Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 1

— Ё-моё! — прогудел Илья, узрев, кто перед ним. — Никак Соболев собственной персоной! Неужто вспомнил старого кореша?

Они обнялись, пробуя силу друг друга. Илья крякнул.

— А ты не меняешься: с виду хлипкий интеллигентик, а мои сто тонн выдерживаешь. Какими судьбами? На минуту заскочил или есть время?

— Полчаса наскребу, но вечером свободен, можем встретиться у меня или у тебя, а хочешь, на нейтральной территории.

— Годится. — Илья вытер руки ветошью, крикнул в глубь мастерской напарнику, возившемуся возле бежевой «Волги»: — Коля, я в контору, буду минут через сорок. — Кивнул на дверь за подъемником: — Айда посидим чуток. Видишь, какие аппараты чиним? Директора одной мало-мало иностранной фирмы.

— А это кто? — скосил глаза на молодого человека Матвей. — Ты ж всегда один работал.

— Ленивый стал, — улыбнулся в бороду Шимук, — не успеваю. Взял парнишку из одного КБ: лет десять занимался проблемой изменения формы унитаза, пока не понял, что стране его продукция пока не нужна. Толковый отрок вообще-то, и руки приделаны куда надо.

Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж и очутились в «конторе» — уютной комнатушке с одним окном, в которой умещались двухтумбовый стол, сейф, этажерка и два стула.

— Держу кое-какие дефицитные детали, — кивнул Илья на сейф, сел на стул, жалобно скрипнувший под его тяжестью. — А ты действительно не меняешься, Соболь, разве что раздался чуть да бреешься чище. Чем, кстати? Станком или электробритвой?

— Тебе-то зачем это знать?

— Хочу сбрить бороду, чешется, проклятая, и есть мешает.

Матвей подумал.

— Один мой знакомый брился телефонной трубкой.

— Ну и?.. — заинтересовался Илья.

— Получалось медленней, чем бритвой.

Мастер засмеялся с гулким уханьем.

— Пожалуй, топором полегче. Ну, докладывай, как живешь, где, с кем работаешь или вообще не работаешь. — Он достал из сейфа литровый пакет с молоком и, надорвав, выдул в три глотка. Заметив взгляд Соболева, пожал плечами: — Люблю молоко, особенно топленое и можайское. Хотя вообще-то люблю все молочное: творог, сливки, сыр, сметану, молочные железы.

Матвей улыбнулся его последним словам, уловив их смысл. Илья снова громыхнул глыбой смеха:

— Я не женат, так что не казни за аморальный образ жизни. Сам-то женился?

— Не получилось, — с неохотой ответил Матвей. Поразмыслив, достал из сумки отнятый на стоянке пистолет: — Спрячь эту игрушку у себя.

— Какой раритет! — прищелкнул языком Муромец. — Старая отечественная машинка, да еще тридцать девятого года выпуска. Давно таких не видел. Где взял?

— Где взял, где взял… Купил, — проворчал Матвей и рассказал эпизод на стоянке.

Илья почесал затылок, бороду, грудь под расстегнутым комбинезоном, хмыкнул.

— Я что-то не пойму. Угонщики, по идее, никогда не действуют без двойного прикрытия, если не дураки. Но они могут тебя найти, чтобы вернуть пистолет, тем более что сделать это легко — по машине.

— Машина записана на владельца с другой фамилией, — спокойно сказал Матвей, — а засад типа той, на стоянке, я не боюсь.

— Ой ли, — прищурился Муромец. — Не хвались, идучи на рать, хвались, идучи с… обратно. — Он поднял вверх громадные ладони: — Все-все, не буду, я ведь знаю, чего ты стоишь. Что касается меня, то новостей мало. Вкалываю каждодневно, семьей не обзавелся, квартира та же — двухкомнатный «полулюкс», хотя денег хватило бы и на пятикомнатную. Что еще? Машину себе сделал: купил сильно побитую «десятку» и сделал из нее конфетку, вернее, бронеход. У тебя-то что?

— «Таврия-2110».

— Не густо.

— А мне и нужно понезаметней. Правда, кое-что хотелось бы переделать. Можешь сварганить из нее подобный бронеход? Но чтобы бегал прилично, под двести.

— Таких движков у меня нет.

— Покумекай — надо, Ильша.

— Ладно, попробую, но на скорый… — Илья не договорил: в контору без стука вошли четверо парней во главе с зашитым в кожу, несмотря на жару, здоровяком с гипертрофированно накачанными мускулами.

По правде сказать, Матвей услышал их давно, но не придал шуму особого значения, это могли быть и клиенты автомастерской. Однако они оказались «клиентами» другого рода.

— Выметайся, — коротко бросил верзила Матвею. — А тебя, гнида, мы предупреждали. — Палец вошедшего направился в грудь Ильи. — Ты что о себе возомнил, падла? Тебе же русским языком было сказано: плати, если хочешь жить спокойно. А теперь мы тебя слегка поучим, чтобы запомнил надолго и другим рассказал.

— Кто это? — с любопытством глянул на Илью Матвей.

— Рэкетиры, кто же еще, — усмехнулся в усы Муромец.

— Пошел отсюда, тебе говорят! — рявкнул вожак в кожаном костюме.

Илья вдруг перегнулся через стол, сгреб его за отвороты куртки, приподнял и бросил к двери, сбив с ног стоявшего сзади. Затем схватил за руку второго здоровяка, белобрысого и безбрового, в зеленых штанах и в майке, который выхватил нож. Раздался хруст костей, и белобрысый отскочил в сторону с детским воплем:

— Ой-ой-ой! Руку сломал, гад!

Матвей засмеялся, привстал было, но Илья цыкнул на него:

— Сиди, я сам.

Верзила в коже неплохо знал карате, потому что ударил хозяина автомастерской в стиле каляри-ппаяту[10] — в голову кулаком и в живот ногой, но результат был такой, будто он попал в скалу: Илья даже не отшатнулся. Пока его противник дул на пальцы, он снова сгреб его ладонью за куртку и сдавил так, что у того глаза вылезли из орбит. Одновременно Илья отмахнулся от выпада ножом третьего незваного гостя, отчего тот врезался головой в стену, сам себе порезав руку. Четвертого, достававшего из широких штанов обрез (как он его там крепил?!), Матвей все же успокоил точным уколом в нервный узел за ухом.

На этом рэкет и закончился.

Илья одного за другим вышвырнул гостей за дверь, предварительно отобрав оружие, и снова уселся за стол.

— Мы еще встретимся, паскуда! — донеслось с лестницы.

Муромец пожал широченными плечами:

— На лай бешеной овцы не отвечаю. Так и живем, не скучаем. Эти уже третьи, желающие полакомиться дармовой выпивкой. Ничего, держусь.

— Смотри только, чтобы не подстрелили.

— А я поздно домой не хожу. И тебе не советую. Машина твоя где? Здесь? Тогда загоняй, «линк» подождет. Через пару дней заберешь.

Матвей поднялся.

— Ну и здоровый же ты бугай, Ильша! Держишь удар, как профессионал мукки-бази[11]. Тебя подучить — великолепный ганфайтер получится.

— Кто-кто? — подозрительно прищурился Илья. — Это что еще за новое ругательство?