцип парности соблюден? Вспоминая разговор, пока мы ехали сюда…

— … Я, конечно, понимаю, что ваша теория, о том что вторая Аномалия в этом мире может быть ниже, чем через которую мы попали, но вспомните о том что она выходит на территорию не дружественной нам Польши, которая к тому же оккупирована немецкими войсками, — говорила тогда Аля, вырывая профессора из раздумий.

— Я не только предполагаю, но более чем уверен, что она ниже. Вспомните что обе Аномалии в мире Александра, да и нашего тоже находятся на разных высотах. На тридцать сантиметров, но все же. Тем более если сравнить размеры Аномалий. Так что я более чем уверен она ниже, нужно только добраться до нее…

«Ладно, думаем дальше. А зачем мне, вообще говоря, быть УЖЕ заслуженным? Ведь намерение отслужить, в самом ближайшем будущем, тоже ценно? Молод? Так это старому пердуну Акакию Акакиевичу западло, ну а мне, молодому и растущему, помните типаж великолепный из „Белого солнца пустыни“, И ВСТАТЬ, КОГДА С ВАМИ ГОВОРИТ ПОДПОРУЧИК!!! Самая та психология — вот только не переиграть, а то и на дуэль нарваться можно, а пуля в живот, как Александру Сергеевичу, и через сто лет не лечилась, так что в случае чего быть готовым отыграть назад — „да у него гранаты не той системы“ — тьфу на тебя, шляхтич опереточный, живи! — ничего, мы не гордые!» — хмыкнув, я продолжил размышлять.

«Так зачем мне в Петербург? Ну а если я по службе статской? Уже теплее. Молодой, толковый, на хорошем счету у начальства, откуда-то из далекой провинции, которая „к тетке, в глушь, в Саратов“. Получил отпуск на обустройство на родине личных дел. И решил ловить за хвост птицу-удачу, в оставшееся отпускное время — в Петербург, как незабвенному Д'Артаньяну, вдруг повезет зацепиться, обратить на себя чье-то благоволение, а там и место получить? А ведь подходит! Аля? С ней все ясно. Замуж, за молодого растущего перспективного, да в столицу, в свет! Андрей? Вот его как раз можно офицером сделать, из него эта военная косточка за версту прет. Кто у нас аналог спецназа в эти времена — пластуны? Так ведь это пешие казаки, назови ты казака презренной пехтурой, еще в морду получишь! Ну, а отчего бы Андрею не быть казаком? Что бы там ни говорили про Хмельницкого и панов, одна ведь культура! А кем паны Вишневецкие и Потоцкие прежде были, пока в католичество не переметнулись? Так что мог пан затесаться, скажем в Оренбургское казачье войско, еще плюс, что не будут армейские с казаком лясы точить, а казака оренбургского тут встретить, это если очень не повезет!»

Так что, носить мне здесь «статский» мундир. Приказчик показал мне пару образцов, которые были мне очень к лицу, по крайней мере я так считал разглядывая себя в зеркало. Купили еще, мне три костюма, и два Андрею, взяв ему нечто, по утверждению приказчика, казачье. Для профессора решили брать обычное, «партикулярное», но очень хорошего вида. Теперь мы полностью выглядели, как положено дворянам. Конечно, они одеваются у именитых портных, но и наши документы были оформлены на небогатых дворян, так что наши действия вполне укладываются в рамки.

Еще, по совету приказчика, мы приобрели и обувь к костюмам. Сапоги для повседневной носки, и ботинки с тапками для помещений.

— Одно дело сделали. Работаем по отходу, — скомандовал я, укладывая большие новенькие дорожные кофры, купленные в том же магазине, в наше ландо. Чемоданов, к моему изумлению, еще не существовало, поэтому пришлось обходиться тем, что есть. И один кофр, прихваченный еще в имении — где хранилась наша камуфляжная форма.

По совету хозяина, мы нашли и меблированные комнаты, не слишком далеко. Подняв в номер вещи, я и Аля остались, а профессор с Андреем отправились избавляться от ландо, могущее навести на наш след. Отогнать подальше и бросить на окраине — раз уж тут криминальный элемент прямо на дорогах грабит, то бесхозное имущество оприходуют быстро. По крайней мере, с нами его будет уже никак не связать — дактилоскопии еще нет… наверное.

Я с интересом изучал гроссбух, когда рядом раздавался шорох платья.

— Милый, помоги мне застегнуть! Раз у меня нет служанки, исполнять ее роль пока будешь ты. Если не возражаешь, конечно.

Она крутилась перед зеркалом, сверкая белоснежными панталончиками с рюшечками, купленными в том же магазине. И я помог ей обрушить на себя целый водопад чего-то шуршащего.

— Знаешь, милый, а ведь оно почти мне не мешает. Если не затягивать корсет. Как солнце-клеш, только очень большое. Интересно, если ветер подует, оно так же, на голову улетит? Я думала, оно на обручах — а тут только под ним юбка вторая, жесткая очень, как из дерюги, и под ней еще одна, чтобы ноги не ободрать; можно еще юбки под нее надеть, но это уже не обязательно. А двигаюсь вполне легко, ну если только не прыгать и через заборы не лезть. Я в нем красива? — обрушила она на меня град вопросов.

— Очень! — искренне отвечаю я, — как Скарлет из «Унесенных ветром». Даже красивее, и наряднее. Вот только как же теперь с тобой под руку?