Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич
— Тебя несёт, — взгляд у него выражал каменное спокойствие.
Я потёр глаза, признавая правоту его слов, и признался:
— Не самый удачный день.
— Ты жив. Укокошил толпу непонятно кого, а на тебе ни царапины. Так что не ной.
Логика — великая вещь. Логика умного человека — великая вещь вдвойне. Павлин бы её драл. Ни одного контраргумента я не нашел. И спросил у Колченогого:
— Видел кого-нибудь из них раньше?
Он с задумчивым видом вытаскивал из карманов парня со штыком серебряные монеты. Они переезжали в карман нового владельца.
— Этот кажется знакомым, — кивок на труп. — Но не поручусь. Ты порядком подпортил ему лицо. Но вроде встречал в Шельфе, когда мы уходили. Куртка приметная. Алые полоски.
— Вы нашли следы колдуна?
— Нет, — Голова стал еще мрачнее. — Услышали грохот, поспешили к тебе. Будем искать дальше?
— Вся эта история смердит тухлой сельдью, — Болохов всем видом показывал, как ему хочется уйти. — Маг Перламутровой ветви… потом эти господа. Нам уже пора двигаться обратно. Время давно вышло.
Где-то вдали запела седьмая дочь. А чего бы ей не петь? Я обеспечил и её и сестричек дармовым мясом. Как только уйдем, они устроят здесь развесёлое пиршество. Нажрутся на неделю вперед, так что прыгать не смогут.
— Ни разрешений на выход из андерита, ни карт Ила, ни мешков для земли, — Колченогий хотел сказать что-то ещё, но уставился в глубину каньона, и мы все посмотрели в том направлении.
К нам неспешно приближались двое. Они не скрывались, не держали в руках оружие и вообще всем своим видом выражали дружелюбие, насколько вообще возможны дружелюбные незнакомцы в Иле.
Она шла первой. В мужском ярко-кобальтовом камзоле с длинными полами, бронзовыми пуговицами и жёлтой вышивкой. Штаны как у любого кавалериста-разведчика — лосиная кожа, шнуровка. Некогда белая рубашка стала за время путешествия серой. Букли на коротком парике с косичкой тоже потемнели и испачкались в грязи. Треуголку украшало сломанное пестрое перо.
Высоченная для женщины, она не уступала никому из нас, но стройная, даже изящная, как бы нелепо это ни звучало при таком росте. Я обратил внимание на ее уставшее лицо, решительно сжатые губы, волевой подбородок, деформированную правую щеку, словно незнакомка страдала от зубной боли. Мы на мгновение встретились взглядами, и я увидел в тёмно-карих глазах холодное презрение.
Её спутник был слеплен из иной глины. Он очень напоминал нашего Громилу габаритами, с той лишь разницей, что по моде россов носил усы под крючковатым носом, глаза у него были дикие и слезились, а волосы он прятал под высокой росской шляпой.
Мы не стали проявлять какую-то враждебность, хотя, признаюсь, мне всё так оптичело, что я не убрал пистолет и просто держал его опущенным вдоль тела.
Парочка остановилась в десяти шагах от нас, и женщина громко сказала:
— Оружие на землю!
Из-под её губ на мгновение вырвался лиловый свет.
Три моих товарища сразу пустили слюни и уставились на неё восхищенными взглядами, побросав всё, что могло стрелять, резать, рубить и дырявить.
Ну, было бы странно, если бы этого не случилось, когда приказывает колдунья Кобальтовой ветви. Ибо сила этой магии — очарование.
Я вздохнул, взвёл курок и направил дуло пистолета ей в лицо. Презрение в её глазах сменилось потрясением. Росс соображал быстрее и закрыл женщину собой, спрятав за массой костей и плоти.
— Убейте его! — крикнула она.
Но никто из моих друзей не шевельнулся. Для Кобальтовой ветви и её рабов я невидим. Спасибо предку.
— Нет-нет, — с наигранной печалью ответил я ей. — Такой вороний фокус не пройдет. Вот, что, родной[4]. Плохой для вас расклад таков. Я сперва всажу тебе пулю в лоб, а после напластаю твою хозяйку на бекон, и она совсем-совсем ничего не сможет мне сделать. Ты же видишь. Или есть другой вариант… вытаскивайте из-за щеки руну, ритесса, и поговорим, как разумные люди. Даже если вы вместе с этими покойниками, мы сможем договориться. Вы уйдете целыми и здоровыми в одну сторону, а я с моими друзьями, сейчас похожими на влюбленных юнцов, в другую. Не вижу, что мы могли бы делить с вами в этом прекрасном месте. Если вам нужны древние мертвецы, забирайте всех без счёту.
Она колебалась мгновение, после решительно вышла из-за спины росса, несмотря на его недовольное медвежье ворчанье и выплюнула себе на ладонь кубическую руну.
Тройка моих товарищей, со стонами повалилась на землю, как только эффект очарования спал.
— Кто вы? — спросила она у меня. — Это не ваши друзья?
Последний вопрос относился к покойникам. Я решил оставаться вежливым, хотя это и вышло с некоторым трудом, так как довольно непросто забыть, что меньше минуты назад её основным желанием было меня прикончить.
— Мы из «Соломенных плащей», ритесса. И эти люди не имеют к нам ни малейшего отношения.
Росс с топором посмотрел на мой плащ, словно только что его заметил:
— Наёмники, ритесса. Слышал о них. Не плохое.
Болохов, первым пришедший в себя, сказал земляку что-то на своём языке, обеими руками держась за голову. Судя по всему, там были лишь одни ругательства.
— Кто вы? — вновь спросила она, глядя пристально.
Я снял курок пистолета с боевого положения, чуть поклонился:
— Риттер Раус Люнгенкраут[5] к вашим услугам.
* * *[1] Храбрые люди — общее название тех, кто пошёл за Когтеточкой. Его солдаты, погибшие в Иле в войнах с Птицами.
[2] Андерит — здесь, буквально укрепление, замок. В реальности Андерит (Anderitum) —римский форпост на территории Британии. Позже — стратегический оплот норманнов.
[3] Риттер — вежливое обращение к благородному мужчине в Айурэ. Ритесса — вежливое обращение к благородной женщине.
[4] Родной — дружеское обращение к россу. Традиционное обращение друг к другу у этого народа, если они чувствуют симпатию. Герой, конечно же иронизирует, обращаясь так к незнакомцу.
[5] Люнгенкраут (Lungenkraut) — лёгочная трава, медуница.
* * *Глава четвертая
В ЛУННОМ КРАТЕРЕ
— Это её мы искали? — шёпотом спросил у меня Колченогий.
Мы с ним шли последними, подотстав от основной группы. Колдунья, занятая разговором с Болоховым, не обращала на нас внимания, а вот её телохранитель и слуга зыркал каждую минуту, постоянно оборачиваясь.
Я физически чувствовал, насколько ему неуютно оттого, что мы идём у него за спиной, несмотря на то что Голова показал им свою мерцающую светло-жёлтым орнаменту[1]. Выгравированный на ней солнцесвет, заключённый в золотую клетку, убедил ритессу, что перед ней полномочный представитель Фогельфедера. Ну и когда Голова назвал своё имя и свой Дом, она перестала ждать от нас подвоха (что немного самонадеянно, лично я бы никогда не доверял незнакомцам в Иле, даже если их любимый дядюшка — лорд-командующий).
Росс думал примерно так же, а потому косился на нас, чем нервировал Колченогого.
— Не её. Она Кобальтовая ветвь, а Капитан отправил нас искать Перламутровую.
— Один хрен.
Невежество часто губительно. Но порой оно дарует спокойствие. Это я к тому, что Колченогий не видит разницы между тем, что мы ищем, и тем, что нашли.
— Её солнцесвет небось тащит этот мрачный ублюдок. Он в нас дырку прожжёт. Как она поняла, что мы не враги? Меня как мешком с песком по башке огрели. Ничего не помню.
Я не распространялся о произошедшем. И они, кажется, решили, что меня поразила та же влюблённость и обожание, что и их. Не собираюсь разубеждать никого из товарищей. Если ритесса Ида Рефрейр не упомянет этого, то я избегу тысяч лишних вопросов. Шанс невелик, но разве церковь Одноликой не учит нас всех, что надеждою на хорошее проложен путь к миру всеобщего благоденствия?
— Возможно, моя очаровательная рожа сыграла важную роль в примирении. Ты только посмотри на меня. Разве я могу быть плохим человеком? Ритесса это поняла и тут же сняла с нас своё волшебство.
