Андрей Земляной - Офицер

Он помедлил и поднял взгляд на Молотова.

— Но больше меня интересует совсем другой вопрос. Понимаешь, всё как-то красиво складывается. И парень этот, и фантастические машинки его.

— Ты ему не веришь?

— Ему-то как раз верю, но не тебе ли не знать, как можно сыграть человека втёмную. Может это быть провокацией тех, из будущего, чтобы как-то изменить историю в желаемом им направлении? Начнём готовиться к войне с Германией и прозеваем другую угрозу, например с востока… — Трубка уже давно погасла, и Сталин, втянув горечь смолы, недовольно сморщился. — Слишком ставка высока.

— Можно воспользоваться лишь научно-технической информацией, а его самого проверять, — Молотов пожал плечами. Он явно не видел проблемы в том, о чем говорил Сталин. — Он не навязывает нам никаких решений…

— Да одна информация об этом подхалиме Хрущёве уже изменение нашего мира. — Сталин повысил голос и сразу стал слышен грузинский акцент. — Как я могу ему теперь доверять? Или Тухачевский, Гамарник. Алкснис? Может быть, это в будущем именно те полководцы, что вытащат Союз из большой войны, из большой беды?..

— Да… — Молотов кивнул, признавая правоту старого товарища. — Но из Хрущёва, правда, гениального руководителя точно не получится…

И оба невесело рассмеялись.

Когда Молотов ушёл, Сталин несколько раз принимался читать «Воспоминания и размышления» Жукова, но одна мысль всё не давала покоя после прочтения этой Прудниковой. Выходило так, что он, несмотря на все властные рычаги, не до конца контролировал… нет, даже не жизнь всей страны, это невозможно в принципе — но даже работу своих ближайших соратников практически выпустил из внимания. И если написанное в книгах было правдой, то к чему это привело через двадцать лет, было закономерным результатом.

Как так случилось, что этот Ягода устроил из НКВД личную вотчину? И где были его, Сталина, глаза, что он этого не увидел? К счастью, кровавый террор только начался, и у него достаточно сил, чтобы восстановить ситуацию.

Он до последнего верил в то, что старые большевики, такие как Зиновьев, Каменев и Бухарин, одумаются и перестанут мутить воду своей демагогией, но судя по материалам из будущего, всё равно придётся поступить с ними по всей строгости закона.

Сталин не спеша набил трубку табаком и, стоя перед окном, неторопливо раскурил ее, пуская прямо в стекло струю дыма. Неожиданно в голову пришла мысль о том, как разом разрешить несколько проблем, образовавшихся после пришествия человека из будущего. Он решительно подошёл к столу и вызвал секретаря.

— Товарищ Поскрёбышев, назначьте… да, товарищу Артузову, на сегодня на восемь часов вечера. И подготовьте распоряжение о присвоении звания «полковник» военнослужащему РККА Новикову Кириллу Андреевичу, тысяча восемьсот девяносто третьего года рождения. Проведите через управление кадров РККА, а также приказ о его переводе в главное управление Государственной безопасности с присвоением звания «капитан госбезопасности» и об откомандировании в распоряжение ЦК партии.

Решение об организации Особого информационного бюро разом решало проблему использования нового человека так, чтобы тот был на виду, и кивнув самому себе, Сталин наконец взялся за книгу.

Читал он очень быстро и осилил за два часа более двухсот страниц. Потом посмотрел на часы, подошел к столу и снова набил трубку. Пыхнув табаком, он постоял, размышляя, потом спрятал планшет в сейф и, выйдя из кабинета, не обратив ни на кого внимания, пошёл в сторону комнаты, которую отдали гостям.

Охранявшие комнату сотрудники госбезопасности вытянулись в струнку, но Сталин сделал успокаивающий жест и, стукнув в дверь для приличия, повернул тяжёлую бронзовую ручку. Открывшаяся взгляду генерального секретаря картина была достойна кисти художника. Два красных командира в нательных рубахах и галифе занимались пришиванием на форму знаков отличия, а третий держал в руках гитару.

Увидев Сталина, все трое вскочили, но тот сделал жест ладонью, усаживая их обратно.

— Чем это занимаются товарищи краскомы? — Он присел на свободное кресло и с улыбкой посмотрел на растерянных сотрудников госбезопасности.

— Принесли форму, товарищ Сталин, так мы посмотрели, как он держит в руках иголку, и решили, пусть лучше он играет, а знаки мы ему сами пришьём. — Пётр виновато улыбнулся: — Он, видать, иголку в руках нечасто держал.

— А что играете? — Сталин обернулся в сторону Кирилла. — Послушать можно?

— Да, давай эту, про правду. — Немного успокоившийся Пётр пояснил гостю: — Песня уж больно хорошая.

— Хорошо. — Кирилл легко прошелся чуткими пальцами по струнам и запел приятным сильным баритоном:

Остался дом за дымкою степною.Не скоро я к нему вернусь обратно,Ты только будь, пожалуйста, со мною,Товарищ правда, товарищ правда.

Я всё смогу, я клятвы не нарушу,Своим дыханьем землю обогрею.Ты только прикажи, и я не струшу,Товарищ время, товарищ время.

Ему удалось передать чеканный ритм текста, и в конце даже Сталин покачивал головой в такт.

— Хорошая песня, — Сталин пыхнул трубкой и посмотрел на теперь уже капитана госбезопасности, что соответствовало армейскому полковнику, таким взглядом, что сразу стало понятно, что того уже включают в какие-то расклады. — А вы знаете ещё какие-нибудь песни? — При этом вид у него был такой, что Кирилл понял — интересуют его не абы какие, а именно «правильные» песни.

Пока парни заканчивали возню с новой формой, он спел «Бьют свинцовые ливни», «Русское поле» из «Неуловимых» и закончил «Мгновениями» из «Семнадцати мгновений весны».

— Нехорошо, что такие замечательные песни слушает лишь маленькая часть нашего народа, даже если это его лучшие представители, — Сталин обвёл присутствующих взглядом, и зардевшимся от удовольствия красным командирам стало ясно, что имеют в виду именно их. — Совсем нехорошо. А вы, товарищ Новиков, могли бы выступить на радио?

— Конечно, могу, товарищ Сталин, — Кирилл кивнул. — Только вот с авторством непонятно. Это же не мои песни.

— Это совершенно неважно, — Вождь вновь пыхнул дымом. — Есть мнение, что авторством этих и многих других замечательных песен народ заинтересуется в последнюю очередь. Но этот вопрос вы обсудите со своим новым руководителем, товарищем Артузовым. Было принято решение создать специальную службу, которая будет подчиняться непосредственно аппарату секретаря ВКП(б) товарищу Сталину.

Насладившись произведенным эффектом, который, правду сказать, был совсем не слабым, Сталин продолжил: